проще — обезьяне дали гранату.
— Вы самокритичный молодой человек.
— Наверное. Давайте вернемся к турниру. Никакого расследования не было, никаких извинений не было, никаких попыток разорвать контракт не было.
— Но ведь это делается элементарно! Кубок — артефакт! Вас можно было заменить, выплатить откупные, провалить задания!
— И этого сделано не было. Более того, мне о такой возможности никто не сказал.
— А кто является вашим магическим опекуном?
— Официально, на момент моего четырнадцатилетия — Сириус Блэк.
— Вы сказали «официально»…
— Реально — директор Дамблдор, который принимал все решения. Блэк на тот момент был в бегах от правосудия.
— То есть директор школы позволил вам участвовать, не проводил никаких расследований и не попытался расторгнуть контракт?
— Если он что-то и делал, то мне об этом ничего не известно. Но я не думаю, что он этим заморачивался. В школе началась травля, никто не верил, что я не делал этого, всем было плевать. Лучший друг отвернулся от меня, Сириус Блэк не попытался расторгнуть контракт, а он ведь наследник древнего рода. Его точно учили таким вещам.
— И как долго вас травили?
— До первого испытания.
— А что потом?
— Потом резко захотели дружить. Пик активности был перед Святочным балом, который открывают чемпионы Турнира.
— Девочки любовное зелье в конфетах присылали?
— Примерно так.
— Что было дальше?
— Дальше — второе испытание, затем третье и смерть Седрика Диггори. Возрождение Темного Лорда через ритуал «Плоть-Кость-Кровь».
— Вам никто не поверил.
— Естественно! Даже на кладбище не явились, где проводился ритуал, и расследования смерти Седрика никто не проводил. Всем было плевать. В мой рассказ о возрождении Темного Лорда не поверили, травили.
— А когда поверили?
— В конце года. Лорд Волдеморт лично явился в Министерство магии Англии за пророчеством, которое я забрал первым.
— Тогда правительство Магической Великобритании объявило о возрождении самого страшного мага Англии. Что изменилось для вас?
— Абсолютно все. Те, кто еще вчера называл меня лжецом, стали лебезить и называть Избранным. Тем, кто должен победить Темного Лорда.
— А вы?
— Знаете, каждый народ выбирает своего тирана сам. Англичане выбрали. Так почему я должен им помогать от него избавляться? Это их выбор и их ответственность. Целый год Министерство магии поливало меня грязью и прятало голову в песок, а теперь вдруг вспомнило, что, оказывается, у них есть «Избранный»! С чего вдруг я должен воспылать любовью к ним, забыть все и начать с чистого листа?
— То есть вы обижены?
— И это тоже.
— Вот теперь я не поняла. Помимо обиды есть еще что-то?
— Конечно, есть! Директор Дамблдор упорно вдалбливал мне в голову, что я должен, понимаете, должен вновь сразиться с Волдемортом и одержать победу во имя мира и света. Только моего мнения он почему-то не спросил.
— Это очень странно. Почему подросток без магического образования должен сражаться с самым могучим волшебником современности? Дамблдор не сказал?
— Сказал. Мол, у меня есть жертва моей матери, которая меня защитит. Это великая сила любви.
— Звучит очень бредово.
— Вот и я так же подумал. А после Турнира, убийства Седрика, травли, а затем признания того, что я был прав, кого-то спасать, драться во имя света и любви расхотелось. Знаете, проснулся я утром в объятиях красивой девушки, на курорте, и подумал: «Почему я должен менять свою молодость на борьбу? С чего кто-то решил, что Гарри Поттер будет не с девушками под луной целоваться, а драться с Темным Волшебником? Разве в Великобритании нет аврората? Разве это не их работа?». И я решил, что для борьбы с террористическими организациями существуют компетентные органы. Да тот же Дамблдор, великий волшебник, вот пусть и бьется с Волдемортом сам. Я умываю руки.
— Как на это отреагировали друзья?
— Они меня не поняли.
— То есть?
— Мои друзья, Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли, считают, что я должен лечь на алтарь справедливости, борьбы и светлого будущего, пожертвовав собой, как баран на бойне. Только они не понимают, что если я ввяжусь в это, их тоже ждет несладкая жизнь, где мы вряд ли останемся живы.
— И из-за этого вы поругались.
— Совершенно верно. Жаль, что так получилось, но видимо, дядя был прав — не бывает дружбы «до гроба», рано или поздно интересы расходятся и люди становятся просто приятелями. Мои интересы лежат в области магозоологии, в частности, змей. Я змееуст.
— Это очень редкая способность. Вы понимаете только волшебных змей или всех?
— Всех змей, некоторых игуан, несколько видов варанов… Ну, там список большой.
— А почему вы решили учиться этому в России, а не, скажем, во Франции или в той же самой Англии?
— В Англию мне дорога закрыта. Там змееустов не любят — считают страшными темными волшебниками. Ну, и отношение соответствующее. Насчет Франции, я встретил наставника, он из России, вполне логично, что я буду учиться по его основному месту работы.
— Вы сказали, что в Англии змееустов не любят, а в чем это выражается?
— Шепотки за спиной, гадости исподтишка, предвзятое отношение учителей.
— Я так понимаю, было нелегко.
— Да, вы верно понимаете.
— Скажите, а как отреагировали ваши родственники?
— Если вы про Сириуса Блэка — никак. Он погиб несколько месяцев назад.
— Сочувствую вам.
— Не нужно. Я его не знал. Он не принимал участие в моем воспитании.
— А кто принимал?
— Тетя и дядя. Они магглы. Родственники были рады от меня избавиться.
— Почему?
— Ну, я малолетний маг, с сильными магическими выбросами, плюс лишний рот, который нужно кормить-поить, обувать-одевать. А ребенок в Англии — это очень дорогое удовольствие.
— Вы обижены на дядю?
— Нет. Я благодарен ему. Он многому научил, всегда поддерживал и поддерживает. Я точно знаю, что тетя и дядя меня никогда не бросят, хоть и ворчат.
— А как же директор Дамблдор? Я смотрела магическую прессу Великобритании, так там через слово о вас и председателе Визенгамота.
— А что мне Дамблдор? Я уже совершеннолетний, могу делать, что хочу.
— То есть?
— Условием участия в Турнире являлось совершеннолетие. И в контракте с артефактом указано именно совершеннолетие участника, понимаете?
— То есть там не указан конкретный возраст?
— Да, совершенно верно.
— А когда вы узнали об этом?
— Месяц назад, когда встретил наставника. Он-то мне и объяснил.
