— Сань, чем их наносить и где?
— Наносить иголкой. А где?.. Так между лопаток, ближе к основанию шеи.
Я встала. Взяла иглу. Намотала на её конец нить.
— Лен, иди сюда, садись на мою пастель.
— Саша, ты уверена?
— Уверена. Иначе нам ни как нельзя. Слово сказано, а оно не воробей, вылетит не поймаешь. Чего боишься? У тебя и так есть татуировка на теле.
— Моя татуировка Васе известна, вплоть до каждой чёрточки. А тут новая.
— Ну и что. Давай, дверь закрой на засов и сарафан скидывай. — Недовольно ворча, Елена закрыла дверь, потом через голову сняла сарафан, оставшись в нательной длинной рубашке. — Рубашку тоже скидывай. — Сняла, оставшись в трусиках и лифчике.
— Трусы тоже снимать?
— Трусы можешь оставить. Я тебе не интимную татушку на заднице делаю. Иди сюда, садись.
Я взяла иглу. Тату решила делать самым простым способом, которым во все времена делали татуировки уголовники в тюрьмах. Поставила рядом с собой чернила. Потом гусиным пером, макая его в чернильницу, начертила обе руны на теле Елены. После, макая в чернила, начала наносить татуировку. Ленка повизгивала, но держалась. Сначала тонкой линией отработала одну руну. Потом вторую. У Елены стала проступать кровь. Я аккуратно промокала ей место татуировки кусочком бинта.
— Сань, долго ещё?
— Терпи. У меня не набивочная машина.
Повторила контуры рун по второму кругу. Решила, что этого достаточно. Нам не до эстетики здесь. Руны видны и ладно.
— Всё, Лен. — Она оглянулась. В глазах слёзы, нижняя губа закушена. Обняла её. — Всё Лен, всё закончилось. Теперь тебе надо будет сделать мне тоже самое.
С помощью двух зеркал, одно у нас с Еленой было своё, второе, настоящее венецианское, тоже небольшое мне притащили мои кадеты после грабежа замка одного сильно ушлого ландсгерра, который попытался отжать замок и земли Ульриха, за что и поплатился, я показала Елене, где нужно наносить тату. Всё рассказала. Елена, глядя на рисунок на бумаге, сначала нарисовала мне руны. Нить на игле я сменила. Лена начала делать мне татушки. Я сидела и терпела.
— Плотнее коли, Лен. — Говорила ей.
— Сама знаю. Сань, сиди ровнее.
Наконец, пройдясь по второму разу по контурам рун, Елена отложила иглу. Аккуратно промокнула мне место, где наносила татуировки.
— Сань, всё. Конечно, не как в тату-салоне, но вроде бы нормально.
Наложив тампоны на место татуировок, закрепили их с помощью бинта. У обеих. Потом надели нательные рубахи.
— Лена, ты без рубашки перед маман и вообще перед кем-нибудь не светись. Благо твоего Васи нет.
— Сама знаю. — Елена стала наблюдать, как я одеваюсь. — Сань, а ты куда это на ночь глядя?
— В Корпус. Дело надо одно сделать.
— А до утра подождать не может?
— Не может. У нас времени и так нет. Завтра, край послезавтра Государь даст согласие на мою коронацию. А мне нужно подготовить документальное подтверждение, что мы с тобой эти самые, Нибелунги по женской линии.
— Пипец, Сань. Мало нам Комниных, так ещё и Нибелунги, тоже мне, прЫнцессы, истинные арийки, характер нордический, пользуются уважением камрадов по партии. Как ты говоришь, черепа у нас правильные.
— Конечно правильные. — Мы обе засмеялись.
— Ой, Сань, что-то боюсь я.
— А ты не бойся. Наглость второе счастье, она города берёт. Зато никто не осмелится перед нами пальцы гнуть. Всё, Лен, я ушла.
Гриша ждал меня возле штаба. Завела его в свой кабинет. Закрылась.
— Показывай, что купил?
Гриша вытащил из суммы аж четыре пергамента. Все они были старые. У двух даже кое-где дырки были.
— Царевна, на меня смотрели там, как на убогого, когда я эти пергаменты торговал. Предлагали новые, чистые без текста.
— Новые нам не нужны. Так, ну-ка, вот этот.
