Было мне поручиком по иероглифам разжевано.
Мля, блеснул знаниями…
Глава 37
Глава 37 И снова новости
Поручика, уже не молчуна, а ставшего очень и очень разговорчивым, как будто мухоморами какими опоили.
Был человек — лишнего слова не скажет, спокойный как удав, а тут — раз и другим стал. Нет, спокойствие никуда не делось, но болтает и болтает без умолку.
Есть у меня по данному вопросу некоторое предположение — увлечен он по самое не могу этими японскими единоборствами. Вот и готов говорить про них без конца и края. Ну, плюс определенные личностные особенности. Люди-то не оловянные солдатики, а все — разные. Иногда даже очень. Что для одного нормально, другой может за чудачество посчитать.
— Внутри самого додзё всё не просто устроено, — продолжал между тем Александр Владимирович. — Про вход я уже упоминал. Это, где обувь оставляют. Далее будет раздевалка. Там в кэйкоги и переоденемся…
— Нет у меня денег кэйкоги купить, — успел я всё же слово вставить между фразами поручика.
— Пустое. Не беспокойтесь по этому поводу. — улыбнулся Александр Владимирович. — У меня имеются.
Это я уже и раньше заметил. В пути, ещё когда по Корее нас вели, поручик себя в тратах не ограничивал. На базарчиках, мимо которых мы проходили, то одно, то другое себе покупал.
— После раздевалки — главный зал додзё, в котором напротив входа имеется главная стена — сёмэн. Это северная часть зала, камидза. Там установлены Тории — ритуальные врата с эмблемой школы, эма, какэмоно или какэдзику…
Тут, может это и не совсем культурно, пришлось мне поручика перебить.
— Эма, какэмоно, какэдзику?
При произнесении вопроса я ещё и всем видом показал — говори мол, понятно. Про такое я в первый раз слышу.
— Эма? Это деревянные таблички с каллиграфической надписью. Какэмоно и какэдзику — каллиграфические свитки, — пояснил мне знаток японской культуры, как будто энциклопедию процитировал. — Камидза — место обитания ками, духов, духовных сущностей природы и окружающего мира.
Я кивнул в ответ на его слова — теперь понятно…
— Симодза — южная часть, место со стороны входа в додзё. Место для самых неопытных учеников, тех, кто только в начале пути.
Тут поручик улыбнулся, как будто что-то из своего прошлого вспомнил.
— Дзёсэки — это восточная или верхняя сторона. Она справа от входа, если встать лицом к камидза. Восток — это место, где восходит солнце. Здесь располагается учитель, если камидза занято почетным гостем. Если нет, то это место старших учеников школы.
Вот как… У каждого — своё место… На чужое — встать не моги… Ну, правильно — каждый сверчок, знай свой шесток.
Александр Владимирович между тем продолжал словно тетерев на токовище.
— Cимосэки — западная или нижняя сторона, она расположена слева от входа…
Тут поручик прервался. Сам себе кивнул.
Ну, хоть немного у меня голова проветрится. От этих сторон она скоро кругом даже пойдёт. Если честно, я почти ни одного названия частей додзё не запомнил.
Как оказалось, мы до магазинчика дошли, где можно было одежду для занятий единоборствами купить.
Откуда всё это поручик знает?
Спрошу, нечего вопросами мучиться.
Спросил.
Ответ получил.
Как так и надо, мне было сказано, что жил тут в детстве с родителями Александр Владимирович.
Ответ был, как раньше, короток. Не изменил себе здесь поручик. Это же не про каратэ рассказывать.
Я уточнять и конкретизировать не стал. Только головой кивнул. Если честно — удивленно.
Да… Не прост поручик, ой не прост…
Что-то тут мне всё какие-то необычные люди встречаются, не как Мишка дома.
— И, в этом додзё Вы уже свой дух тренировали? — скорее утвердительно, чем вопросительно прозвучало с моей стороны.
— Да, конечно. Учитель мне знаком.
Понятно, вот у поручика откуда такая уверенность.
— Как же Вас японцы в додзё допустили? — всё же ещё раз задал я вопрос Александру Владимировичу.
