словно кто-то накинул удавку и очень медленно затягивал ее. Я прикоснулся к ней, почувствовал ледяной холод металлического обруча — айхран. Испуганно потянулся к магии… и не смог прикоснуться к ней. Это было уже серьезно. На подобную передрягу я не рассчитывал.
Магия давала возможность видеть во тьме, без нее я чувствовал себя слепым.
Я принялся ощупывать пространство вокруг себя. Опустил руки, пальцы прошлись по грубой ткани, отыскав прореху. Достал из нее несколько сухих стеблей и поднес к носу: слабый солнечно-травяной аромат смешивался с тухлым запахом мышиного помета. Затем развел руки в стороны, одна из них скользнула по сырой шершавой кладке. Все-таки меня засадили в камеру, и на это раз все по настоящему.
Я горько ухмыльнулся темноте, словно она могла мне ответить.
Затем ощупал себя. Повреждений на теле не было, как и моей одежды. Вместо нее на меня надели домотканую рубаху и такие же штаны. Надеюсь, хоть чистые.
Я свесил ноги, босые ступни прикоснулись к холодным камням, ощущая озноб.
— Эй! — крикнул в темноту.
Звук захлебнулся в тишине.
Подперев подбородок руками, я задумался: неужели Владетель все-таки решил упечь меня? В попытке найти ответ пришлось перебрать все свои грехи, но ни один из них не давал повода для такого заключения.
А может, это инициатива Варн Мундса? В свое время я подозревал, что он участвовал в заговоре против Владетеля, но доказательств не было. С тех пор он возненавидел меня и не упускал возможности навредить.
Секунды казались вечностью.
Наконец послышалось далекое шарканье, которое медленно приближалось. Я повернул голову в сторону звука. Внизу, в районе пола, темнота изменила свою плотность. Вытянув руки, я пошел в сторону светлеющего полумрака и наткнулся на шероховатость деревянной двери. Скользя по ней кончиками пальцев, опустился на корточки, а затем нащупал узкое окно, способное пропустить разве что откормленного крийса. Шаркающий звук становился ближе и, вместе с ним тьма неохотно отползала в глубь камеры, уступая место робкому свету.
Свет, как и звук, замер у двери. Послышался лязг, словно тот, за дверью, поставил на пол фонарь.
Сквозь дверное окошко на мои ступни упал подрагивающий луч. Оранжевый свет раздвинул тьму. Я смог уловить очертания камеры, в которой оказался. Три на пять шагов. В одном углу — топчан с соломенным матрасом, в другом — черный провал дыры в полу от которой несло нечистотами.
За дверью послышался влажный шлепок, и сквозь узкую прорезь влетела железная тарелка с кашей, рядом плюхнулся бурдюк. Я подтянул тарелку ближе.
— Эй! — крикнул в прорезь. — Я хочу поговорить с тюремщиком.
Мне не ответили.
Свет медленно гас, исчезая вслед за тихим шарканьем, которое удалялось по коридору, пока я вновь не остался в темноте.
Оставив у двери тарелку с нехитрым варевом, я вернулся к тапчану, лег на него, заложив руки за голову.
Что ж, не привыкать. На некоторое время, тьма, мне придется стать твоим гостем. Думаю, скоро все выяснится…
Не выяснилось. Ни через день, ни через неделю, ни через две.
Соломенный матрас потерял свой солнечно-травянистый запах, он пропитался сыростью и потом. Мне уже не нужен был свет, чтобы ориентироваться в камере. Теперь я знал ее лучше, чем свою комнату в доме на Лирейной улице. Знал, что деревянный топчан собран без единого гвоздя. Знал, что тот, кто был до меня, пытался вынуть камень из кладки в одном из углов. Знал, что где-то в глубине стены пополнилось крысиное семейство. Единственное, чего не знал, это причину, почему я здесь.
День за днем мерил камеру шагами, не понимая, что происходит. Мне не выдвинули обвинения. Никто не посетил, словно все забыли о моем существовании. И только тьма, которая приняла как родного, нашептывала беспокойному сознанию страшные сказки, да миска с кашей появлялась в окне с завидной регулярностью.
* * *
— Арвен! — из полузабытья меня выдернул знакомый голос — аркканцлер Карнак Ви Рей. — Что ты натворил?
Я бросился к мерцающиму светом оконцу, но увидел только края туфель старого друга.
Человеческая речь. Не думал, что буду настолько рад ее слышать. Незримый тюремщик всегда молчал, как бы я ни пытался его разговорить.
— Тебе выдвинули обвинение? — голос Карнака дрожал.
Впервые на моей памяти. Всегда уверенный, спокойный, решительный Ви Рей боялся. Что у них произошло?
Я опустился на пол, сползая по стене. Слава Ледарису, теперь уже не один.
— Нет. Почему я здесь?
— Двор гудит. Теории одна безумнее другой. Начиная с поедания младенцев и заканчивая государственным переворотом. Говорят есть доказательства, что ты планировал похищение венца владетеля.
— Зачем? — я слегка опешил.
— Хотел занять его место.
— Карнак, вы же знаете, что я не имею на это права.
— Знаю. Но попробуй докажи это другим, в тайне мечтающим сделать то же самое. Владетель в бешенстве. Это он подписал приказ. Лично. Послушай меня: вспоминай, что ты кому сказал, по пьянке, по дружбе, в постели. Тот, кто на тебя наговорил, хорошо знал, раз сумел убедить Владетеля.
Все обвинения были ложью. Как и то, что я мог случайно что-то обронить. Не имел привычки обнажать душу. Друзей у меня не было, скорее немного приятелей, зато врагов хватало.
— А что Вар Груберт? — устало спросил я.
— Молчит, словно язык отрезали. Он не пойдет против Владетеля. Не теперь, когда все настолько серьезно.
Жаль. Я рассчитывал на помощь аншефа. Тот часто вытягивал меня из неприятностей.
— Расспросите Варн Мудса. Это он производил арест. Может, что-то знает.
— Уже расспрашивал. От него нет толку. Арвен, не отвлекайся на пешек. Твой враг слишком могуществен. Я попытаюсь вытащить тебя, но без твоей помощи, не смогу ничего сделать. Без фактов к Владетелю идти бесполезно. Прости, больше задерживаться не могу. И так слишком тяжело было прорваться к тебе. Я попытаюсь прийти еще раз. А ты вспоминай!
Торопливые шаги Ван Рея удалились, вместе с ними угасло бледное мерцание света.
За мной пришли еще через пару недель. Сковали так, что пошевелиться было тяжело. А затем вывели к ожидавшему райясу. Радовало то, что магия, впечатанная в айхран, скрывала мое лицо. Иначе моя жизнь оборвалась бы за первым поворотом.
Среди людей в темных плащах, которые передали меня работорговцу я узнал Барта Ви Лана, интригана и труса. Он наклонился ко мне и прошептал: «Во имя любви ко всему живому». Его слова резанули слух. Именно эта фраза была написана рядом с местом нападения кайлота.
* * *
Воспоминания оборвал стук в дверь.
— Лейр Вар Виджерс приглашает вас и ваших спутниц на ужин.
— Передайте,
