настропаленное мною людское море, качаясь и выходя из берегов. – У-у-у-р-р-р-а-а-а!!!..
- Отныне, с момента вступления в силу «приказа номер один», который я вам чуть позже зачитаю, в гвардии и в армии наступит долгожданное облегчение для войск! Служба ваша до сегодняшнего дня была чрезмерно суровой. Вас простых гвардейских солдат унижали, били палками, занимали беспрестанными учениями и пригонкой амуниций. Все это выдумывалось вашим прежним начальством – царскими офицерами, коих заставляли вас тиранить с самого верха – ныне свергнутыми и покойными российскими самодержцами. Более, мы этого скотского к себе отношения не потерпим!
Солдатская масса в гвардейских полках от этих слов заколыхалась.
- Царские сатрапы унижали даже ветеранов, наплевав на их заслуги. Антип Осипович Михайлов, выйди сюда!
Ко мне, печатая шаг, с положенной выправкой подошел убеленный сединами гвардеец Московского полка, коего еще со вчерашнего дня определил в свою личную гвардию.
- Этот гвардеец Московского полка, фланговый первого батальона - я похлопал замершего солдата по плечу, - прошел с боями всю Отечественную войну – от Бородина до Парижа! А что он получил от царя в благодарность, спросите вы – так я вам отвечу, хотя нет, пусть лучше вам Антип Осипович сам скажет! Как тебя, Антип, твой ротный воспитывал, поведай нам всем, что ты мне вчера говорил … да погромче говори, чтобы все слышали, а те, кто не услышат, прочитают сегодня в газетах, говори Антип …
Михайлов скромно откашлялся.
- Ну, что сказать вашбродь …
- У нас больше нету благородий и превосходительств. Ко мне можешь обращаться по имени отчеству или господин временный правитель.
- Хорошо, господин временный правитель. Наш бывший капитан, что щас в крепости посажен, стягивал не только мне, но всей роте ремнями животы, как он баял, для лучшей выправки, и мы так весь день перетянутые ремнем службу и несли. Многим солдатам от того делалось дурно, и тогда капитан бил нас за то, что мы, по его словам, «приметно дышим или кашляем». Заставлял друг другу плевать в лицо. А ветеранов, таких как я, чьи ноги исходили десятки тысяч верст, а на шкуре нету чистого от ран места, учил всем этим своим премудростям наравне с безусыми мальчишками-рекрутами! Вот, какую благодарность я от Ляксандра получил!
То, что говорил Антип, было правдой, горькой правдой. Гвардии, бывшей все время на глазах не совсем нормального императора, приходилось особенно тяжело, так как именно она в первую очередь становилась объектом всех этих жестоких нововведений. Достаточно сказать, что плац-парадам гвардейцев учили танцмейстеры, фехтмейстеры, а если хорошо поскребсти, то балетмейстеров тогдашней итальянской оперы, можно было найти в числе главноначальствующих над несчастной гвардией. Боевую машину, прошедшую все европейские войны, Александр целеустремленно превращал в ряженых клоунов, пригодных только для парадов. Военные качества заменились экзерцицмейстерской ловкостью, которые успешно сохранялись в нашей военной системе вплоть до Севастополя. Именно в Гвардию переводили из армии наиболее рьяных экзерцицмейстеров фрунтовиков, людей жестоких и грубых. Особенно печальную память оставил о себе полковник Шварц, садизм которого довел до бунта в 1820 году вверенный ему любимый императора Семеновский полк.
После случившегося бунта Семеновского полка порядки в Гвардии еще больше ужесточились. По высочайшему повелению увольнять в чистую по выслуге 25 лет теперь можно было лишь тех солдат, которые ни разу не были оштрафованы за плохой фрунт – оштрафованные же должны были тянуть свою лямку бессрочно. Штрафовали за всякий пустяк, иногда за недостаточно развернутый носок. Мера эта повлекла за собой безысходное отчаяние и имела неслыханное в русской армии последствие – появление самоубийств, неизвестных в суворовские и даже суровые петровские времена, но ставших в тяжелый 15-летний промежуток с 1816 по 1831 год обычным бытовым явлением. Огромные размеры приняло дезертирство, в офицерской же среде – массовый уход со службы. Солдаты дезертировали в Галицию, в Буковину, к староверам, в пустынную еще Новороссию, в Молдавию, к некрасовцам на Дунай, пробирались и дальше – к турецкому султану и в Персию. Шах персидский образовал из этих дезертиров гвардейский батальон! Гвардейцы даже шли на убийства в надежде на то, что они смогут перенести экзекуцию, выжить после нее, и будут сосланы каторжанами в Сибирь!
А в это время, пока я размышлял над словами солдата, на Дворцовую площадь, словно завеса, опустилась тишина. Гвардейцы молчали, и вид у них был весьма угрожающий. Очнувшись от раздумий, я сразу же поспешил успокоить гвардию.
- Помянутый Антипом капитан-изувер сидит в Петропавловской крепости, и скорого его будут судить! А чтобы, подобных этому случаев в нашей армии больше не случалось, помимо прочих, общегражданских реформ, с сегодняшнего дня вступает в силу приказ №1, слушайте его внимательно, я вам его зачту …
ПРИКАЗ № 1
ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА О ДЕМОКРАТИЗАЦИИ АРМИИ.
12 декабря 1825 г.
По гарнизону Петербургского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения.
Временное правительство постановило:
1) Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать депутатов от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.
2) Избранным депутатам явиться с письменными удостоверениями в здание Правительства (Зимний дворец) до 29 декабря с.г.
3) В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя имеют право проводить собрания со своими избранными солдатскими депутатами и сообщать им об имеющихся случаях нарушения законов, уставов и приказов по армии. Солдатские депутаты на две недели в месяц имеют право покидать свои воинские части и пребывать в столице для сообщения Правительству о выявленных ими случаях нарушения законности.
4) Настоящим приказом, в условиях ликвидации сословности на общероссийском уровне, отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т.п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т.д.
5) Физические наказания, муштровка и в целом грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и обо всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения солдатских депутатов и
