Какое едкое зелье, однако, – воскликнул лекарь вдруг.
– Что? – испугалась я.
Поскольку рану мне не было видно, я считала, что всё идёт нормально. Теперь же сердце болезненно ударилось о рёбра. Почему так вышло?
– Простите, Татинкор, но, чтобы вывести это… нужно постоянно обрабатывать рану. Зелье буквально разъедает плоть. Кровоостанавливающее помогает слабо. Заживляющее, боюсь, только тратит резервы вашего организма. Я даже не знаю, что делать. Мне нужно посоветоваться с главным целителем Низаком.
На последних словах он поднялся, собираясь выйти из палаты.
– Стойте, а что делать сейчас? – схватила я его за руку. Но его глаза не дали мне ответа. Лекарь был растерян.
– Можете пока просто убирать гнилосы. Только это малоприятно, принцесса, – с этими словами он вырвал руку и всё-таки вышел. Я повернулась к Татинкору, который смотрел на меня.
– Не стоит. Он сейчас всё узнает и вернётся. Низак обязательно посоветует лечение. Не беспокойтесь.
– Хорошо, если так. Но я не собираюсь сидеть сложа руки. И не надо мне тут…
Я решительно обошла его, отмечая, как он выпрямился. Ну, попытался выпрямиться.
– Не двигайтесь. Не надо строить из себя героя. Я прекрасно понимаю, что вам больно. Даже очень больно.
– Я не…
– Жуть, – выдохнула я, увидев наконец дело рук своих, перебив пострадавшего. А всё дело в том, что за час манипуляций лекаря не изменилось ровным счётом ничего. Да, чёрных краёв раны стало меньше, они не выглядели лучше, зато прибавилось пузырей, и сама плоть кровоточила. Вот теперь я знала, почему из глаз хлынули слёзы. Какая же это боль должна быть…
– Не плачьте. Я уверен, что всё будет нормально. И не виню вас, – успокаивал он меня, но делал только хуже.
– Я так перед тобой виновата. Так виновата, – шмыгала я носом. – Я обязательно тебя вылечу. Обязательно.
Мысли в голове метались испуганными зайцами, руки дрожали, а сердце колотилось о рёбра, причиняя почти физическую боль. Мне показалось, что даже колоть где-то в груди стало. Зато мысль зацепилась.
– Чемоданчик. Мамин чемоданчик, – вскочила я, бегом метнувшись к дверям. Даже не слышала, что он мне прокричал вслед. И возможно, это было неправильно – вот так вот оставлять его раненого одного, но других идей не было в моей неразумной голове.
Я неслась по коридорам замка, скользя по полу, спотыкаясь и цепляясь за стены, но не останавливаясь. Мне казалось, что, если я остановлюсь, обязательно опоздаю и случится что-то непоправимое. Это иррациональное чувство, которое мама называет женской интуицией, не позволяло мне не то что остановиться, даже сбавить темп.
В своих комнатах я просто схватила весь чемодан и рванула назад. Ну как рванула? Попыталась, но тяжесть и разум взяли верх. Тащить такой грузя буду долго. Надо просто найти нужное. Сундук был тут же открыт и выпотрошен. Точнее, я очень быстро вытаскивала колбы, читала название и ставила назад. Так пришлось поставить назад около десятка колб, пока глаз не зацепился за слово «ожог». И хотя рука уже опускала ёмкость назад в чемоданчик, пальцы не успели разжаться. Я вернулась к чтению инструкции.
«Зелье от ожогов от огня и растений» – гласила надпись, а ниже было дописано: – «От химических ожогов не помогает». Вот оно. Вся эта «красота» – это не что иное, как химический ожог. Именно поэтому его и не получается ни промыть, ни остановить его распространение, и тем более просто вылечить.
Теперь мои поиски были целенаправленными и увенчались успехом. Из недр сундучка торжественно была извлечена относительно небольшая колбочка из тёмного стекла. И первым порывом было рвануть в лекарскую, но опять это злосчастное предчувствие заставило вчитаться в инструкцию. И правильно. Оказалось, что сначала рану надо обработать совсем другим зельем, потом этим, а затем нанести заживляющую мазь. И если первое зелье я уже вытаскивала сегодня, да и вообще была с ним хорошо знакома, то мазью никогда не пользовалась, а готовить не пыталась, ибо мази очень долго готовятся, а у меня никогда не хватало терпения на это. Но в чудо-чемоданчике была и эта самая мазь.
Только перечитав ещё раз инструкции на зелье от химических ожогов и на мази, убедившись, что больше ничего мне не требуется, я быстрым шагом направилась назад. И что самое интересное, навстречу мне шёл лекарь.
– Принцесса, прошу прощения, но мне необходимы будут… – начал он, но, замечая в моих руках колбы и баночку с мазью, замолчал.
– У меня всё есть. Идёмте.
Краткий рассказ о том, что конкретно у меня в руках, убедил лекаря в правильности моего выбора. Так мы и вошли в палату и так же вдвоём на мгновение замерли, потому что Татинкор лежал на кровати навзничь и даже не пошевелился при нашем появлении.
Раздумывать или анализировать что-либо больше не было времени. Лекарь кинулся к нему первым, проверил пульс, тут же рявкнул на меня, чтобы приступала, сам же достал какой-то артефакт и стал водить им над распростёртым телом.
Пара часов у нас ушла на то, чтобы полностью обработать рану и остановить её распространение. Мы смогли выдохнуть и оглядеть результат.
От лопаток до копчика была сплошная рана. Да, сейчас она не имела обгоревших краёв, не пузырилась и вообще выглядела значительно лучше, но её размеры ужасали. Лекарь накрыл Татинкора тремя слоями марли и встал, тяжело вздыхая.
– И что теперь? Когда он очнётся? – не могла не спросить я.
– Я усыпил его. Так что проснётся утром. И кстати, будет голоден, – усмехнулся он. И что в этом смешного? Естественно, что он будет голодным. Считай, сутки без еды и с раной почти во всю спину.
– А…
– А рану будете смазывать каждые три часа в течение суток с этого момента. Слегка смачиваете марлю, обрабатываете края вот этим зельем, – показал он мне на колбу, стоящую на прикроватной тумбе, – а потом уже вновь смазываете всю рану мазью. Если будет сукровица, её нужно будет аккуратно убрать.
– Понятно. А можно мне кровать и будильник? – даже не подумала я возмутиться, что не по статусу вроде как мне быть простой сиделкой. И даже не чувство вины заставляло меня здесь остаться. Просто была какая-то необходимость в этом.
Слуги притащили мне койку, мало похожую на полноценную кровать. А следом меня даже пригласили на ужин, за которым и
