Моя спешка и банальная нехватка людей привела к тому, что на нас выскочили и взяли в полукруг военные. Вояки, спрятавшись в кустах, поджидали таких раззяв, как мы. Дозор у нас был только сзади. Один Фатей, да ещё и с двумя вьючными лошадьми. А нам даже телеги толком и не развернуть сейчас.
— Тьфу, блин. Где же вы взялись? Гаишники на мою голову — с ружьями вместо жезлов, попытался сплюнуть пересохшим ртом. Погода установилась слишком тёплая, а дождя уже давно не было. Весенний ветер помогал иссушать почву. И пыль от большого количества повозок и лошадей, доставляла нам серьёзное неудобство на марше, постоянно набиваясь в рот. Вроде и скорость на марше не большая, а пыль нас окружает постоянно.
— Стой. Кто такие? — скомандовал пожилой унтер-офицер, возглавлявший солдат. Единственный из всех, кто ассоциируется со словом военный. Явно ветеран.
Солдаты, мать их так. Смотреть на эту толпу изрядно изнурённых, в старом затасканном обмундировании молодых мужиков, очень грустно. Куда там воевать, да они нормальный марш сделать не смогут. А про стрельбу я даже не заикаюсь. У половины допотопные ружья ещё с багинетами.
— Что тебе надо служивый? — качаю головой. Надо этим «партизанам» хоть немного еды подбросить. Бедолаги.
— Я спрашиваю, кто такие? — пытается изобразить строгость унтер.
— Особый ертаул его Императорского Величества — усмехаюсь я.
— Да? — несколько опешил он, а потом. — И бумага имеется?
— А как же. А ты читать-то умеешь? — всё так же ухмыляюсь я.
— Гринкевич, сбегай за господином капитаном. А вы стойте спокойно — пытается он изображать строгого и грозного начальника. Которому, «сам чёрт не брат».
Меня всё больше забавляет комичность ситуации. Да-а. Если бы мы были врагами, перестрелять этих десятерых доходяг не такое и трудное дело. Тем более с таким количеством пистолетов, как у нас. Только у меня два новых шестизарядных револьвера Кольта — Уолкера. А я от счастья, что их заполучил, радуюсь как ребёнок и изображаю непобедимого ганфайтера. По приезду домой надену ковбойскую шляпу, накладки на штаны и будет мне «счастье». Нет, надо ещё с экипировкой лошади разобраться. Сёдла, стремена, вьючные сумки, кобуры для оружия, вот тогда всё будет тип-топ. Правда надо и на лошади ездить сначала научиться нормально…а не так как я сейчас. С другой стороны подумаешь, ерунда. Мне же в кавалерийские атаки не ходить. Главное создать грозный внешний вид, отчаянного сорвиголовы…и всех в этом убедить.
— Капитан Зубов. Командир отряда Минского полка — вальяжно подошёл офицер чуть старше меня. — Предъявите бумаги.
Передаю тубус, «помятому» командиру. Такое впечатление, что он после большого бодуна. Больше ничего примечательного в капитане и не было. Разве, что потёртые ботфорты, тогда как у остальных обычные сапоги. Увы, с пьянкой в армии беда. И плохо, что и генералы этим злоупотребляют. Да ещё и довольствие спиртным положено. Понятно, что возникло это не от хорошей жизни. Алкоголь с древних времён использовался как антисептик, для обеззараживания и обезболивания. Ну а у нас, как…у нас. Хотели, как лучше, получилось как всегда… У меня в отряде на обычную пьянку строгое табу, хоть неприкосновенный запас водки и вина имеется. Мало ли. Дома тоже, все употребляют без фанатизма, по праздникам и строго в свободное от службы время…и то по чуть-чуть. Пока капитан пытается внимательно рассмотреть мандат, я рассматриваю солдат. И что-то мне всё это стало не нравиться, что-то напоминает. Вот только что?
