Доме». Хорошо работай. Старайся. Расти. Стань здесь моими ушами и глазами. Запоминай всё, что услышишь. Старайся услышать как можно больше. И тогда ты будешь вознаграждена. Мы ещё встретимся…
Никогда Сиила не слышала такого голоса. Никогда ещё ей так сильно не хотелось кому-то подчиняться. Подчиняться самому…
…Богу?
Давление пропадает, и Сиила резко оборачивается, но… за её спиной уже никого нет. Снова поворачивает голову и видит… что нет и ростовщика Шапаша.
* * *
Насвистывая, гуляю по ночному Аббатству. Всё прошло намного лучше, чем в первый раз. Я уже знал, где и что будет в доме ростовщика. Не стал встречаться с ним, не стал с ним болтать. Никто меня не видел, никто не знает, куда пропал Шапаш. Никто не знает, кто обокрал его. С таким же успехом можно сказать, что он просто сбежал, захватив с собой всё добро. Я даже оставил несколько следов, указывающих именно на это.
«С эльфийкой вы неплохо придумали, мастер. Пафосно, как мы и любим. Девка не знала, бояться ей или наброситься на вас и изнасиловать».
Игнорирую Костю… В заметках Шапаша я нашёл много полезной информации. В том числе о Сииле из «Праздного Дома». Хозяева заведения давно хотели себе эту красотку, но та отказывалась. Поэтому её сначала вогнали в долги, а потом попытались сделать убийцей. Это похуже, чем отобрать паспорт у гастарбайтера, приехавшего на подработки в другую страну. Ух и мрази же в этом Аббатстве. А с виду такие все цивильные.
Кстати, о мразях… Я вроде бы и дал ей выбор, а она сама согласилась мне служить, но не сильно ли я распылил на неё свою королевскую волю? Это, конечно, не магия разума, а демонстрация силы…
А, ладно. Будем считать, что я нормальный мужик. А девочка просто падка на сильных мужчин.
Так, ладно, подышали свежим воздухом, а теперь можно и возвращаться к развлечениям. Сиила же не виновата, что я отказался от её услуг. Теперь главное — не нарваться…
«Мастер, она близко».
«Знаю…»
«Хитроухая мерзавка не прошла через временной цикл. Умеет пользоваться кнутом. Знает про будущее то же самое, что и мы. Мастер, меняемся».
«Справлюсь без тебя».
«Мастер. Это для меня важно».
Думаю полсекунды, усмехаюсь.
«О, да неужели? Забыл? Мы не союзники и не друзья. За пятьсот лет жизненных сил».
Костя хрюкает.
«Моя школа. Я не могу вам передать жизненную силу, но… могу дать кое-что получше».
«Тик-так, Костя. Она близко».
«Как насчёт знаний об одном плетении восьмой ступени?»
«Десятой».
«Да я и не знаю особо таких плетений».
«Врёшь. Плетение связано с какой-то обителью бледной зимы и объятием матери».
«Так-так-так. Кто-то залез глубже, чем я планировал».
«Ага. В общем, как хочешь. На нет и суда нет. Говоришь, кнут — это цель твоей жизни?»
На этот раз думает Костя.
«Мастер, вы не понимаете. Я не хочу делиться знанием не потому, что это такая страшная тайна, а чтобы лишить вас соблазна использовать это плетение. Поверьте, даже если у вас и получится — вы не выдержите. Эта сила разложит вас на молекулы. А это противоречит моим интересам».
«Обещаю, что использую его, только если буду подыхать и захочу уничтожить всё вокруг».
«А, ясно… Вы не знаете, как работает это плетение».
«Не особо…»
В голове Кости я нашёл только фрагменты названия этого плетения. Школа Бледной Зимы… Объятие матери. Чёрт знает, какой матери и зачем она кого-то обнимает.
«Ладно, мастер. Ваша взяла. Разбирайтесь с ней сами. Ишь чего захотел! Плетение десятой ступени ему…»
Хм, это не так должно было сработать. Пожимаю плечами. Проиграл так проиграл.
«Ладно, давай восьмой ступени».
«Не-а. Надо было сразу соглашаться. Я передумал. Пожинайте плоды своего упрямства, мастер».
Эльвину я чувствую намного раньше, чем вижу. Силуэт проявляется справа, в тени. Но я не показываю вида, что знаю о ней, спокойно иду дальше, посвистывая. Сам же напрягаюсь, как струна, захожу за угол, накидываю на себя капюшон, замедляю время…
* * *
Тысяча триста пятьдесят лет спустя
Два неизвестных существа переговариваются на неизвестном языке, разглядывая величественный и древний монумент прошлой эпохи. Он далеко от них — возвышается посреди пустыни. Город вокруг давно превратился в пыль, но монумент остался цел. Женщина и мужчина гуманоидной расы сошлись в смертельном бою. Создатели монумента старались в камне выразить исходящую от фигур силу. Каменные отростки, похожие на разряды молний, расходятся от них во все стороны.
