- Вообще-то я на машине, – неуверенно закокетничала леди-универмаг.
- Бокал хорошего вина под чанахи, это так несерьезно, что даже запаха не оставит! – в общем-то вполне резонно заметил грузин. – Прошу вас, молодые люди! – он протянул нам по фужеру.
- Хванчкара мне все таки нравится больше, она помягче, – заявила ни разу не сомелье гражданка Мордвинцева, отпив из своего фужера.
- Это вы зря, Софья Львовна, о мукузани невозможно судить тотчас после первого глотка. Это вино не такое простое, каким поначалу кажется и раскрывается оно не сразу. Вы сделайте еще пару глотков! – в присутствии посторонних я не стал афишировать наших с Софьей близких отношений.
Я с удовольствием отпивал из своего фужера настоящее грузинское вино. Вино, абсолютно точно не конвейерного розлива. С ностальгией вспоминая своего сослуживца и тезку Серго Таргамадзе и его застолья. Тоже с вином и бараниной. Серго, он же Серега, родом был из Кахетии. Вместо того, чтобы наслаждаться жизнью в одном из самых райских уголков планеты, этот ненормальный грузин подался на службу в милицию среднего нечерноземья. Не имея никаких левых выгод от той самой службы. Уж я-то знал это точно. Именно от него мне и было известно о мукузани все или почти все. Я даже мог определить на вкус, из какого саперави было надавлено вино. Премудрость, надо сказать, не такая уж и великая. Если виноград был тем самым, который нужен, то есть хорошо вызревший, то вино не отдавало чрезмерной терпкостью. За двадцать лет дружбы с Таргамадзе я начал кое-что понимать в баранине и в кахетинских винах. На родине, у его отца в закопанных глиняных емкостях каждый год вызревало несколько тонн вина.
Тот, которого звали Тамаз Тариэлович, поперхнулся своим же угощением. Грузины, они всегда немного шовинисты, если дело касается грузинской кухни и, уж тем более, если речь заходит о грузинском вине. Этот, вне всяких сомнений, достойнейший из грузин, самый, что ни на есть волшебник в приготовлении чанахи, исключением тоже не был.
- Дарагой! Я нэ панимаю! – теперь все встало на свои места и акцент Тамаза был вполне сопоставим с его колоритной внешностью и умением готовить чанахи. – Ты работаешь с вином? Но ты же такой маладой! – недоумевал он.
Хозяйка «Светланы» хихикала и отпивала глоток за глотком из своей вовсе не мелкой посуды. Она не стеснялась самостоятельно подливать себе. На всякий случай я отодвинул от Софы бутылку, для себя уже решив, что назад ее авто поведу сам.
- Нет, уважаемый Тамаз Тариэлович, к моему глубочайшему сожалению, я работаю не с вином. Мне повезло меньше, чем вам, я работаю я с людьми. Просто вино я люблю больше, чем людей. Оно не такое коварное, как они – выдал я аксиому, в которую сейчас сам искренне верил. Но, глянув на мадам Мордвинцеву, всего-то и выпившую не больше трети бутылки, я с той же искренностью усомнился в сказанном. Отвернув взгляд от захмелевшей иудейки, я наткнулся на ревнивые глаза грузина. И причиной той ревности была не моя спутница.
- Что еще скажешь, дарагой? – Тамаз вылил из бутылки остатки вина в мой фужер. – Что про это вино ты еще можешь рассказать?
- Немногое. Думаю, что это мукузани из винограда, собранного неподалеку от Телави. И виноградник этот не был слишком высоко в горах, – добавил я.
- Ваше здоровье, батоно Тамаз! Пусть на вашем столе всегда будет молодой барашек, мягкая лепешка и вот это, самое лучшее кахетинское вино! – я выпил, а довольный грузин польщено склонил голову.
Не раз и не два я был в гостях на родине своего друга. Как раз неподалеку от Телави. Относительно неподалеку. И даже пару раз пробовал там вино с виноградников, расположенных немного выше, чем это нужно для хорошего мукузани. Мне объяснили, что из-за высокогорной прохлады тот виноград, вызревая, не успевал набрать достаточно сахара. И потому вино было настолько терпким, что казалось, будто оно вязало не только рецепторы языка, но и зубы. Томазовское же вино было терпким ровно настолько, насколько следовало.