— Учитель — китаец с Окинавы. Японцев в додзё — почти и нет. Не знают тут почти ничего о тодэ…
— Каратэ? — опять решил блеснуть я своими познаниями.
— Тодэ, — поправил меня поручик.
Так, так, так… Оказывается, тут в додзё свой дух с помощью тодэ совершенствуют. У нас дома в додзё каратэ занимаются, а тут — тодэ.
— Вот. Пришли.
Александр Владимирович снова перешёл на свой обычный стиль разговора.
Глава 38
Глава 38 Показательные выступления
Пока не вошли в додзё, я всё же решил выяснить — почему именно меня Александр Владимирович с собой взял. Меня, а не кого-то другого из офицеров. Чем таким, именно я ему приглянулся.
Впрочем, мог он и один туда направиться. Тем более, что дорога поручику хорошо известна. Жил от тут с родителями, ещё в детстве в додзё тропиночку протоптал.
Сформулировал я свой вопрос, озвучил его Александру Владимировичу.
— Видел, как по утрам тренируетесь…
Да, было такое дело. В утренние часы, когда нас по Корее вели, проделывал я упражнения, что мне земский фельдшер рекомендовал. Поддерживал я свою форму превозмогая себя. Хотя, честно говоря, не просто это было голодному и холодному.
Традиционно немногословно поручик ответил. Посчитал, что этого достаточно. Пара моих уточняющих вопросов вообще остались без ответа.
Ещё так и подмывало меня спросить, чем же семья поручика в Японии занималась, но не стал. Это уже не совсем прилично.
Вошли. У входа сапоги сняли, вот только поставить их было некуда. Все полочки уже чьей-то обувью заняты. Похоже, в додзё какое-то мероприятие сегодня проводится. Ну, тогда я свои сапоги прямо у двери оставил. Не должны их в таком месте украсть.
Поручик ещё на улице меня предупредил, чтобы я в додзё помалкивал. Никаких вопросов никому, ему в том числе, не задавал, без разрешения не садился. Только он если садится будет, тогда его примеру следовать. Но, опять же, перед этим он меня в бок пихнёт. Начнёт Александр Владимирович кому кланяться, чтобы я от него не отставал.
В общем — надо мне вести себя тихо, ветошью прикинуться и не отсвечивать.
В раздевалке, небольшом закуточке, я свою полевую японскую форму снял, аккуратно сложил. Про это опять же поручиком мне было сказано — вещи не разбрасывать, додзё порядок любит. Кэйкоги мне несколько великовата оказалась, но — велика не мала…
После этого сиротками казанскими мы с поручиком у начала зала столбами встали. На татами, покрытое токо — циновками из рисовой соломы, своими босыми ногами не ступаем.
Учитель, старенький уже китаец, далеко от нас, на другом конце зала сидит. Про него мне поручик тохо-тихо шепнул. Мне-то он говорить запрещает, а сам — шепчет…
Я надо сказать, чуть не опростоволосился — на татами без разрешения почти шагнул, ногу уже занёс. Хорошо, поручик меня вовремя назад за кэйкоги дёрнул.
Даже в симодза, это слово я запомнил, мне пока нет места, никто меня ещё в ученики не взял.
В симосеки, у левой стены от входа, несколько мужчин среднего возраста сидят. По словам поручика выходит — это зрители. Там для них место отведено.
Вот опять мне повезло — тут что-то типа показательных выступлений проходит. Похоже, мы с Александром Владимировичем в самое время пришли, только-только к началу.
Мастерством мерялись двое, примерно моего возраста. Причём, не голыми руками. При этом никаких защитных приспособлений на них не было. Кэйкоги и всё.
У того и другого в руках бо — обычный шест, метра два длиной, не больше. Название шеста из рассказа поручика я запомнил. Бо — всего две буковки, в памяти много места они не заняли.
У бузников тоже шесты в почёте, так что — посмотрим…
Молодые мужчины бились в полный контакт, только в глаза своими шестами друг-другу не тыкали. Кстати — зря, очень это эффективно.
Как удары они держат! Вот бы такому научиться…
