Спросил Злыднев после минутного молчания, в процессе которого он явно пытался вообще понять, о чем идет речь. Сержант подозревал, в моих словах все равно есть издевка, но в силу природной тупости не мог понять, какая именно. Фразы «малые размеры» и «большие амбиции» ни на что его ожидаемо не натолкнули.
— Есть такая поговорка, товарищ сержант, не нужно метать бисер перед свиньями. Не хочу блистать умом, перед теми, кто не в состоянии это оценить.
Товарищ, который по-прежнему держал мои руки завернутыми за спину, спросил у Злыднева.
— Я чет не понял… А че это он про свиней? Это кто свиньи?
— Это образное выражение. Черт…Даже не знаю, как вам объяснить. — Я сделал умное лицо, будто реально размышляю.
Они один хрен не могли сообразить, о чем идет разговор. Только переглядывались между собой. Смотреться совсем придурками сержантам явно не хотелось, поэтому уточняющих вопросов не последовало, но при этом отсутствовало понимание, заслуживают ли наказания мои слова. Меня это развеселило до такой степени, что я тихо засмеялся. Просто от того, насколько тупыми были три этих парня.
— А че он ржет? — Сержант, стоявший передо мной рядом со Злыдневым, толкнул его в бок.
Ситуация немного выходила из-под их контроля. Я очевидно не испугался. Пощады не просил. В то же время не истерил, не кричал, не обзывал плохими словами. В общем, вел себя не совсем так, как они изначально ожидали. А теперь еще хихикал, как стопроцентный дурачок.
Сержант, который держал мои руки, даже немного отстранился. Наверное, боялся, что я заражу его своим безумием. А нормальный человек в компании трех сержантов, желающих научить уму-разуму, веселиться точно не будет.
— Не зря говорили, Соколов, что ты больной на голову. Такие вещи на пересыльном отмачивал… — Сказал Злыднев, а потом снова шагнул ко мне. Видимо, он все же решил повторить свой фокус с пропавшим из моей груди воздухом.
Однако, в этот момент дверь в туалет открылась и на пороге нарисовался пацан из новобранцев. Я видел его впервые, а такого, по идее, быть не могло. Мы неделю тремся тут. Поименно, может, не всех знаю, но чисто зрительно, уж запомнил бы. Скорее всего, причина в неприметности его лица. Парень был какой-то весь…никакой. Мелкий, щуплый, серый, полустертый. Будто рисунок карандашом нарисовали, а раскрасить забыли. Пройдёшь мимо, хрен заметишь. Ну, вот я и не замечал. Просто никто левый никак не мог объявится в военной части, ночью, в толчке. Значит, он из «наших».
— Ой… — Сказал новый участник встречи. Но при этом остался стоять на месте. Хотя в глазах его, таких же серых и блеклых, как он сам, появился испуг.
— Тебе что надо? — Обернулся к нему Злыднев.
— Я в туалет … хотел… — Проблеял пацан.
— Ну, хоти. Кто мешает? Звездуй отсюда и хоти. — Засмеялся сержант, стоявший за моей спиной. Отпускать меня он все равно не собирался, не смотря на обозначившегося свидетеля сержантского беспредела..
— Фамилия? — Гаркнул я. Чем сильно удивил всех присутствующих. Если честно, сам охренел. Не от своей безбашенной смелости. От того, что знал этого новобранца. Не Соколов знал, а именно я. Сто процентов. Вот только должен быть он значительно постарше. Лет так на сорок. Но то, что мы знакомы — несомненно. Я уже видел эти серые глаза, слышал эту «блеющую» манеру произносить слова.
— Ты че? Совсем краев не видишь? — Злыднев теперь смотрел снова на меня. Ситуация не просто вышла из-под его контроля, она стала абсурдной. По идее я должен уже кровушкой умыться, образно говоря, а в реальности стою и командую.
Но мне вдруг стало капец, как важно узнать, что это вообще за пацан. Ему сейчас восемнадцать. Через сорок три года будет шестьдесят один. Вот в той, прошлой жизни мы с ним и встречались. Я прям, как наяву, увидел его лицо состарившимся.
— Исаев…Олег… — Пацан испугался еще больше. Он понял, что меня тут либо бьют, либо собираются бить, но почему именно я задаю ему вопросы, вообще понять не мог.
— Во дает… — Сержант, стоявший рядом со Злыдневым, сказал это с восхищением. Правда, не знаю, кто спровоцировал столь яркие эмоции. Исаев своей глупостью, потому что любой умный человек уже стартанул бы отсюда подальше, или я своей наглостью.
— Свалил бегом, пока при памяти. — Злыднев начал закипать. Он планировал стать гвоздём программы, а тут у него отобрали золотую пальмовую ветвь.
Исаев попятился назад, прямо, как стоял, спиной, потом осторожно закрыл дверь с той стороны.
Мы с сержантами молча смотрели ему вслед. Не знаю, кто как, а я, например, пытался сообразить, откуда мне знаком этот тип. А потом мелькнула ещё более удивительная мысль. Не может ведь это быть случайностью. Или совпадением. Слишком уж фантастически выглядит. Нет, оно все ни хрена не нормально и с точки зрения законов логики сложно объяснимо. Люди во времени не путешествуют. Но явление человека, которого я точно встречал в своей обычной жизни, это уж слишком. Соответственно, может в этом и есть смысл?
— Соколов… — Начал Злыднев.
— Да погоди ты! — Я рыкнул на сержанта, усиленно пытаясь сообразить, что это, блинский блин, за Исаев. Но ни черта у меня не получалось. Либо мы с ним встречались мельком, но тогда как бы я его запомнил. Либо…Либо я был пьяный, например. Как вариант. Подсознание пацана узнало, но вот в памяти — девственно чисто.
— Да ты охренел вообще… — Сержант Злыднев схватил меня за грудки. Учитывая, что руки мои по-прежнему были скручены сзади, ясное дело, сопротивляться я не мог.
В общем, по идее, ожидаемые изначально мандюли были неминуемы. Но дверь туалета снова открылась и в щель занырнула голова одного из моих товарищей-новобранцев.
— Дежурный в расположении! — Громким шепотом, вытаращив глаза, сообщил он.
Злыднев, матернувшись, посмотрел на сержанта, который стоял за моей спиной.
— Отпусти его. Пусть валит. Но имей в виду, Соколов, разговор у нас не последний. Понял?
Учитывая, что дни были до ужаса похожи друг на друга, я даже не заметил, как пришла следующая суббота. Минувшая неделя принесла две удивительные новости. Вернее, первая была вполне ожидаема, вторая, в принципе тоже, но именно во втором случае я получил очередную порцию нового опыта. Я вообще за все время пребывания в части понял, прежде моя жизнь была скучной и пресной. И это при том, что в силу специфики работы, каждый день у меня происходило что-то новое. В прошлой, конечно, жизни. На мою недолгую, относительно, службу в БЭПе выпало
