— Как скажете Ваше Величество.
В течение следующей недели в лагере противника неожиданно распространилась жестокая холера. Да, вы все правильно поняли. Александр отдал приказ со всеми предосторожностями выкопать холерные ямы, которых в России было немало и отравить водоёмы противника.
Количество больных среди англо-французских войск росло каждый день, но отступать никто не собирался. Подтягивались резервы, создавались закрытые полевые лечебницы.
В ставке противника тем временем пытались разобраться со свалившими на них как снежный ком, проблемами.
— Что будем делать господа? — спросил командующий английским экспедиционным корпусом Раглан.
— Ситуация прескверная. Корабли продолжают натыкаться на мины. Откуда вообще появились эти «адские машины»? Мы их научились тралить, но русские приловчились их ставить по ночам, так что на рассвете движение бывает затруднено и взрывы кораблей продолжаются. Ещё и холера эта, чёрт бы её побрал. По-хорошему надо сворачивать компанию, — высказался Сент-Арно, командующий французскими экспедиционными силами.
— Если уйдём с Крыма, то война будет проиграна, — недовольно заявил Ахмет-паша, командующий турецкими силами.
— Мы уйдём, но на наших условиях. Надо взять Севастополь и потом диктовать свои требования, — успокоил турецкую сторону Раглан.
— Это приемлемо, — согласился Ахмет-паша.
— Значит так, предлагаю усилить атаку Севастополя. Все силы концентрируем на нём. Падение черноморской военной базы станет поражением русских войск. После этого мы навяжем им свои условия.
В русской ставке же обстановка была спокойной и организованной. Александр выстроил жёсткую дисциплину и личную ответственность каждого командира. Каждый знал, что он конкретно должен делать и что будет ему лично, если он не выполнит свою задачу.
— Переходим к третьему этапу, — приказал Александр после того, как ему доложили об усилившихся атаках противника на Севастополь.
В течение ночи под должным прикрытием русские войска отошли от Севастополя. Утром же туда массой хлынули англо-французские войска. Они были воодушевлены, так как им было сказано, что война закончится с падением отчаянно сопротивляющегося Севастополя. Противник занял все ключевые здания и высоты города, но вдруг…раздался гигантской силы взрыв. В тайных подземных коммуникациях города, так щедро настроенных во время оборонительных боёв, было заложено гигантское количество мин и бомб. За одним взрывом последовали остальные, — весь Севастополь горел, а вместе с ним горели англо-французские войска, оказавшиеся в огненном капкане. Зрелище было ужасающим. Запах горелого человеческого мяса чувствовался даже на значительном расстоянии.
Деморализация союзников была полной. Не было ни сил на продолжение войны, не было даже возможности сохранить какое-то приличие. Оставшиеся англо-французские корабли ушли от Черноморского побережья России. Но и на этом страдания их не закончились. Вернувшись домой, — они распространили холеру, которая словно пожар, разошлась по всей Европе… Так начиналось правление нового императора России…
Глава 12
Возвращение домой с фронта показалось мне долгим. Я сильно соскучился по жене и детям. При входе в Зимний я вдохнул привычный воздух, — пахло ароматическими свечами, духами и мундирами. Мария с Николаем, Александром и Володей набросились на меня с радостными воплями. Сыновья очень разные. Николай умён и поражает своими способностями учителей. Александр невероятно силен для своего возраста и крайне упрям, а Володя на удивление властен и амбициозен. Я любил их всех. Они были частью меня самого. Мы пообедали, а потом с ребятами поиграли в серсо. Это игра такая в обруч, когда его особой палочкой подкидываешь в воздух и затем ловишь на свою или другую, если в ней несколько участников. На следующий день ходили на рыбалку…Жаль, что семейная жизнь государя очень ограничена во времени. Россия требует внимания правителя буквально ежечасно.
