Конечно, случай бывает всяким. Но «ищейка» уверенно доложила, что на заданном курсе нет ни единого дровосека – спасителя Красных шапочек. Дон затаился – вскоре «ищейка» констатировала, что волки в нетерпении выскочили из засады. Вымахнули прямиком в распаханное поле и завладели добычей. От такой встряски установку манипулятора мигом вымело из сознания пацанов. Предсмертное ощущение ужаса опомнившейся добычи «ищейка» зафиксировала чётко. Дон машинально перевернулся на пузо. И вдруг озлобленно зарычал, долбя кулаками по земле:
– Дерьмо! Дерьмо!
А потом зарыдал: дико, исступлённо. В каком-то почти беспамятном состоянии. Выплёскивал из себя всю скопившуюся боль, сжавшуюся пружиной после крушения поезда. И… Очнулся уже спокойным, как танк. По ощущениям, почти сразу. «Барбос» явственно колданул что-то внутри организма, вызвав полномасштабный аварийный выброс чего-то в кровь – в медицине таких вопросов Дон был полным профаном. Но представлял себе действие успокоительных уколов, что, по слухам, моментально приводят чувства в норму. Блок внутренней защиты не нуждался в командах по таким случаям – на то он и «барбос», чтобы проявлять инициативу в вопросах защиты хозяина.
Валяться здесь и дальше не имело смысла. Да и блок защиты системы настойчиво долбился где-то в недрах мозга: щупы, щупы, щупы. Мол, бесконтрольны, значит, в опасности. С этим не поспоришь. С самого момента привязки девчонок к системе манипулятор пас их без сна и отдыха. Дон соскрёб себя с земли, поднял на ноги и поплёлся к воротам. А заходил в них уже бодрячком – очередной впрыск чего-то во что-то.
Исчезновения троих мальчишек в городке – судя по безмятежным трудовым будням – пока не заметили. Отправленные сюда трусы послушно исполнили команду затихариться и забыть, где они потеряли дружков. Когда их начнут трясти, всё, что мальчишки вспомнят, так это возвращение домой. И никакой подтасовки фактов: попёрлись отлупить говнюка Пакса, не наши его, а следующее воспоминание связано с бесславным отступлением. Куда делся Вепракс со товарищи они не знают и знать не могут, а потому и не запутаются во вранье – хоть пытай придурков. Стража на воротах подтвердит, что мальчишки куда-то смылись. Почему не остановили? Вот пусть Вепрунт, давший сынку такую волю, и пасёт своего поганца. У остальных и без его ублюдка дел невпроворот.
Впрочем – ожесточённо констатировал Дон – у Вепрунта уже нет времени на полноценное следствие. Этой мрази повезло: он так и не узнает, что у него больше нет сына – размышлял он, шагая к дому приговорённого. Поработать над планом предстоящей операции он не успел. Приближаясь к калитке в высокой каменной ограде, увидал вылезающего из неё годовалого малыша. Какая-то растяпа не прикрыла, как следует, калитку, и безнадзорная мелочь успела в неё просочиться. По местным меркам катастрофический непорядок. И каждый добросовестный прохожий обязан водворить подобного беглеца на место. Дон поднял слюнявого замызганного паршивца и вошёл в калитку.
На дворе суетились несколько приказчиков. Они гомонили и ворошили какие-то мешки, споря о чём-то куда-то потерянном. Один из мужиков заметил Дона и отрывисто пролаял:
– Чего тебе?
– Вот, – встряхнул он весело гукающим младенчиком. – На улицу вылез. Куда его?
– Точно наш, – опознал другой мужик. – Опять эта растяпа Тирка не доглядела. Сиськи выросли, а в башке и не посеяно. Ты, Пакс, оттащи его на кухню. Там его мамаша. Скажи, что нянька упустила. А нам, вишь, не до вас.
– Я оттащу, – послушно пообещал Дон.
И двинул в сторону кухонно-банно-прачечного крыла дома. Все строения в Лээте были близнецами-братьями, так что ошибиться невозможно. У массивных распахнутых дверей в хозблок тоже суетились. Увидав Дона, одна из баб понятливо хмыкнула и махнула рукой внутрь помещения:
– Туда неси.
Он кивнул и вошёл в дом, пытаясь прикинуть, как добраться до самого хозяина. «Ищейка» утверждала, что объект Вепрунт в доме. Но для активизации боевого режима манипулятора необходим непосредственный контакт. То есть, объект нужно увидеть хотя бы краешком глаза хотя бы на миг. А там уж природа манипулятора сама всё сделает. Но Вепрунт вряд ли торчит на кухне – не с его барскими замашками там прохлаждаться. Значит, нужен повод проникнуть из хозблока в жилую часть дома.
