военной прокуратуры.
Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.
подписано главой Временного правительства Головиным Иваном Михайловичем
На самом деле я был намерен собрать этих солдатских депутатов (кто априори в солдатском кругу являются людьми уважаемыми и авторитетными, раз уж именно их избрали из огромного числа претендентов), идеологически обработать их в нужном мне и моей будущей партии направлении, в конце концов финансово прикормить и отправить их обратно в войска в статусе политработников с целью «политического просвещения солдат». В будущем же ССД я намеривался распустить, точнее говоря плавно его трансформировать в обычное армейское политуправление, служащее для работы с солдатской массой. Этот шаг обеспечит мне полный контроль над армией, дабы в будущем никакие генералы не имели бы ни малейшего шанса перехватить у меня нити управления над вооруженными силами. Военные перевороты и прочие хунты молодой Российской республики были совершенно ни к чему, по крайней мере, при живом и здравствующем верховном правителе в моем «скромном» лице.
Прочтение приказа номер один в Гвардии и последующее его разъяснение на простых и всем понятных примерах, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Гвардия ликовала как никогда в жизни, некоторые плакали. Со времен взятия Парижа гвардейцы, наверное, не были так счастливы!
Затем, при активном участии церковного клира, началась официальная многочасовая процедура присяги гвардейских полков Временному правительству.
Командный офицерский состав гвардейских полков направился в дворцовую церковь Зимнего дворца для принесения присяги Временному правительству. Не пожелавшие присягнуть Революционному правительству военнослужащие в это самое время под конвоем понуро брели в совсем другую сторону, в Петропавловскую крепость.
Отец Криницкий стоял перед Царскими дверьми, поставив перед собой налой с открытым на нем Евангелием и по присяжному листу принялся читать текст присяги, офицеры и генералы дружно повторяли вслед за священником.
Проблем с присягой не возникло. В гвардии в качестве российского монарха Константина теперь никто видеть не желал, по крайней мере, рядовой состав совершенно точно, а каждому офицеру, особенно выходцам из помещичьей среды, в душу не заглянешь. На словах Временное правительство они поддерживали, да и на деле тоже - и присягать были готовы, и в поход на юг отправиться, и воевать … Посмотрим, как они себя в боях проявят, но на их месте, перебегать на сторону Константина я бы поостерегся - ведь столичная гвардия, по мнению монархистов, запятнала себя кровью сразу двух великих князей! Именно этого я и добивался, всеми силами развязывая бой на Сенатской площади. И сейчас, сутки спустя, можно было смело констатировать, что случившееся в столице кровопролитие и развязанная мною в прессе кампания черного пиара сделали своё дело на все сто процентов - даже бывшие идейные монархисты, трезво смотря на вещи, были вынуждены добровольно ли, или же под давлением обстоятельств, если и внутренне не пересматривать свои политические взгляды, то, как минимум, внешне рядиться в сторонников республиканских демократических идей. В любом случае, столичные гвардейские полки теперь были наши, что называется, и душой и телом. Но почивать на лаврах было нельзя, промедление- смерти подобно, следовало всеми силами и как можно быстрее продвигать Революцию дальше, где только можно и нельзя разжигая ее пламя. С этой целью, не дожидаясь прихода революционных армий, я планировал немедля начать рассылать во внутренние районы страны агитационные отряды, дабы если и не захватывать власть в регионах, то сеять там смуту и хаос. Средств достижения своей цели я уже давно не выбирал, пуская в ход все мне доступное и ничем не пренебрегая, последние мои моральные ограничения рухнули вместе с артиллерийскими залпами одиннадцатого декабря.
***
В правительственных учреждениях царил невообразимый хаос, все органы управления были расстроены, все пришло в хаотический беспорядок. Первое, расширенное заседание Временного правительства удалось собрать только 14 декабря. Заседание проводили в тронном зале Зимнего дворца. Пока разыскивали по столице правительственных служащих (некоторых чуть ли не с собаками, до того отдельные впечатлительные товарищи испугались случившейся Революции) у меня получилось выкроить время, чтобы поближе познакомиться и плодотворно пообщаться с новыми министрами, некоторыми сотрудниками министерств и даже с отдельными оставшимися не у дел сановниками из числа сенаторов.
С Мордвиновым, председателем Вольного экономического общества, меня познакомил Рылеев ещё пару лет назад. С тех пор, периодически, мы встречались с Николаем Семеновичем, обсуждали главным образом экономические воззрения мои и современных экономистов. Убеждать англомана Мордвинова в ошибочности, точнее говоря, в неприменимости для России, отдельных ключевых положений теорий Смита и Рикардо - задача не из простых, но с некоторыми моими доводами адмирал вынуждено, под грузом доказательств, соглашался, что, я считаю, уже неплохо. В вопросах социально-экономической политики Мордвинов выступал за развитие промышленности, внедрение научно-технических достижений, финансово-кредитную активную поддержку отечественных предпринимателей. Для меня этого было более чем достаточно. В Правительстве Александра он работал в департаменте государственной экономии, позже был членомФинансового комитета, нужный опыт имел, банковской сферой активно интересовался, а потому с охотой взялся за банковскую реформу в рамках главы Центрального банка - структуры, которую ему и предстоит создать руководствуясь в этом непростом созидательном деле моими предварительными наметками, предоставленными Мордвинову в помощь как руководства к действию. Надеюсь, адмирал справится с поставленной задачей.
Также кулуарно встретился с поистине знаковым человеком эпохи - со Сперанским - выходцем из провинциальной духовной семьи, пробившемуся в высший эшелон российской бюрократии благодаря своему недюжинному таланту и трудолюбию. Министерство юстиции Михаил Михайлович согласился возглавить. Я ему не особо верил, а потому не мог доверить ничего большего, чем кодификация действующих законов, надзором за деятельностью прокурорских, судебных служащих и тому подобной канцелярской работы.
С бывшим царским министром финансов Егором Францевичем Канкриным получилось договориться. Отрадно, что весьма компетентный управленец сохранил свой пост. Сошелся Канкрин с Революционным правительством на почве того, что родственники его жены Екатерины Захаровны Муравьевой, а именно два брата – Артамон и Александр сейчас принимали активнейшее участие в восстании Южного общества. Так, Артамон Захарович Муравьев – заговорщик со стажем (член «Союза спасения», «Союза благоденствия» и «Южного общества») – командовал Ахтырским гусарским полком, выступившим совместно с Черниговским полком. Его брат полковник Александр Захарович со своим Александрийским гусарским полком – так называемыми «Черными гусарами» дислоцированными в Новомосковске, чуть позже присоединился к дислоцированному в Волоколамске Бородинскому пехотному полку Нарышкина М.М. и другим разрозненным частям, которые вскоре предпримут попытку прорваться на север, спасаясь от надвигающихся на Москву войск монархистов.
Экономика России нуждалась в коренных реформах, если ничего не