— Они сражаются, — констатирует первое существо.
— Образ богов прошлой эпохи.
В их языке не бывает вопросов. Лишь констатации.
— Вряд ли. Обожествлённые магические существа.
— Монумент имеет символическую значимость…
—…Основанную на грубой силе.
— Необходимо изучить находку вблизи.
— Нет необходимости. Подобные сооружения не несут в себе практической пользы.
— Принимается. Снести.
— Снести.
* * *
В тот день многие наблюдали ужасную и одновременно прекрасную картину в небе над Аббатством. В день, священный для всех почитателей Первозданного.
В этот день Первозданный много тысяч лет назад сразил Великое Зло, пожертвовав собой.
И вот спустя столько времени ОН напоминает верующим, что ещё бьётся со злом. Бьётся за них… Бьётся вечность и будет биться до скончания веков, оберегая их покой.
Там, наверху, — между облаками… Сверкала гроза, лил дождь, полыхало пламя. Многие видели две фигуры, сошедшие в священном бою. Дева, покрытая тьмой, и муж, объятый светом.
Долгих десять минут они кружили в танце поединка, пока на главной площади не собрались сотни инквизиторов, десятки сильнейших магов и членов Гильдии Авантюристов. Что они в тот день сделали — достоверно неизвестно. Но всплески магии и мощные обряды вынудили сражающихся завершить поединок. По слухам, подданные помогли воплощению Первозданного выиграть свой очередной смертный бой со злом…
* * *
Мы с Эльвиной лежим на спинах и оба тяжело дышим. Где-то в лесу, в паре километров от Аббатства. Её сверкающий доспех покрыт трещинами, а моя одежда порвана и опалена. Мы оба выбиты из сил и не в состоянии даже пошевелиться. Никто из нас не может закончить бой. А ведь достаточно просто встать, схватить во-о-он тот булыжник и с хлюпающим звуком размозжить голову противнику. Чёртовы инквизиторы, чуть не надрали нам обоим зад за этот концерт. Даже директор что-то там наколдовал… Мы с Эльвиной драпали, как первоклашки за последней булкой в столовке, хватая друг друга за футболки и подставляя подножки. На это ушли последние силы. Как у неё, так и у меня.
— Да уж… — с хрипотцой говорю я. — Ты больная… Психичка… В центре Аббатства…
— Не надо было сопротивляться…
Её грудь вздымается, а голос охрип не меньше моего.
— Надо было дать себя зажарить?
— Откуда… такая сила?
— Не твоё дело, ненормальная. Я думал, эльфы… более рациональны…
Последние силы уходят на разговор. Выиграет тот, кто первый сможет подняться на ноги. Не знаю, как эта истеричка, но, кажется, я смогу это сделать только через неделю. Я не чувствую ног и не понимаю, есть они у меня или нет.
«Мастер, у неё не было с собой кнута. Знаете, что это значит?»
«Костя… не до тебя…»
«Это значит, что пока я жив — он снова мне недоступен».
«Ну так умри уже…»
«Заманчивое предложение, мастер. Я подумаю».
Могу лишь скосить глаза в сторону Эльвины.
— Может, хватит уже, а? Как насчёт временного… перемирия?
— Ты… угроза… всем нам… — выдыхает она. — Это касается уже не только… Галленов…
Краем глаза замечаю, что доспех в области левой груди у неё треснул и кусок мифрила выпал. Охренеть. Не знал, что обнажённые части тела могут быть такими идеальными.
— Ой, да ладно. Не драматизируй… Мне плевать на Галленов. На вас всех.
Наверное, это звучит не очень убедительно после моего рассказа, что я в сговоре с Эдмундом Галленом против неё и её любимого сыночка.
Эльвина явно хотела прибить меня быстро и не ожидала такого отпора. Ведь в прошлую нашу встречу я не мог похвастаться такими силами. В результате каждый из нас выложился по полной, и мы чуть не расколошматили всё Аббатство. Точнее, нас чуть не расхерачили. Дрянь, ну и представление мы там устроили. Истеричка ведь ещё наложила на нас плетение левитации. К слову, эта штука девятой ступени.
— Мы… не… закончили…
На этих словах Эльвина просто исчезает. Да сколько же у неё этих пространственных артефактов?
«Мастер, я полагаю, что в следующий раз она подготовится получше».