Я взяла в руки один из четырёх. Пергамент был без текста, хотя раньше он здесь точно имелся, но сейчас его стёрли, зачистили. Я знала, что так делали. Прежний текст счищали, чтобы нанести новый. Вот и здесь так же было. Только по какой-то причине новый текст не нанесли. Может быть как раз из-за ветхости самого пергамента. В паре мест пергамент был протёрт до дыр. Нормально. Я села за стол, положила перед собой лист бумаги, взяла гусиное перо.
— Гриша, я сейчас напишу текст по латыни. Ты его аккуратно перепишешь на пергамент. Понял? И перепишешь, копируя вот этот подчерк.
Положила рядом ещё один свиток, тоже очень старый, времён, как я поняла по тексту, поздней Римской империи. Этот свиток я взяла у Митрополита. После молитвы, выпросила разрешения покопаться в церковной библиотеке, где и нашла его. Там говорилось о племенах антов и гипербореев, то есть о предках славян, к которым посылали эмиссаров командующие пограничных округов империи. Документ был крайне любопытный. Но только с точки зрения историков. Мне же от него надо было только скопировать стиль написания. И перед этим я ещё разговаривала с Митрополитом выясняя, очень аккуратно про календарь римлян. Единственно что я знала, так это то, что они вели его от основания Рима. Я начала писать:
'В год 907 от основания Рима, я, префект IX испанского легиона Гней Антоний Пилум, исполняя посмертную волю последнего командующего легиона, легата Марка Септимия Дука, римского патриция, объявляю о том, что IX испанский легион заканчивает свой двухсотлетний славный путь и прекращает своё существование, так как от легиона осталось меньше двух центурий. Пополнения из митрополии нет и не будет. Всего в наличии осталось 180 легионеров, считая гастатов, принципов и триариев. Орёл IX испанского легиона был снят с древка. Я видел какими глазами смотрели легионеры на то, как орёл снимали. Это говорило о том, что легиона больше нет. У многих бежали слёзы. Мы до конца исполнили свой долг перед Римом, но нас бросили. О нас забыли и как сказал перед своей смертью мой командующий, кто-то в Риме сделал это целенаправленно. Восемь лет назад легион был переведён из провинции Британия в провинцию Верхняя Германия, на берега Ренуса. Спустя два года, после того, как легион закрепился на новом месте, в ряде опорных пунктов оборонительной линии Верхнегерманского-ретийского лимеса, началась война с рексом свевов, лангобардов, саксов, бургундов, маркоманов и квадов Зигфридом из рода Хибелунгов и его воинственной супругой Брунгильдой. Война шла два года, изнурительная и кровопролитная. Легион нёс потери, а пополнения из митрополии приходили редко и не восполняли до конца потери. На исходе второго года войны командующий, наконец, сумел вынудить Зигфрида и его жену принять генеральное сражение. Варвары были разбиты на голову. Нам удалось захватить казну Зигфрида и его двух детей, сына Ивора и дочь Боудику. Зигфриду и Брунгильде пришлось заключить мир. И отдать легату в жёны златоволосую Боудику. За пять лет Боудика родила мужу четырёх детей, но выжили только двое сын — Марк Септимий Дука-младший и Олимпия Дука. Которые являются двойней, что говорит об особой благосклонности богов к семье Дука. Боудика, когда дети были совсем маленькие, нанесла на их тела две руны, чтобы они не забывали, что в них течёт кровь Хибелунгов, ведущих свой род от самого бога Вотана. Так же Зигфрид передал нашему легату кольцо, символ власти рекса. Но не смотря на мир, набеги и столкновения с варварскими племенами лангобардов, бургундов и квадов продолжались. Легион нёс потери и таял. А за последние два года мы не получили ни одного человека пополнения. Больше легион не в состоянии был противостоять на этом участке оборонительной линии варварам. В последнем бою, легат был тяжело ранен. На смертном одре он повелел снять орла легиона. С этого момента легионеры, кто остался в живых были самостоятельны в принятии решении — оставаться здесь или уйти на территорию империи, где более безопасно. Части ветеранам и мне в том числе, он повелел увести его детей в Рим. Мы намерены выполнить волю командующего. Казну Зигфрида, а она огромна, а так же часть казны легиона, были захоронены в тайном месте на берегах Ренуса. Так же там был захоронена аквила легиона — золотой орёл с пурпурным полотнищем. Да помогут нам Юпитер и Миневра преодолеть опасности пути в Рим. Детей легата Марка Септимия Дука — Марка Септимия Дука-младшего и Олимпию Дука мы поклялись уберечь.
