— Нужно ехать жениха с работы забирать.
— А вы сами на машине ездите? — загорелись глаза у Саяки.
— Сама. Права получишь — дам покататься, — пообещала мама и покинула квартиру.
А ведь буржуйский презерватив так благополучно и остался под обивкой старого дивана в старой квартире. Не забыл — просто из головы вылетело. Ладно, мы все равно еще маленькие.
— Наелась? Пойдем на экскурсию? — предложил я.
— Пойдем!
— Это у нас кабинет, тут дядя Толя вечерами наукой занимается, потом в детскую переделаем.
— Смешные обои! — оценила Сойка легкомысленные цветочки.
— Я вообще глубоко ироничный, — шаркнул я ножкой, и мы пошли ко мне.
— Ничего себе! — первое впечатление вышло как надо!
— А у тебя тут пустовато, — а вот второе подкачало.
— Так все влезает в шкаф, — отодвинул дверцу вбок, показав одежду и книги. — А на полки подарки ставлю, думаю через полгодика место закончится, — скромно прокомментировал почти пустые полочки вокруг телека.
А что поделать, если дарят утилитарное? Не ставить же мне туда импортный унитаз!
— А это от кого? — не стала глумиться над начинающей творческой единицей Сойка, взяв в ручки желтенькую игрушку-модель с надписью «Милиция».
— От Советского ГАИ, за образцово-показательный доклад на мероприятии по безопасности дорожного движения, — честно ответил я.
Ну и что, что подарок прибыл только через два месяца, после получения «корочек»? У меня и грамота соответствующая есть.
— Все тебя любят! — не без гордости похвалила меня Сойка, поставила машинку на место и показала на составленные в угол мешки. — А там у тебя что?
— Письма от читателей и слушателей, не успел разобрать пока.
— Хочешь я тебе помогу? — предложила она.
— Хочу! — обрадовался я. — По-хорошему нужно нанимать на это дело специальных людей, которые будут письма читать и выдавать статистику — что людям нравится, что нет, чего хотят и так далее, но у нас эксплуатировать других людей можно только на добровольной основе.
— Эксплуататор нашелся! — фыркнула девушка, мы поцеловались, и она потянула меня к лестнице. — Только сначала на второй этаж сходим!
Сойка полезла наверх, и мне посчастливилось увидеть просвечивающие сквозь капроновые колготки белые трусики. Какой хороший день!
— А тут здорово! — она оперлась на перила и с улыбкой осмотрелась.
— Мне тоже нравится! — приземлился я на диван.
Девушка уселась ко мне на коленки, посерьезнела и спросила:
— Таня здесь спит?
— Таня тоже помещается в шкаф! — хохотнул я и прижал Сойку к себе. — Я с ней поговорил, и она согласилась остаться просто подружкой.
— Почему в шкаф? — хихикнула она, вернув себе жизнерадостность.
— Пошли покажу, — с девушкой на руках поднялся с дивана и аккуратно поставил ее на «землю».
Тяжело! Нужно переставать лениться и начинать работать над собой.
Спустились вниз, и я отодвинул другую дверцу.
— Залезай! — указал на узкую лестницу прямо внутри шкафа.
Она залезла.
— А тут уютно, даже лампочка есть! — оценила она шкафный аналог капсульного отеля на одно спальное место.
— Мне тоже нравится! — признался я.
Пару раз ночевал.
— Поймаешь меня? — высунулась из-за полки улыбающаяся мордашка.
— Давай!
Я вообще по жизни рисковый.
Сойка спрыгнула, я поймал, руки выдержали. Поцеловались, уселись на ковер и занялись почтой.
— Смотри, письма где меня хвалят — в одну пачку, — выдал девушке инструкции. — Где ругают — в другую…
— Давай такие лучше сразу выкидывать!
— Это — хорошее рацпредложение, комсомолка Микото! — похвалил я ее. — Вот в этот мешок давай тогда. И в третью пачку — все что кроме: советы, вопросы и так далее.
— Просьбы? — показала она мне письмо, которое вполглаза читала, пока я объяснял процесс.
— Что там? — заинтересовался я.
У меня ведь СВЯЗИ, глядишь и помогу чем.
Соечка озвучила:
— …уже и не знаем, к кому обратиться. Председатель нашего колхоза — вор и алкоголик!
— Мощно! — оценил я.
— Сережа, это не смешно! — осудила меня хорошая девочка.