- Откуда он, этот юноша? – наплевав на все правила кавказского этикета, отвернулся от меня к Софе мой новый знакомый грузин. – Почему он знает так много? Про вино, про барашка? Почти столько же, сколько знаю я?
- Сама удивляюсь! Но вы правы, Тамаз Тариэлович, – мадам Мордвинцева довольно улыбнулась, будто я есть продукт ее воспитания, – Сергей очень способный молодой человек, – она не надолго задумалась чему-то своему на пару секунд и улыбнулась. А потом, очнувшись, отмахнулась от моего червонца и полезла в свою сумочку. – Я тебя сюда пригласила, значит, и платить я буду.
- Нет, калбатоно Софья, сегодня вы были моими гостями и пожалуйста, примите от меня это скромное угощение! – грузин решительно положил ладони на скатерть. – Прошу вас, подождите меня две минуты, я сейчас приду! – гостеприимный грузин удалился.
Вернулся он и, правда, быстро. В руках Томаз Тариэлович нес две бутылки.
- Друзья мои, примите от меня этот небольшой подарок! И прошу вас, приходите ко мне чаще! Приятно угощать гостей, которые так разбираются не только в кухне, но и в вине! Мне уже давно не приходилось принимать настолько понимающих людей! – рукопожатие его было неожиданно крепким. Поблагодарив этого гостеприимного человека, мы вышли на улицу.
Глава 15
Я довез Софью Львовну до ее универмага и, закрыв автомобиль, отдал ей ключи. Коробку с комплектующими для химловушки решил не таскать с собой, а забрать ее из софьиной машины после работы. В Волжский РОВД я вернулся сытым и даже вполне довольным жизнью. Я хорошо разгулялся и сегодняшняя бессонная ночь уже не так плющила мое сознание. Набрав номер дежурки Советского РОВД, спросил у дежурного, нет ли где там поблизости Нагаева. Вовы рядом не оказалось, но дежурный Паша Сонюшкин подсказал, что, хоть в самой ОДЧ его нет, но мой друг все же где-то в райотделе. Тогда я попросил капитана записать мой номер и передать его Вове, чтобы тот со мной связался.
За полчаса я вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению гражданки Коростелевой Т.И. и пошел утверждать его к Осколкову. Майора на месте не было. Дверь в его кабинет была из приемной начальника райотдела и я попытался выяснить, как скоро появится майор. Секретарша ничего о заме шефа не знала и тогда я попросил у нее доступа к телу самого начальника. Мне было все равно, кто утвердит мое решение. Девица с сомнением посмотрела на меня, но, нажав кнопку селектора, все же осведомилась у своего руководства на предмет моей просьбы. Руководство отреагировало не сразу, пауза длилась достаточно долго. По голосу, которым было разрешено меня запустить, я понял, что подполковник милиции В.Ю. Колмыков, как было указано на табличке, к сотрудникам Советского РОВД относится без излишней приязни.
Войдя в кабинет, я увидел за столом того самого подпола, который так недобро оглядывал меня, когда мы с Софьей так феерично подкатили к РОВД. Вспомнив все, что мне накуковала про этого персонажа моя сегодняшняя ночная кукушка, я также отвердел душой и шаркать ножкой перед ним не стал. Теперь все стало на свои места и я понял, зачем эта интриганка Софа так демонстративно высадила меня утром из своей машины перед этим павлином.
- Чего у тебя? – мой неудачливый соперник смотрел на меня исподлобья.
- Постановление утвердить. Из тех, что прокуратура отменила, – ответил я.
- Нам, значит, отменила, а тебе не отменит? – Колмыков не спешил ставить визу на моей бумажке, – Самый умный?! – подпол, кажется, пытался меня чморить.
- Так точно, товарищ подполковник, я умный! Аж сам удивляюсь, какой я умный! – огрызнулся я без малейшего намека на чинопочитание, – И потому мне не отменят!
У подполковника начали раздуваться ноздри, но он взял себя в руки и принялся листать материал. Ознакомившись с моей писаниной и со встречным заявлением бабки Коростелевой, собственноручно ею накарябанным, он сначала задумался, а потом оживился.
- А, что, Корнеев, может, мне эту Коростелеву сюда позвать и самому ее порасспросить, каким образом ты ее заставил это заявление написать, а?
