Коррида длилась больше часа. Даже будучи в роли арбитра, я чуть было не сдался и не развёл дам по камерам. Однако стерпел и сдюжил. Наградой мне были безукоризненно оформленные процессуальные документы. Убедительно доказывающие вину граждан Горшенина Вячеслава Савельевича и Соснина Валерия Макаровича в преступлениях, предусмотренными статьями двести шестой и сто сорок пятой УК РСФСР. И их жены тоже не оказались праздными, подняв по первой части всё той же «бакланки».
— Всё, девушки, расписываемся за меру пресечения и свободны! — широким жестом перед каждой из хулиганок расположил я бланки.
— На чем нам добираться? — недобро посмотрела на меня Людмила Горшенина, — транспорт давно уже не ходит!
— Ждите! — предложил я им, — Сейчас ОВОшники или ПеПСы очередных задержанных привезут и я попрошу, чтобы они вас подкинули. Советская милиция граждан в беде не бросает! — подмигнул я вздорным барышням, только что закопавшим своих не менее скандальных мужиков по самую маковку. А заодно и самих себя. Правда, не на такую глубину.
Я спустился вместе с объезженными дамами к дежурке и рассадив их на стоявшие в холле киношные кресла, пошел к Аскеру.
Тот, поняв, с чем я к нему пришел, сначала суетливо заёрзал, а потом вскочил на ноги и побежал заваривать чай из своих личных запасов. Потом, окончательно решив быть беспредельно расточительным, достал из сейфа сушеные фрукты.
— Баб надо бы по домам отправить! — кивнул я на сидящих за стеклом гражданок, — Не дай бог, нам еще пару изнасилований сегодня повесят! Тем более, что Гришанина вроде бы беременная.
— Отправлю! — разливая по стеклянным кувшинчикам янтарную заварку, пообещал Аскер-заде, — Сейчас кто-нибудь появится и отправлю! Похоже, что мы сегодня в минуса не уйдём, Серёга! — старлей был счастлив и не считал нужным скрывать это.
— Сплюнь! — посоветовал я ему, блаженно смакуя горячий напиток, так и не веря до конца, что он азербайджанского происхождения.
Именно в этот момент на пульте зазуммерил красный глазок, под которым был указан один из двух городских номеров дежурной части Октябрьского РОВД. Аскер запоздало сплюнул и поднял с пульта трубку. Одна радость, что звонок пришел не из УВД города или области. Значит, хоть какой-то временной люфт у нас есть.
— Милиция, старший лейтенант Аскер–заде слушает! — по упрощенному ночному варианту представился дежурный.
Дальше последовал разговор с неравнодушным, но неизвестным гражданином. Который своим неурочным звонком из телефона-автомата принёс нам недобрую и до крайности обременительную весть. Мужик, категорически не желая называться и вдаваться в какие-либо подробности, сообщил о трупе, который лежит на улице Революционной. Напротив Дома быта с одной стороны и жилого дома с другой.
— Езжайте! — распорядился оперативный дежурный, — И повнимательней там посмотрите, может еще и не наш этот труп! Там как раз по разделительной граница районов проходит.
Дождавшись сонного эксперта-криминалиста и Стаса, мы всё тем же ОВОшным УАЗом устремились на улицу Революционную. Каждый, включая и водителя, надеялся, что приехав на место, мы обнаружим жмура на территории Ленинского района.
Но надеждам нашим сбыться было не суждено. Мужик примерно сорока лет и со следами насильственной смерти, лежал на земле Октябрьского РОВД. Что это труп дорожный, было понятно по характеру повреждений. А то обстоятельство, что был он без обуви, не оставляло никаких сомнений в том, что смерть наступила сразу.
— Иди сюда! — подозвал меня Станислав, пока замешкавшийся эксперт вылазил из машины, — Смотри! — указал он мне на асфальт под телом.
Приглядевшись, я заметил неясные следы волочения. Вследствие быстрой смерти обильное кровотечение отсутствовало и потому, следов крови на асфальте не было.
Следы волочения тоже были едва заметны. Видимо, тело перенесли на руках и только последние сантиметров двадцать его протащили.