На меня после приезда обрушилось огромное количество просителей, докладчиков. Несли документы, запросы и прочее…Созданная русскими императорами система ручного управления меня не устраивала. Почему всё настолько неэффективно и громоздко? Император должен решать буквально мелочные вопросы. Тем не менее я не стал рубить сразу сплеча, и решил вводить изменения постепенно.
После поздравлений с удачными военными действиями в Крымской войне неожиданно меня попытались продавить. Чиновники просили облегчения жизни и ликвидации запретов Николая. Говорили о необходимости разрешения носить усы и бороды, которые запрещал прежний государь, просили разрешения курить на улице, ввозить книги из-за границы, снизить плату за заграничный паспорт с 500 до 5 рублей, желали гласности прессы и даже подавали проекты освобождения крестьян.
Я всегда желал свободы стране, но в то же время не хотел никакой анархии. Так что мои первые решения озадачили окружение, поскольку из них невозможно было понять до конца консерватор ли новый государь или либерал. Я разрешил носить усы и бороды, но потребовал, чтобы в официальных учреждениях соблюдался строгий дресс-код, курить в общественных местах я запретил под угрозой высоких штрафов, но допускал личное употребление сигарет и трубок, книги было разрешено ввозить, но только художественные и научные (никакой пока философии, религии и прочего чтобы могло будоражить неподготовленную общественную мысль), гласность прессы и впредь не допускалась (Александр не видел общество подготовленным к подаче свободной информации), цена же заграничного паспорта не только не уменьшилась, но и возросла до 5 тысяч (в данный момент была лишняя опасность взаимодействия с революционными кругами Европы).
После смерти Николая появилась масса обличительной литературы, а главное, пошло множество политических разговоров, которые хлынули словно бурлящий поток. Дамы и господа, студенты и школьники, военные и чиновники, крестьяне, мещане, купцы все вдруг начали решать государственные вопросы. Одни требовали полную замену старых порядков новыми, другие желали частичных перемен, третьи пугались изменений, четвёртые призывали усилить царскую власть для сохранения порядка, пятые говорили, что Россия убогая, нецивилизованная страна и мечтали покинуть её.
Новый государь действовал крайне аккуратно и не стал сразу же менять правительство и всё окружение. В первые дни были отправлены в отставку лишь одиозные военный министр Долгоруков, глава тайной полиции Дубельт и главноуправляющий путей сообщения и публичных зданий Клейнмихель, что вызвало всеобщую радость, так как воровство и жестокость данных товарищей была известна уже всей стране. Но даже этот факт понравился не всем.
— Сын, как можешь ты удалять с правительства таких преданных и усердных чиновников? Их выбрал твой отец! — возмущено заявила мне постаревшая Александра Фёдоровна.
Удивительно, что несмотря на многочисленные измены Николая, она сохраняла свою наивность и веру в покойного супруга.
— Каждый правитель подбирает собственную команду, мама. Это естественный процесс. У меня нет претензий к этим достойным мужам, но в данном случае мне хочется работать с другими людьми.
Маменька успокоилась, и простодушно рассказала об ответе Александра своим подругам. Уже на следующий день весть о том, что новый государь не наказывает, а лишь формирует свою команду, разлетелась по всем Петербургу. Часть чиновников выдохнула, так как не понимала, что ждать от нового императора, никогда ясно не высказывавшего свою позицию. Тем не менее общество ждало от Александра слов о будущем, а он молчал…Не время было, — внешняя угроза продолжала висеть над страной.
В декабре на совещание в Зимнем собрались члены Государственного совета Нессельроде, Киселёв, Орлов, Воронцов, Блудов и Милютин, приближённый к государю лишь в последнее время. На встрече присутствующие были ознакомлены с присланным ультиматумом Австрии. Последняя требовала нейтрализации Чёрного моря (запрета иметь там военный флот, мины, арсеналы, крепости), отказа России от протектората над Молдавией и Валахией, свободе плавания по Дунаю, согласии России на коллективное покровительство всех великих держав живущим Турции христианам и христианским церквам. Документ также включал общий пункт Англии и Австрии о возможности выдвигать к России новые претензии для «соблюдения мира».
