– Так сказывают, у вас одна кухарка? Откуда два супа-то?
Замученный и понимающий взгляд дворецкого, обслуживающего соседний столик, был мне поддержкой.
– В этом меню написаны все блюда, которые сегодня приготовлены. Вы читаете, выбираете, я передаю заказ на кухню, вам выносят это блюдо.
– Шо, прям любое?
– Абсолютно.
– Вот в какое не ткну, то и принесете? А если два захочу?
– Два и принесем. Главное, читайте и выбирайте.
– Дык, девица, шо я тебе хочу сказать… Я ж читать не умею.
Терпение. Первый раз, что ли? Будто в твоем мире нет таких людей.
– Это что за листы?
– Меню. Здесь написаны блюда, которые мы подаем. Ознакомьтесь и выберете любое, мы его приготовим.
– Баранину на вертеле приготовьте и виноградом обложите.
– К сожалению, баранины пока в меню нет.
– А говорите, любое…
К вечеру прислуга толпилась на кухне, поглядывая на меня с суеверным ужасом через дверную щель. Оказывается, если долго сжимать стекло в руке, оно начинает плавиться, а если пристально смотреть на бумагу, она будет тлеть.
– Зато теперь твой взгляд по-настоящему огненный, – неловко хлопал меня по плечу Ясень, отправленный делегатом группы психологической поддержки.
– А стрельба глазами превращается в убийственное мероприятие.
– Ради Мира, не убей никого, прошу.
Последние гости расходились, странно поглядывая на мою приклеенную улыбку и стеклянные глаза.
– Ты, Бертушка, к девке-то присмотрись. Может, выгнать, пока не поздно?
– С чего бы выгонять?
– Да придурошная, сразу видно. Целый день лыбу давит, как дурочка на храмовый колокол, а глаз дурной-дурной. Как бы не покусала кого по слабости ума али не сожрала твою стряпню ночью.
Ага, это наша любезная соседка, проторчавшая за столиком весь день с одной чашкой чая и съевшая влюбленным взглядом дворецкого. Может, правда куснуть её разок?
– А мы ить говорили, что невместно графине обслуживать простых работяг, – заикнулась было Берта, периодически отговаривавшая меня работать в зале.
– Ясень, пересчитай кассу. Мира, лапки в тапки и мыть посуду, только веник с совком мне притащи и тряпку столовую.
Решительно отодвинув своих заботливых «нянек», я пошла наводить воду с можжевеловым маслом для протирки столов. Скатерти оказались безумно заляпаны, их точно нужно отправить в стирку. Кажется, отныне наше заведение будет бесскатерным.
– Почти пять фионов, – дисциплинированно донеслось из-за стойки.
Хм, для первого дня неплохо. Конечно, ни в какое сравнение с изначальным бюджетом, но цыплят-то по осени считают, верно? Вот и прикидывать окупаемость идеи будем позже.
Скатерть на третьем столе была заляпана особенно сильно, будто кто-то старательно вырисовывал жирным соусом благодарность за вкусную еду, даже на дереве масляные следы остались. Без мыльной тряпки не обойтись. И обязательно помыть полы! А то уличной засохшей грязи на них больше, чем на самой улице.
– Спать, – железно громыхнули сзади и мне по попе прилетело полотенце.
Я стремительно развернулась и обнаружила сурового, как статуя Свободы, деда, демонстративно примеривающегося полотенцем для второй реплики.
– Отпахала своё, умница. А теперь брысь в койку и чтобы до утра мы тебя не видели, трясогузка.
– Так уборка же еще!
– Не серчай, твоя светлость, ты здесь меньше всех в уборке понимаешь. А будешь спорить, так я пару розог мягких тебе покажу и ты сразу вспомнишь, что никто тебя наказывать права не имеет, потому что ты благородная. А благородные спят в это время! – рявкнул дед. Я уже говорила, что он вредный?
Ладно, я и впрямь жутко устала, можно отдохнуть. А если они считают, что без меня справятся лучше, то кто им судья?
В конце концов, надо же давать слугам свободное время, чтобы вдосталь обсудить молодую и глупую графиню и её сумасбродные идеи.
