Для большинства из присутствующих не было тайной, что мирные переговоры ведутся активно. Несмотря на победу России в Крымской войне, противники сдаваться не собирались, и в настоящее время шла работа над организацией новой коалиции против нашей страны. Отказ России от переговоров однозначно приводил бы к новой войне. Канцлер Нессельроде и министр военных дел Милютин высказались за принятие четырёх пунктов, а от пятого, по их мнению, следовало отказаться. Киселёв, Орлов и Воронцов предлагали согласиться с требованиями, указывая на то, что продолжение войны может окончательно подорвать финансы и хозяйство страны. Блудов высказался против всяких уступок и требовал продолжения войны с целью объединения всего славянского мира под знаменем России. В противовес Блудову Киселёв добавил, что в случае проигрыша новой компании, когда против нас будет воевать ещё и Австрия, империя может лишиться Финляндии, Кавказа и Польши. Такова была международная ситуация для России. Николай своим высокомерием, беспардонным вмешательством в дела других государств, повсеместным подавлением революций даже там, где его об этом не просили, настроил против себя всех. У нас не было ни одного союзника, — Россия осталась совершенно одна, и это было ясно абсолютно всей Европе, желавшей поставить на место зарвавшийся Петербург.
Общественное же мнение России после победы в Крымской войне вообще ничего не хотело слышать о переговорах. Все ликовали, утверждая, что русская армия оказалась сильнее трёх армий вместе. Считалось, что раз мы побили англичан, французов и турков, вместе взятых, то именно мы должны диктовать свои условия.
Разумеется, население страны не понимало, что эта победа была достигнута не за счёт военного превосходства России, а благодаря безжалостному коварству их императора. Впрочем, этого вообще почти никто не знал, за исключением лишь Милютина и ещё отдельных товарищей из III Отделения. Франция и Англия же полагали, что отсталой в военном плане Российской империи просто чудовищно повезло, и это надо как можно скорее исправить, чтобы она осознала своё настоящее место, а заодно оплатила все издержки войны, которые оказались, на их взгляд, чрезмерными.
В этот момент я чётко осознал, что заниматься переговорами мне придётся лично. Слишком многое стоит на кону, чтобы отпускать данную ситуацию на самотёк. Если идти резко против общественного мнения, то авторитет правительства рухнет, а обороноспособность страны на южном фланге обнулится, а если же отказаться от ультиматума, то Россия вступит в войну, к которой она не готова и последствия последней будут непредсказуемы. Требовалось найти адекватный выход, который в моём окружении никто так и не смог предложить.
В Париж на переговоры поехал Александр, старый и опытный дипломат, барон Бруннов, молодые адъютанты Шувалов, Альбединский, Левашов, а также небольшая обслуживающая свита. Всей подготовкой к переговорам занимался Бруннов, а адъютанты использовались для передач депеш, меморандумов, встреч и проводов иностранных делегатов. Поначалу они по молодости подумали, что у них будет время на посещение театров, балов и местных достопримечательностей, но были глубоко разочарованы полным отсутствием такой возможности. Александр загрузил их по полной. Он не только заставил их работать по прямому назначению, но даже обязал под дипломатическим прикрытием закупать станки, оборудование, технические книги для России, и даже рассылать приглашения зарубежным учёным для работы в империи. Эти три месяца командировки запомнились помощникам Александра как ад, так как возвращались они в гостиницу обессиленные ближе к ночи, а утром всё вновь повторялось.