– Опять! – всплеснула руками полная тётка с приятным симпатичным лицом. – Где ты его нашёл?
– На улице, – вежливо объяснил Дон, пытаясь отодрать от себя довольного сопливца.
Тот мгновенно вцепился в край его жилетки и взвыл полицейской сиреной. Тётка досадливо глянула на испачканные мукой руки. На столе, около которого её застали за работой, лежали груды теста и стояли дымящиеся миски. Две молоденькие девчонки лепили то ли пирожки, то ли ещё какую-то хрень. Они пялились на неловко высвобождающегося пацана и хихикали.
– Пакс, ты снеси его в детскую! – взмолилась мамаша неслуха. – Мужики обоз сбивают. Им в дорогу нужно припасов наготовить. А у меня тут…, – развела она пухлыми руками.
– Я снесу, – почтительно склонил перед женщиной голову благовоспитанный отрок.
– И передай Татоне мою благодарность, – обрадованно протараторила толстуха дежурную вежливость и вернулась к работе.
Это было в жилу. Пакс однажды побывал в этом доме с отцом. Его память сохранила путь к детской, что вёл мимо кабинета хозяина. А фортуна была последовательной до конца: двери в кабинет были полуоткрыты. Дон покосился в его сторону и наткнулся взглядом на стоящего Вепрунта. Жирный торговец с высокомерной бородатой рожей кого-то отчитывал, брызгая слюной. Он пучился, искренно веря, будто страшен, как божий суд, и махал толстыми неповоротливыми ручищами. Дон не успел задаться вопросом, что же дальше – боевой режим уже сгенерировал в недрах его многофункционального мозга убийственный заряд энергии. На мгновение в глазах потемнело.
Когда зрение вернулось, Дон увидал, что Вепрунт оседает на пол, пучась лемуром, которого он видел в доме одного из московских одногруппников. Жирные лапы торговца бестолково мотались, рот издавал сдавленное сипение. Двое мужиков пытались его придержать, но силёнок явно не хватало: Вепрунт грохнулся на пол. Один из мужиков обернулся и увидал в коридоре как бы обалдевшего при виде трагедии пацана. Мигом его признал и рявкнул:
– Чего пялишься?! Беги за лекаркой!
– Просили отнести, – вновь встряхнул младенчиком Дон.
– Давай сюда! – выкатился из кабинета мужик.
И, наконец-то, отодрал от спасителя завопившего ребятёнка.
– Я быстро! – воодушевлённо завопил Дон, стартуя к парадному выходу.
– Давай-давай, – вполне добродушно проворчали ему вслед.
Осечки не будет – потребовал отчёта манипулятор, вопя на весь двор, что у господина Вепрунта удар. Что велели бежать за лекаркой. Лично он не собирался трудить ноги без необходимости. И без него кто-то уже сиганул в калитку – это их дело. Осечка невозможна – бесстрастно подтвердил манипулятор. Смерть наступила до того, как они покинули место событий. Выскакивая за калитку, Дон облегчённо выдохнул и понёсся к дому каштара.
Ну и жизнь у него пошла: дня не прошло, как он уже насовершал на пожизненное. А внутри ничего, кроме глубокого удовлетворения. Ох, и опасное же ему досталось попаданство. Жить, понятно, хочется. Но что-то не слишком хочется жить вразрез с собственными представлениями о правильном. Как бы не свихнуться. Хотя с его системой защиты себя от себя самого, что-что, а сумасшествие ему явно не грозит. Впрыснут чего надо куда надо, и получите психическую одномоментную реабилитацию, перенесённую на ногах. Жаль, что события развиваются как-то слишком стремительно. Он всей своей многоопытной задницей чувствует: жизнь в этом мире отпустила им всего пару спокойных деньков. И все они уже прожиты – дальше сплошной мрак, который навалится на него многогрешного с минуты на минуту.
Как в воду глядел. Кончина Вепрунта махом вытащила на божий свет пропажу его сынка. Оно понятно: при таком раскладе найти наследничка – первое дело. А того будто корова языком слизнула. Каштартан Нуобат со свитой уже практически выезжал за ворота, дабы устремиться на любезную сердцу охоту. А за теми воротами беготня с воплями, дескать, детишки потерялись. Это ж почище пожарной угрозы: ЧП губернского масштаба. Нуобат, естественно, тотчас заворотил коня обратно к дому Лэкса. Не местного першерона, а вполне себе обычного конягу, которых сюда пригоняли из северных степей. Там мутация то ли не сработала, то ли вообще туда не добралась.