Глава 13
Рынок Большого Рога, не смотря на неподходящий сезон, жил своей неповторимой и бурной жизнью. На прилавках лежало свежее и мороженое мясо, продавались горячие калачи, яйца, немудрящие сладости, замороженные ягоды, бруски мерзлой рыбы и непродовольственные товары. Даже залежавшиеся с осени овощи разбирали охотно – надутые от гордости продавцы свысока поглядывали на соседей по лоткам, как бы невзначай перекладывая свежие корнеплоды выгодной стороной к покупателю. Еще бы, не у каждого в семье найдётся человек с крошкой магического дара, способного зачаровать прилавок от холода.
– Ты, Ритка, не тушуйся и не куксись, нормальная кинза, мне её внук помогал выращивать. И не смотри, что концы чуть жухлые, смерзлась чутка, пока до рынка пёрли.
Я с сомнением оглядела готовые вянуть пучки ароматной травки, поплотнее запахивая полушубок. Кинза нам, безусловно, нужна, но как-то не хочется потом выслушивать от Берты про неумелую покупку. Торговка, чувствуя моё смятение и подспудно не сомневаясь, что до дома в целости я донесу едва ли половину, старалась подсластить:
– Треть цены тебе скину, как хорошему человеку. Ежели быстро домой почешешь, то и не успеет померзнуть. Разве что немного.
– Ладно, тёть Лин, давайте всё.
– Ай молодца! То-то моему внучку приятно будет, что растение его в блюда ваши пойдёт. Талантливый он у меня, одаренный, не иначе прабабкины гены проклюнулись.
– Как выяснили-то, что с даром? – вежливо поддержала я разговор, торопливо пряча зеленые кустики и незаметно окутывая их теплом.
– А камень ему на голову прилетел ниоткуда. Сперва думали, что с крыши какая галька сорвалась, а потом глянь – а осколок-то этот к постреленку нашему пополз, да так резво, будто за нитку его тащат.
Отойдя от овощного прилавка, я оглядела стройные деревянные ряды. К кинзе обязательно найти бруснику, а заодно забежать в бакалею за бурым рисом и специями. Готовка простых блюд отходила на второй план, очень уж нравилось нашей кулинарной фее возвращаться к прежним стандартам графского дома.
Я одобряла повышение качества и изысканности блюд, а сама втайне сыпала голову пеплом за то, что не отучилась на маркетолога – реклама требовалась качественная, так как людям со среднем достатком плевать, кинза в салате или петрушка, а стоимость у них ого-го как отличается. Платить же больше за блюдо только потому, что в нем немного другие специи или иной сорт ингредиентов могут себе позволить исключительно богачи, которые к нам пока что не заглядывали.
Приветствуя знакомых и вежливо улыбаясь незнакомцам, но потенциальным клиентам, я протискивалась к бакалейному ряду навстречу известному всему рынку представителю горного народа.
– Вай, красавица моя хорошая пришла, вы только гляньте повнимательнее! – восхитился от всей души торговец Джах, оглаживая черную, как смоль, бородку. Я была совершенно права, когда предположила, что местные горцы похожи на наших кавказцев. Более того, они, по сути, ими и были, только здесь это преподносилось гордо и без выдумок – горный смелый народ, щедрый к друзьям и беспощадный к врагам. И это только самопрезентация, а какие о них ходили слухи – уши стереть можно.
Не смотря на то, что последние несколько месяцев государства считались врагами, дядя Джах проявлял истинно философскую позицию своим непередаваемым акцентом:
– Смерть – это всегда плохо, особенно когда внезапно. Какая разница, кто умер – гордый орёл или красивый лебедь, да? Всё равно больно. Даже когда молодой баран умирает, тоже больно, хоть и вкусно. Еще одну порцию шашлыка, моя хорошая.
Именно поэтому я не постеснялась сделать ему крупный заказ на бакалейные товары, которые у нас потихоньку подходили к концу. Горец справился с присущей ему быстротой и аккуратностью, снабдив коробку с покупками горстью конфет «для красывой дэвушки».
– Какой аромат, слушай, а? Не кинза – амброзия. Где такую только берешь? Мне для хинкали надо, хороших людей угощать. Вино есть, шоти-пури есть, пеламуши есть, хинкали нету.
– У тёти Лины купила, ей внук выращивает. А что, в город прибывают ценители горной кухни?
