– А ведь это не твоя работа. Думаешь, я не знаю, что ты посуду моешь, лишь бы Мира больше отдыхала? А вы, Феликс, долго собирались скрывать свою патологию коленного сустава? Сколько еще вы смогли бы пробегать между кухней и посетителями?
– Мое колено никогда не мешало мне выполнять работу дворецкого.
– При поддерживающих зельях целителя и обезболивающего порошка раз в три дня. Но здесь Фредерика нет, а лекарство вы не пьете, боясь, что оно может понадобится мне. А вы, дедушка, так настойчиво отправляете меня каждый вечер спать сразу после закрытия не для того ли, чтобы я не видела, как вас крючит от мытья полов и как вам больно каждый раз нагибаться к ведру?
Прислуга страшно оскорбилась. Гневно переглядываясь между собой и ища «предателя», рассказавшего госпоже об их проблемах, каждый старательно не смотрел на меня, чтобы не показать усталости, накопленной за прошедшие недели. Неужели и правда думали, что я продолжу спокойно ими пользоваться, жертвуя чужим здоровьем ради своего благополучия?
– Вы как хотите, но я оставляю эту девочку. Доводами разума или властью графини, но она останется здесь. Если Берта согласится, то поселится у неё. Если нет, то с нами. Работы личной горничной для неё нет, зато грязной посуды, мытья полов и подачи еды – хоть отбавляй.
– Ох и напурхаемся мы с ней, – проворчал Яким, но явно принял мое решение. – Объясняться сама будешь, завела новую корову – причеши её, как полагается. А и в самом деле, чего это мы? Лишний рот сам себя прокормит, а мы гусей заведем, а?
– Мира, ты же понимаешь, что она болтала глупости? Обидные, но глупости, не имеющие к реальности никакого отношения, – я внимательно посмотрела на свою служанку.
– Понимаю, – неожиданно спокойно отозвалась она. – Дурочка деревенская за языком не следила, но и обидеть не хотела. Просто напугалась, что если вас тут и впрямь нет, то её домой вернут, а она от дядьки сбежала, целый день прошлындылась где ни попадя, не знамо с кем. Мало того, что от дядьки попадет, так и батька тут же замуж сплавит от греха подальше за какого-нибудь стёгоумка: ежели повезет, то обойдется, а нет – так и разбираться не будет, ворота дёгтем мазать не полезет.
– Ну и отлично.
– Леди, я купил новую газету, – проводив глазами Анри, подхватившего на руки спящую Элю, дворецкий выложил передо мной перетянутый резинкой сверток.
Так, так. Помимо уже известных мне новостей об освобождении первых министров, их слуг и мелких военных чинов, сопровождавших их на границу, удалось выяснить, что делегация осталась в чужой стране. Их настойчиво задержали под не самым красивым предлогом гарантии мирных намерений со стороны Тиона и беспрепятственного отступления военных террористов. Понятно, сменили одних заложников на других.
Долго отбиваться в захваченной крепости от наших магов и солдат они не смогут, как и поддерживать обеспечение едой заложников. Поэтому смерть министров или бегство захватчиков было вопросом времени. И ведь как-то умудрялись блокировать дары всех пленников в течении нескольких недель, вероятно, пока не кончились припасы в крепости.
Отбрасывая сантименты, расклад таков: теперь в заложниках отец, Роберт на свободе. А что это значит? Что как только «герой» очухается, так сразу рванет жениться, чтобы стать временно исполняющим обязанности графа и горячо молиться о смерти последнего. Нц, твою ж мать.
– Если даже деревенская девчонка смогла найти нас здесь, то целому виконту ничего не стоит прибыть сюда уже через пару дней.
– Ты прав. Как думаешь, он поверит, что я в столице?
– Не смешите, леди. Будь вы в столице, он узнал бы об этом сразу. Не-а, явится, разорется, полезет «наказывать», угрожать тюрьмой и погостом.
М-да, ситуация.
– Не кипишите, утро вечера мудренее, что-нибудь придумаем. А не придумаем, так по нему погост тоже давно плачет, – побарабанил пальцами по столу Ясень. – Давайте-ка спать, завтра пятница как-никак.