— Не смешно, — согласился я, — «Мощно» — это о глубине нравственного падения председателя.
— Извини! — раскаялась она и чмокнула меня в щеку. — Петрищев — брат жены первого секретаря Обкома, поэтому управы на него нет. Мы уже везде писали, никакого толку…
— Ну понятно, надо помогать, — прервал я чтение доноса. — Такие письма складываем отдельно, я потом с ними в милицию поеду — пусть проверяют.
А я потом буду каждую неделю приходить и спрашивать, как там оно продвигается.
— Это правильно, — похвалила хорошего меня девушка.
Раздался звонок в дверь.
— Можешь посидеть здесь или сходить со мной, — поднялся я на ноги и пошел к двери.
— Посижу!
Посмотрев в глазок, ухмыльнулся на потешно искаженное лицо решившего меня навестить певца Магомаева.
На ловца и зверь бежит!
— Здравствуйте.
— Здравствуй, Сережа. Ты меня узнал? — скромно спросил он, протянув руку.
Во второй — чехол от аккордеона. Пустой дарить он точно не стал бы.
— Кто же вас не знает, Муслим Магомедович? — пожал протянутую конечность. — Проходите, пожалуйста.
Певец снял меховую шапку, с благодарным кивком отдал мне пальто, оставшись в черном костюме.
— Это тебе, Сережа! — протянул он мне подарок. — Александра Николаевна говорила, что у тебя аккордеона нет, а играть нужно, — поделился агентурными сведениями.
— Очень хороший и полезный подарок, — похвалил я. — Спасибо большое. Мамы с отчимом сейчас нет, но до этого мы немножко пировали. Пойдемте угощу вас чем-нибудь.
Соечке похвастаюсь.
Всенародно любимый артист согласился откушать холодной курочки и салата «гранатовый браслет», позадавал вежливые вопросы смущающей девушке, отказался от вина, и Сойка засобиралась домой:
— Я обещала вернуться до девяти.
— Давай я тебя довезу! — предложил Магомаев. — Прямо родителям на руки сдам, — подмигнул мне, какой молодец.
— Я бы тоже прокатился, если можно, — разохотился я.
— Поехали, — энергично поднялся на ноги певец.
Написал маме записку, чтобы не волновалась, мы вышли в морозную темноту, погрузились в припаркованную у подъезда — зимой ладно, зимой можно — Волгу и повезли Саяку домой.
— Нам теперь песен, Сережа, хватает на пластинку-гигант, — поведал мне певец. — Я уже договорился, в конце января начнем запись. Приедешь на студию?
— Приеду конечно, — пообещал я. — Это хорошо, что пластинка-гигант, я теперь другим артистам песен раздам. Слышали, какая тут у нас ситуация была?
— Слышал! — посмурнел Магомаев по совокупности поводов. — Настоящий позор!
— А что случилось? — спросила Соечка, обеспокоенно заглянув мне в лицо.
Я рассказал.
— Выкину все его пластинки! — решила она.
Магомаев хохотнул.
— Муслим Магомедович, а вы нам автограф оставите? — воспользовалась Сойка моментом.
— Конечно же оставлю, — пообещал он.
— Лимит обозначу — по две песни в руки. Меня последнее время везде столько, что даже неловко — другим композиторам каково, когда все поют одного Ткачёва? — поделился я планами.
— У тебя, Сережа, одни шлягеры, — без нужды пояснил Магомаев. — А ты сам — стремительно восходящая звезда! Да даже за две твои песни такая грызня будет… — осознав, что грузит детей, он секся и перевел тему. — Ты ВИА хочешь собрать?
— Хочу, — подтвердил я. — Пойдешь со мной? — предложил Сойке.
— Куда?
— В ДК.
— Пойдем!
— В вашем ДК хорошие музыканты? — спросил певец.
— Не знаю, не проверял еще, — признался я.
— Я знаю многих талантливых ребят, могу тебя с ними познакомить, — вызвался он помочь.
— Я сначала попробую сам, но если не получится, обязательно попрошу вас помочь, спасибо большое, — вежливо слился я.
Припарковавшись у «японского» подъезда, поднялись, шокировали японских родителей, сделали с ними совместное фото на их фотоаппарат марки «Conan» — надо купить себе какой-нибудь в ближайшее время — Магомаев расписался на пластинках, и мы попрощались с хозяевами, оставив им очень довольную проведенным вечером Соечку.