— Опять ленинские жмура нам подкинули! — зло чертыхнулся Стас, — Осторожно осмотрелись! — сделав голос тише, скомандовал он.
Не вращая головой, я, кося глазами, просмотрел свой сектор и никого не заметил.
— Нет никого! — подтвердил Гриненко, — Вот ведь наглецы! Даже не остались проконтролировать! Бери его аккуратно! — велел он водителю-овошнику.
Подняв смятое тело под колени и за плечи, они осторожно перенесли его через затёртую сплошную линию.
А я в это же самое время тревожно озирался по сторонам, в любой момент ожидая возмущенных криков коллег из Ленинского РОВД. Однако обошлось, никто ниоткуда не выскочил и не уличил нас в контрабанде трупа.
— Убери машину во двор и рацию не трогай! — распорядился Стас, обращаясь к нашему водителю, — Аскеру я сам через автомат позвоню!
Опер даже не стал оглядываться, а сразу направился к Дому быта. У входа на стене висел телефон-автомат. Стас вернулся через несколько минут.
— Я нашему дежурному дал расклад и по ноль два отзвонился! — зевая, сообщил опер.
— Тогда чего мы тут стоим? — забеспокоился криминалист, — Сейчас сюда ленинские заявятся!
— Вот потому и стоим, что они заявятся! — оборвал его Стас, — Ты думаешь, что если они жмура один раз уже нам принесли, то во второй раз поленятся? Впрочем, давай до поры спрячемся и посмотрим, как они это делают! — опер огляделся и зашагал в сторону стоящего неподалеку киоска «Союзпечать». Мы послушно потянулись за ним.
В засаде мы простояли недолго. Со стороны сопредельного района без проблесковых маячков подкатил канареечного раскраса «Москвич». Из него, озираясь, вылезли трое в милицейской форме и начали что-то возмущенно обсуждать. Потом один из них коротко скомандовал и они все трое вцепились в покойника. Дотащить подкидыша до разделительной полосы мы им не позволили. Громче всех форменных мерзавцев стыдил Гриненко. Оно и понятно, если сапиенс не упокоился штатно, то он есть крест уголовного розыска. Который опер будет нести, пока не уронит. То есть весь год. Да и позже криминального жмура ему не забудут.
— Ты ох#ел, Витя?!! — сжимая кулаки, надвигался Стас на мелкого мужичка с капитанскими погонами, — Я тебя за порядочного опера держал, а ты, сука, что делаешь⁈
Я шел за возмущенным сверх всякой крайности Гриненко, не отставая от него ни на шаг. Не для того, чтобы поддержать его напором и натиском, но для того, чтобы удержать от вульгарного мордобоя. Изрядно перетрухнувший капитан, поначалу пытавшийся всё обратить в шутку, теперь изо всех сил старался скрыть ужас и сохранить лицо. Но получалось у него это плохо. Его коллеги вступаться за своего сослуживца не спешили. Видимо, осознавая, что дело их неправое и победа будет не за ними.
— Ты чего, Стас⁈ — решил включить дурака опер из Ленинского райотдела, — Это не наш жмур! Я точно знаю, что это вы его нам принесли со своей земли!
— Ты потому и знаешь точно, что сам его на нашу территорию притащил, паскуда! А давай, мы сейчас ответственного по УВД города сюда пригласим? И дежурного криминалиста из области? А потом они твоих ушлёпков с пристрастием попытают? — Гриненко пренебрежительно кивнул на таких же мелких спутников капитана.
Ушлёпки с погонами летёхи и старлея смотрели на происходящее без энтузиазма. Судя по их унылой реакции на предложение Стаса, к огласке они не стремились и вовлекать в происходящее ответственного они тоже категорически не хотели.
— Стас, ты чего⁈ — возопил ленинский опер, — Мне до пенсии три года осталось! Бес попутал! Не губи! Это третий за неполный месяц! — не оборачиваясь, ткнул он пальцем за спину в лежащий на асфальте труп. — И как назло, всё на моей территории! Хоть вешайся!
— Литр коньяка! — вынес приговор Гриненко, — Литр и через час! И своему дежурному докладывай по рации при мне!
