– За что?!
– Мисс, – с достоинством бросила она, удаляясь к своему дому.
***
– Куда запропастилась? – ворчание Берты было по-домашнему уютным, но от того не менее тревожным.
– Стражники замели, – домашние тапочки, лично мною связанные, я просто обожала.
Довольно непросто понимать, что с хлопком входной двери ты попадаешь не к себе домой, а в ресторан. Иногда даже сожаление проскальзывает, особенно в такую-то зиму, когда на улице мгновенно отсыреваешь и мерзнешь. Кажется, что стоит преодолеть несколько ступенек крыльца, как окажешь в своей уютной, теплой и безопасной крепости, а тебя встречают столы и стойка. Зато это помогает воспринимать ресторан, как часть дома. По-настоящему, не по документам.
– За что это?
– Да там такая ситуация…
– У нас тоже тут ситуация, – хмыкнул Яким. – Ситуевина, я б даже сказал.
– Что произошло?
– А ты к себе в спальню-то поднимись, да взгляни.
Подстегиваемая нехорошим предчувствием, я в три прыжка преодолела лестницу и толкнула ближайшую дверь, из-за которой доносился невнятный шум.
Картина маслом – две девицы орут и хлещут друг друга расписными платками одной рукой, а в другой руке каждая зажала по рукаву мужской рубашки, отчаянно перетягивая на себя владельца одежды. Грустный владелец, выполняя роль каната, не пытался сопротивляться, а лишь с надеждой взирал на дверь сквозь мелькание тканевых орудий боя.
– Стоять! Какого клята тут происходит?!
– Явилась, не запылилась эта курица деревенская! – отчаянно выкрикнула Мира сквозь злые слезы, поближе притягивая к себе оглушенного Ясеня. Её соперница, не уступая добычу, попыталась ухватить противницу за косы, но промазала.
– А ну-ка руки разжали, обе.
– А ты еще кто такая? Чего раскомандовалась?!
– Быстро. Отпустили. Его. Это ты мне, красавица, скажи, кто такая и чего забыла в моей спальне?
– Эля я! – утерла платком красное от злости и испарины лицо сердитая девчонка.
Очень знакомая девчонка.
Глава 14
– А я к графине на работу наниматься! Никак свои друг другу, не чужие. Служила моя семья им верой и правдой, я сама ей прислуживала покуда они у нас гостевались. Вот и отправил меня тятя вслед за ней, поразмыслив, что подле графской дочери я всяко полезнее буду. Ну так что, где графиня-то?
Я подлила травяного чаю своей взвинченной и нервной служанке, успокаивающее погладив по голове. Разбор полетов начался там же, в моей спальне, когда злая Мира была готова настучать «деревенской выскочке» по голове своим платком в обход моего приказа. И плевать ей, что он мягкий!
Пока я тихо офигевала в отделении стражи, к нам успела пожаловать дочка старосты Дубровки с требованием взять её на работу горничной для графини. На вопрос, как она нас нашла, последовал лаконичный ответ – на базаре разболтали. Как мы с ней на этом самом базаре не столкнулись – уму не постижимо!
Однако прибыв утром на телеге с одним из сельских мужиков, каким-то дальним родственником, Эля ни мало не смущаясь города разделилась с отвечающим за нее мужчиной и самостоятельно отправилась искать будущую работодательницу.
Помыкавшись весь день по незнакомым улицам и сообразив, что нельзя у каждого встречного-поперечного спрашивать про графиню после всего случившегося, девочка заскочила на базар за какой-нибудь едой. Те же калачи на рынке стоили на ярк дешевле с рук, чем в официальных пекарнях, а на лицензию и санитарию деревенской малявке было плевать.
– Там и болтали бабы, что девка-то Берты в историю вляпалась, на поводу у какой-то карги пошла да преступлению страшную совершила – мужика безвинного оглоблей избила, за это её в темницу упекли. Я поспрашивала, сказали, что кухарка господская в старом доме двухэтажном осела на Весенней улице, мол, мимо не пройду, там вывеска деревянная с голубем белым.
– И ты решила, что здесь найдешь искомое?
– Ясен пень. Захожу, а тут все ваши, говорят, мол, закрыто до завтра. Ну, я не будь глупой, честь по чести им все обсказала, что графиню ищу, работу хочу. Старик ваш темечко почесал и меня наверх отправил, ждать незнамо чего. Наврал, что графини тут нет, а зачем тогда ждать велел, если нет её?
