В душевой комнате оказалось слишком людно. Пришлось занять очередь. Мужики косились на кровь на моей одежде и рассматривали экипировку.
— Через два часа будет инструктаж по оружию и экипировке. — Сообщил я тем, кто находился рядом.
— Это кровь? — Поинтересовался парень, стоявший ближе всех ко мне.
— Да. Парни с той стороны подранили двоих наших. Я нес одного на себе.
— Как подранили? Они что, стреляли?
Он так громко поинтересовался, что народ забыл о том, что собирался мыться и окружил нас, послушать мой ответ.
— Я все скажу через два часа. Ждите. — Я не собирался идти на поводу у них, устраивая посиделки, ради удовлетворения любопытства.
Дисциплина должна проявляться во всем, в том числе и строгом следовании своим обещаниям. Народ нехотя рассредоточился по очередям. Я скинул в угол автомат, бронежилет и каску. Через минуту произошло маленькое чудо, поверхность каски и бронежилета изменила цвет, подстроившись под серое покрытие пола. Пока я бегал снаружи, не замечал способности экипировки к мимикрии. Это было удобно в бою, особенно если цветовосприятие зрения противника было похоже на наше.
В душевую явился Егерь и еще двое бойцов из тех, что были с нами на арене.
— Я оставил у забора двадцать человек в полной выкладке на всякий случай. — Доложил он. — И еще распорядился, чтобы пятьдесят взяли с собой оружие и были готовы ко всему.
— Правильно, молодец. — Мне понравилось, что он оказался таким предусмотрительным. — Командир из тебя отличный.
— Нас перебьют, как слепых котят, если мы будем бесцельно слоняться из угла в угол. Надо всем раздать задания и жестко спрашивать за их исполнение. Процентов восемьдесят из тех с кем я пообщался, даже представить не могут, что в них будут стрелять. Они все еще пребывают в уверенности, что вот-вот кто-то явится и скажет, что все происходящее шутка и теперь можно возвращаться домой.
— Я их понимаю, поверить в то, что мы на другой планете сложно, а тем более в то, что ты объект чужой игры. Инерция сознания. Люди до последнего цепляются за привычное. Я уже сообщил некоторым, что через два часа объясню всем, что происходит, и чем мы должны заняться в ближайшее время.
— Надеюсь, у нас есть лишних два часа на это.
Егерь посмотрел на очередь, затем ринулся в одну из них, оттолкнул того, кто должен был занять душевую кабину следующим.
— Ты чего наглеешь? — Обиделся мужчина.
— А то, что вы такие вялые, нихрена не шевелитесь. В любую минуту нас могут начать отстреливать, а вы, сука, не двигаетесь, пока все свои складочки не промоете. — Егерь разозлился не на шутку. — Короче, слушайте все сюда! С этой минуты время в душе не должно превышать двух минут. Кто займет его дольше, будет наказан.
— А с чего это ты решаешь, сколько нам мыться? — Заявил пожилой мужчина с шикарной седой шевелюрой.
— Потому что я взял на себя ответственность за ваши никчемные жизни. Вы сборище тупых, ленивых, слепых и глухих идиотов, которые сдохнут, не поняв, что превратились в мишени. — Егерь нервно вырвал дверь кабинки, в которую стоял, и выбросил из нее мужчину. — Всё, твое время закончилось.
— Но я…
Егерь зарядил ему кулачищем в лоб. Голый мужчина упал и испуганно пополз от драчуна, но Егерю больше было не до него. Он забрался в душ, быстро разделся и стал сразу мыться.
— Что он себе позволяет? — Спросил все тот же мужчина с седой шевелюрой. — Это же немотивированное насилие.
— Он прав. У нас нет времени, чтобы с большим комфортом превратить вас в идеальных бойцов. Чем раньше каждый из вас это поймет, тем меньше будет таких эпизодов. — Я кивнул на голого побитого мужика, пытающегося суетно одеться в свою одежду. — Сказано две минуты, значит две. Лишние вопросы отнимают время.
«Седой» хмыкнул и отошел от меня, словно я был заразным.
— Смотрите, заиграетесь в солдатиков. — Произнес он тихо, но я его услышал.