Сам же государь практически не привлекал к себе никакого интереса общественности. Он не посещал театров, ресторанов и балов, а занимался исключительно деловыми вопросами. 23 февраля я был принят Наполеоном III. В беседе с французским императором Александр к неожиданности для первого начал говорить о том, что Россия стремится исключительно к миру, а Францию рассчитывает видеть в качестве своей защитницы. Эти слова Александра поставили Наполеона III в совершенный тупик и расстроили ему всю заготовленную речь с требованиями выполнения европейского ультиматума. Дело было ещё и в том, что Николай отказывался называть французского императора «братом» как обращались друг другу все государи, а называл его «другом», из-за того, что последний пришёл к власти как президент, а потом совершил переворот и объявил себя императором. Новый русский император же с ходу обратился к нему: «Мой дорогой брат». Далее же отвесил кучу любезностей и даже обратился к Франции, словно та стоит выше России, чего никогда просто не бывало.
Наполеона III при жизни современники называли «вором с ножом за пазухой, взобравшимся на трон Франции». Племянник Наполеона I установил в стране авторитарный полицейский режим, арестовавший недовольных людей сотнями. Власть самопровозглашённого императора была очень хрупкой буквально на всех уровнях. Международные документы говорили прямо, что Бонапарты не имели права на престол, а внутренняя оппозиция, опираясь на это, утверждала, что новый император является узурпатором, и устраивала заговоры. Александр решил сыграть на этой коллизии.
— Россия в моём лице полагает, что для сохранения мира в Европе требуется пересмотр Венского трактата.
Этот документ был огромной занозой для Наполеона III, так как в нём династия Бонапартов прямо исключалась из французского престолонаследия.
— Признаться Александр, удивлён вашей мудрости. На самом деле положения давно устаревшего Венского трактата уже никак не соответствует существующей реальности. Мы будем рады, если ваша страна поддержит нас в этой позиции.
Тем не менее Наполеон не был простаком, — он понимал, что Россия слаба, а ему нужно то, что он покажет общественности как заслугу Франции, раз уж ультиматум его страна не станет поддерживать.
— Александр, нас беспокоит положение Польши. Есть подтверждённые данные о преследовании католической церкви и польских оппозиционеров.
— Мой дорогой брат, мы понимаем ваше беспокойство за Польшу и благодарим Францию за это. Действительно, царство Польское досталось нам в начале XIX века и там до сих пор не столь гладко, как хотелось бы. Но я твёрдо стою на том, чтобы католическая церковь в Польше получила так желаемую ей свободу, и вы в этом можете быть уверены. Что же касается польских оппозиционеров, то тут вопрос несколько сложнее, но даю слово, что вопрос будет решён в течение ближайших трёх лет.
— Очень рад Александр, что мы с вами нашли общий язык. Наши страны издавна дружны, у нас общая культура и история. Мы будем надеяться, что наш будущий мир ничего не омрачит.
Встреча с премьер-министром Пальмерстоном оказалась сложнее. Этот государственный деятель был хитёр, умён и крайне циничен, а сама Англия занимала крайне жёсткую позицию по отношению к России.
— Лондон требует выполнения всех условий ультиматума, в противном случае последствия для Петербурга будут весьма плачевными.
— Понимаю вашу озабоченность европейской безопасностью, лорд Пальмерстон. Судьба Великобритании как крупнейшей державы мира следить за сохранением мира. Но согласитесь, что дальнейшее продолжение войны не пойдёт на пользу нашим державам.
— Против России ныне объединена вся Европа. У вас нет ни союзников, ни ресурсов противостоять нам.
— У Лондона несколько устаревшая подача информации. Франция, как вы знаете, отказалась от европейского ультиматума. Ваше положение тоже весьма неустойчиво. Потери, которые понесла Англия, в Крымской войне велики. Продолжение же войны без такого крупного союзника, как Франция, может серьёзно ослабить положение Англии на международной арене. К тому же когда война приобретает размах, то часто так случается, что некоторое оружие начинает слишком распространяться по всему миру. Такая же ситуация может случиться, например, и с минами Якоби, которые из-за проблем с безопасностью, внезапно могут оказаться в руках недругов Англии, либо даже на важнейших торговых путях британских кораблей. Всё это серьёзные убытки, которые не сможет компенсировать даже военный успех Британской державы.