– Коза драная…
– Сама коза! – взвилась Эля. – Захожу, а тут эта дура пузатая прохлаждается, морс ягодный попивает аки барыня! Ну, думаю, отпустили преступницу, пожалели убогую. А чего её жалеть, ежели она графиню бросила?!
– Никого я не бросала! Ты, гусыня колхозная…
– Да как же не бросила! А чего тогда тут юбку протираешь, ежели леди твоей и в помине нет здесь?! Где это видано, чтобы чернавка баклуши била вдали от госпожи, а? А ежели здесь она, то ты совсем оборзела лентяйничать!
– Да что ты понимаешь, – побурела от негодования Мира, но я вовремя пресекла новый виток скандала.
– Стоп! Эля, графини Амори́ здесь и в самом деле нет, она отправилась в столицу на попечение короля ровно до тех пор, пока не вернется граф.
– Так, значит… Ну, ничего! Вот вернется графиня, я ей все обстоятельно расскажу, как эта бездельница тут лодырничает и в ус не дует! Леди еще трижды подумает, оставлять ли рядом с собой такую белоручку или по-умному её на нормальную горничную сменить. Толку-то от этой коровы брюхатой, ежели она вскорости ползать будет, как черепаха? Я-то думала, важная она шишка, раз её графиня так бережет, а, оказывается, обуза просто. Леди-то наша жалостливая, сразу не погнала поганой метлой лоботряску, а стоило бы! Ну, видать, допекла её своим бездельем, ежели такую важную для каждой леди прислужницу тут оставила, без нее уехала. Так тебе и надо, растяпа!
С каждым словом глупая девчонка подписывала себе смертный приговор. Одна рука сурово сжалась на поварешке, вторая поудобнее перехватила хлесткое полотенце, глаза горели жаждой мщения и холодным расчетом, куда прикапывать тело.
«Не надо» – прошептала я воинственным слугам, готовым защитить свою маленькую соратницу от посягательств со стороны пришлой. Хорошо, что распалившаяся девица не замечала, как угрожающе пляшут тени от кухонной утвари, занесенной над её пустой и болтливой головой.
Переместившись за спину брюнетки, я от греха подальше положила ей руки на плечи, чувствуя покалывание знакомого тепла. От уже известных движений тепло невесомо разошлось по обмякающей девице, успокаивая её возбужденную нервную систему. Надо же, а это не сложнее, чем управляться с обычным теплом.
Эля еще несколько секунд нервно вздыхала, раз за разом содрогаясь от переполняющих эмоций, но постепенно осела на подставленный стул и сонно заморгала.
– А как вы Ясеня не поделили?
– Да он заступаться за неё начал. Представляешь, сам ей кашу с тыквой в горницу принес и еще морса. А как меня услышал, так сразу её защищать бросился. Хорошего вьюношу околдовала, раз он её бесполезности не видит, ведьмы эдакой. Одного только не пойму, отчего помолодел он? В деревне нашей взрослым парнем был, меня старше, а тут как я возрастом…
– Так бывает иногда. Ты засыпай, Эленька, засыпай.
– А… а ты-то кто? Я же не… хр-р-р, – минус одна проблема до утра.
А ведь где-то по городу её наверняка ищет сопровождающий. Или он ее сам отпустил? Ох, не верится. Для Дубровки она и есть кто-то вроде юной госпожи, староста там всем заправляет не хуже графа, за дочь шкуру снимет.
– Как бы нам не привлекая внимания оповестить мужика, что у нас его родственница?
– А нужна ли нам она? Как проспится, так пинком её за дверь, пусть проваливает обратно, сквернословка, – Берта как обычно была категорична.
– Да и как ей объяснить, почему ты тут всем заправляешь? Почему светильники сами горят и огонь в каминах не гаснет? Почему, в конце концов, Ясень лицом лет пять скинул?
Да, это будет непросто. Но у меня есть важная причина оставить её здесь.
– Берта, покажи руки. Не прячь, показывай. Давно они у тебя в таком состоянии?
Ладони поварихи были покрыты мозолями, царапинами и цыпками. Не смотря на то, что мы сразу позаботились о горячей воде, постоянная возня со щелочью делала свое черное дело.
