Мальчишки уставились в пол, их тощие плечи поникли, но никакого сожаления на их бледных лицах я не увидела.
— Хорошо, когда злодей получает по заслугам, но это детская проказа, а не настоящее наказание, — произнесла я, понизив голос до шепота.
Сироты, казалось, даже дышать перестали.
— Подумайте сами, — подняла я глаза к потолку. — Ну расшибла она себе нос — и что с того? Все равно она останется директором, а вас за нападение могут перевести в детский дом закрытого типа.
— Вы врете!
— Ничуть! Для трудных подростков есть специальные детские дома. Вы этого хотите?
Опять воцарилась тишина, в которой не слышно было даже дыхания.
— То есть ей воровать можно, а нам мстить за это нельзя? Так получается? — высокий светловолосый паренек дерзко посмотрел мне в глаза.
— Так, — кивнула я глядя на хмурые лица. — Мстить исподтишка нельзя. Лучше схватить за руку, и тогда герцог сам ее накажет.
Мне едва удавалось не дрогнуть голосом. Успокоила я себя лишь тем, что в случае чего смогу оправдаться, будто просто пытаюсь протянуть ниточку доверия, чтобы сиротами можно было управлять.
— Она хитрая. — Веснушчатый паренек тряхнул головой. — Митя, Ваня и Илья без пальто остались — и где ваш герцог?
— Поэтому предлагаю действовать по-взрослому, то есть без глупостей. Нужно поймать ее так, чтобы не отвертелась. Я подумаю, как это сделать. А пока ведите себя с ней спокойно, чтобы усыпить бдительность. Согласны?
Мальчишки сначала, нерешительно переглядываясь, поерзали на диване. Повздыхали, еще поиграли с друг другом в гляделки и, наконец, почти синхронно закивали в знак согласия.
— Вот и отлично! А теперь давайте еще раз познакомимся. Меня зовите Асей. Договорились?
Снова почти синхронные кивки, а у веснушчатого заводилы растерянность в глазах. Что же, тогда с него и начну.
— Вот ты, — стала я напротив и заглянула ему в глаза. — Расскажи о себе. Как тебя зовут?
— У дирички нашей спросите, она все скажет, — буркнул он и задергал ногой, не достающей до пола.
— Не хочу я знать, что скажет Блинцовка! Я это от тебя хочу услышать, — чуть не рыкнула я.
Вот же упрямец попался, сейчас все мои труды по налаживанию контакта пойдут на смарку.
— Как тебя зовут?
— Роман.
— А фамилия?
— Рябцев, — сказал, и в глазах полыхнули искры.
И я подумала, что его лучше ни о чем сегодня больше не спрашивать. Чтобы не спугнуть.
— А тебя как зовут? — обратилась я к светлому мальчику, сидевшему рядом и с не сводившему с меня глаз.
— Тимофей. А это Никита, Денис и Илья, — тыкнул он пальцем в сидящих рядом. — Если магичить не будете, так мы пойдем? За Блинцовкой мы будем только наблюдать.
— Немного позже. У меня к вам есть еще одно дело. Чем вы в свободное время любите заниматься?
— Ничем.
— Так уж и ничем? — Я посмотрела на их поцарапанные ладони. — На деревья как минимум лазить любите.
— Ну любим, и что?
— А мастерить что-нибудь любите?
— Смотря что.
— Мне домик курочкам нужно построить… Помощники нужны, но… — Наступал самый ответственный момент, и я затаила дыхание.
— Что?
— Вы еще малы… Блинцовке я могу соврать, чтобы она вас со мной отпустила, но… Получится ли у вас пилить горбыли и прибивать их к жердям? — События я торопила, потому что покупка горбылей у меня еще только маячила в планах. — Это все-таки занятие для взрослых.
— Мы здесь самые старшие… — Они переглянулись. — Мы все умеем!
Уходила я из детского дома, когда день подходил к концу и ребят позвали ужинать. Действие женьшеня прошло давно, но в пылу общения с сиротами я этого не ощущала. Сложный разговор и бегущий по венам адреналин держали меня в тонусе. Но стоило переступить порог дома, и на меня навалилась почти смертельная усталость. Прямой наводкой я прошла в свою комнату, стянула куртку и, как была в платье и кофте, так и завалилась на постель.
Спать! Только спать!
Мне опять пригрезилась прошлая жизнь. Жека и самолет, в котором мы летели в свадебное путешествие. Внезапно один из пассажиров, в светлой одежде с длинной бородой, поднялся с места и направился к двери в кабину пилотов.
— Спалю! — донеслась леденящая сердце угроза.
Вздрогнув, я вжалась в кресло и только потом поняла, что голос террориста звучит слишком знакомо. Самолет и Жека растворились в небытие. Я открыла глаза и уставилась в потолок, оклеенный светлыми обоями.
— Спалю хату!
Выкрики раздавались с улицы. Громкие и отчаянные. И я сразу поверила, что так и есть — спалит. Подскочила с постели и, разгоняя остатки сна, направилась на звук голоса.
Если намерения у Игната серьезные, то для воплощения своей угрозы он должен был добыть керосин. Которого мне не хватает почти как кислорода.
Около крыльца я столкнулась с дядей нос к носу. И разочарованно вздохнула. Того горючего, что требовалось, при нем не было, а то, которым он заправился до покраснения лица и шатающейся походки, мне категорически не подходило. Благоухал дядя парами самогона без малейшей доли запаха керосина.
— Игнат, — мягко позвала я его, не обращая внимания на угрозу. — Идем домой, тебе надо проспаться.
— Спалю! — Пары алкоголя стали еще гуще, а родственничек, громко икнув, пошатнулся на размытом дождем крыльце. — Н-нечего аф-ф-феристке д-делать у нас в В-ведунах.
— Что случилось? — поморщившись от кислого дыхания, я придержала его за плечо.
— Из-за тебя мне с-стыдно в глаза людям с-смотреть! — пробормотал он и, одернув руку, прошел, пошатываясь, мимо меня в сени и дальше в дом.
— Мне