Удивительно, но всеобщий выходной в этом мире приходился на четверг – середину недели. Считалось, что этот день символизирует равновесие и обеспечивает мир между первой половиной недели и второй. Так как знакомого мне воскресения Христа тут не существовало, то и моего хорошего настроения в конце первой рабочей недели никто не оценил. Пришлось срочно переориентироваться на другой график.
Пятница была полна народу, шумна и денежна. Отдохнувшие горожане радостно уплетали жаркое из свинины с грибным соусом и по-детски восторгались первому простенькому десерту – пирожному-картошке, которое не требовало выпечки, а от того единогласно было принято в качестве «подопытного кролика». Все же нашим основным контингентом были работающие по двенадцать часов суровые мужчины, которые могли не оценить сладкое баловство.
– Ой, а что это, ежик? А это мышка? – умильно хлопали глазками два бородача, тыкая пальцами в блюдо с пирожными, выставленными на стойку. Я слегка украсила шоколадные цилиндрики масляным кремом ради более интересного внешнего вида и поставила рядом с собой, чтобы щипцами накладывать прямо на подложку из вощеной бумаги.
– Экое лакомство вы им придумали, – забавно хмыкал Яким из своей каморки. – Только отчего так прямо, а не в этих ваших твердых бумажках?
Раздел «Десерты» из меню было решено убрать. Так как мы не могли гарантировать их популярность, а стоило приготовление сладостей дорого, то общим голосованием сделали ставку на внешний вид. Поэтому часть моей стойки нынче украшает только один вид пирожных, а в последствии их будет не меньше трех-четырех для разнообразия и приманивания нового сегмента клиентуры. Маленькой и обожающей сладости.
Запряженная с самого утра Эля носилась между столами, предусмотрительно держа язык за зубами и общаясь со всеми исключительно вежливо. Видимо, оценила перспективу быть отправленной назад, оттого прониклась уважением к нашей щедрости и не отлынивала от работы. Даже научилась презентовать меню, благо, сама была грамотная, а посетители не новички, взяв на себя и мою часть обязанностей.
Краткий инструктаж относительно моей персоны и личности она выслушала внимательно, не выказывая удивления, извинилась за вчерашнюю сцену и даже отметила наше сестринское сходство с Мирой, что мы приняли благосклонно, но со смешками в кулачок – внешне я была скорее похожа на рыбу-каплю, чем на свою служанку. Непримечательная у меня теперь личина, чего уж тут.
Поэтому теперь мы ждали визита её сопровождающего, от которого глупышка и впрямь сбежала. Вернее, просто крикнула в спину правящему телегой мужику, что дальше справится сама, и сиганула на мостовую, поскакав в сторону главной улицы. Если к концу дня он не объявится, придется идти к стражникам и узнавать, не терял ли кто девицу, увеченную на чувство совести и послушания. Заработавший сердечный приступ крестьянин – это не то, чего бы мне очень хотелось, как хозяйке земли.
То ли слухи расходятся так быстро, то ли нам просто повезло, но сегодня среди привычных нам лиц появлялись и новые, в том числе и мамы с детьми, покупающие по одной пироженке с чашкой самого обычного травяного отвара. Если так и дальше пойдет, то придется увеличить количество столов. Или сделать что-то вроде моей стойки у двух боковых стен и барные стулья к ним для одиночек? Хм-хм, надо будет подумать.
Сразу после обеда влетела пестрая стайка девушек-рукодельниц, работающих подмастерьями в ткацком цеху за чертой города. Когда-то мне рекомендовали этот цех, как потенциальное место работы – мол, туда могут взять и девчонку с улицы, и с зарплатой не обманут, и даже фирменный чепчик дадут. Конечно дадут после разноса, который отец устроил местному управляющему за беспринципную эксплуатацию почти детского труда.
Правда, сначала господину графу пришлось объяснить, что такое эксплуатация и почему нельзя заставлять пятнадцатилетних девчонок работать наравне со взрослыми, но это мелочи. Зато теперь маленькое предприятие считается образцовым местом первой работы для девушек неблагородного происхождения.