— Ты скажи это раненым, которые сейчас жалеют, что туго соображали. Дисциплина спасет вам всем жизнь. Кто вы по профессии? — Поинтересовался я у «седого».
— Главный экономист в строительной фирме, а что?
— Отлично. Любите точность, значит, будете снайпером.
Экономиста как ветром сдуло. Наивный, все еще верил, что ему не придется брать в руки оружие. Не понимал, что тут все начинают с одного уровня и надежды отсидеться за спиной могут быть встречены как оскорбление тех, кто готов биться насмерть.
Очередь задвигалась быстрее. Егерь помылся, оделся и вышел, не перекинувшись со мной ни словом. По виду был озабочен, словно пребывал в состоянии планирования. Вскоре очередь на помывку дошла и до меня. Вода смыла с меня соленый пот и немного усталости, даже задышалось легче. В голову полезли умные мысли. Должность экономиста навела меня на мысль, что необходимо провести ревизию всего, чтобы знать, сколько у нас имеется оружия, боеприпасов, медикаментов и продовольствия. По запасам еды можно было примерно установить на какой срок организаторы шоу планируют нас задержать.
Я покинул казарму. Медленное здешнее солнце наконец-то скрылось за забором, накрывшим тенью большую часть лагеря. Сразу стало прохладнее. Готовящиеся к ночи насекомые активизировались, наполнив воздух шорохом крыльев. Сразу же появились птицы, охотящиеся на них. К счастью, они не выглядели монструозно, как я ожидал. Птицы, как птицы, размером с грача, но с шикарной пастью, раза в два больше самого пернатого. Было даже что-то успокаивающе знакомое в надвигающихся сумерках. Наверное, мне это напоминало деревню с ее активностью перед наступлением ночи.
Я направился к забору. Там уже находились Айрис и Егерь.
— Снова стреляли. — Сообщила супруга. — Кажется, теперь их очередь ознакомиться с ареной.
— Они рядом. — Добавил Егерь. — Думаю, нам не дадут много времени на расслабление. Максимум еще пару-тройку часов. Чего им медлить? — Он держал оружие, направив ствол в сторону забора.
Двадцатка бойцов, отобранных им, копировала его действия.
— Я думаю, они должны довести до нас правила. Сколько на сколько бойцов будут сражаться, и какой итог игры их удовлетворит. До последнего человека или по времени? Не кинемся же мы всей шайкой под триста человек на арену?
— Почему нет? Арена достаточно большая.
— Да мы больше друг друга перестреляем, чем врагов. Народ совершенно не готов к сражению.
— Насчет этого ты прав, совершенно не готов. А наши противники, судя по тому, как любят лупить из пушек, более привычные к боевым действиям. — Егерь прислушался к звукам с той стороны забора. — А ну пошли нахер отсюда! — Выкрикнул он.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом по забору ударила очередь. Сетка засверкала яркими вспышками разрядов и добавившимися к звукам попаданий пуль, громкими электрическими щелчками. В воздухе запахло озоном.
Я не заметил, как оказался на земле, прикрыв собой Айрис. Этот момент, несмотря на помощь электроники, совершенно не сохранился в памяти. Многие из тех, кто стояли рядом, тоже упали на землю. Зато зеваки стояли чуть поодаль во весь рост, открыв рты. Они даже не поняли, что произошло. Егерь вскочил на ноги.
— Забор цел! — Выкрикнул он. — Пули его не берут, хоть он и дырявый.
— Он не дырявый. Его прикрывает силовая броня. Без нее забор не защитит даже от пистолетной пули.
— Так, хрен с ним с забором. Надо собирать всех и объяснять, что все серьезно. — Егерь направился к арсеналу.
— Я пойду, соберу всех из медблока и столовой. — Решила Айрис, отряхиваясь от песка.
— А я тогда соберу народ из казармы. Там точно больше всего находится.
— Кому, как не тебе, брать на себя самую тяжелую работу.
— Так себе мотивация. Ты же знаешь, из меня агитатор не очень, глаза слишком добрые. Обычно я прошу вежливо, а если у меня не получается, сразу перехожу к рукоприкладству. Людей это пугает, а нам надо, чтобы их желание участвовать шло изнутри. — Мне хотелось, чтобы каждый проявил сознательность.
— Напрасно. — Айрис усмехнулась. — Они тут против своей воли.