— Какие-то у вас бумаги подозрительные. Придётся проехать с нами в Минск — говорит мне Зубов.
— Ты что капитан, охренел? — удивляюсь я и начинаю уже злиться.
Солдаты, которых стало уже человек двадцать, тут же нахмурились и принялись «типа изготавливаться к бою». Покрепче сжимают оружие. Хотя и не очень понимают, что же им надо делать. Стоят толпой, когда надо хотя бы рассредоточиться.
— Капитан ты понимаешь, что срываешь задания с самой столицы? — задаю вопрос. — Похоже, что Белоруссия тебе надоела, явно Сибирь милее.
Никакой нужной мне реакции. Потом он что-то там надумал и произнёс.
— Вот там и разберёмся. А у меня приказ, всех подозрительных сопровождать в Минск, в расквартирования полка — как болванчик замотал он головой.
Своё начальство он боится больше, чем каких-то непонятных жандармов из столицы. То есть, нас. Вздыхаю.
— Ну, поехали — только и остаётся это сказать, хотя понимаю, что там будет ещё труднее. Там нас попытаются банально развести на материальные ценности.
— Завтра — отвечает он мутным взглядом.
— М…с… Веди, где тут можно остановиться — вот же, ёк макарёк, не стрелять же нам право друг в друга.
За кустами оказался небольшой овраг, на дне которого был мутный ручеёк. Тут же лагерь военных из пару латаных, перелатанных палаток и маленького шалаша. Рядом одна замученная строевая лошадь с впалыми боками, которая жадно поедала молодую зелёную поросль. Чуть дальше две телеги и три мужика с мальцом, сидящие около костерка. Рядом пасутся две лохматые крестьянские лошадки.
Одного взгляда хватило понять, что место использовалось постоянно и не один день. А вот нам стать будет трудно, придётся основательно поработать лопатами. И на спуске тоже. Особо у меня опасения вызывает груженая карета, которую мы прихватили в мызе. Правда, ну никак этот «гроб на колёсах» не ассоциировался у меня с таким с таким красивым словом — карета. Эх, стереотипы. Всё моё испорченное фильмами прошлое, и такое реальное настоящее.
— Унтер. Людей дай для земляных работ, а я тебе полмешка пшена дам — лучше уж с ним договориться, чем с таким капитаном.
Дальше закипела работа по обустройству нашего лагеря. Помня, как мы глупо попались, отправил Максима с Воробьёвым в дозор с подзорной трубой. Фатея направил поговорить с крестьянами. Сам остался с унтером, потому что капитан Зубов тупо завалился спать в шалаш. Командир, называется. Потихоньку расспросил унтера, которого звали Михаилом, заходя с вопросами с разных сторон. Пришёл к мнению, что их тупо пустили на «подножный корм». Деньги и обмундирования они с нового года не видели. Только изредка подкидывают продуктов, да и то мало. В прошлом году из положенных десяти выстрелов в год на солдата, сделали три! В этом ещё не стреляли ни разу. Вот их и отправили, вроде и службу нести, а на самом деле «выбивать» себе довольствие, хоть какое-нибудь. Они и ловят всех подряд и пытаются всеми правдами и неправдами себе хоть что-то урвать.
Как всё знакомо. Оказывается, такая традиция с глубины веков и до двадцать первого века тянется. Понял я тебя Михаил, окажем мы вам небольшую шефскую помощь, благо есть с чего. Так, смотрю, что уже закончили обустраивать лагерь и иду к себе. Ну, хоть сегодня нормально посплю.
— Ну, что там Фатей — спрашиваю пришедшего следопыта.
— Та поймали пейзан с брюквой. Придрались к бумагам от помещика — усмехается он.
— Ясно — значит, как я и думал. — Леонид отнеси окорок, а сало оставь. Всё равно из-за жары придётся свежих продуктов по дороге покупать. Хорошими продуктами мы неплохо так разжились в этой мызе.
— Гриш, займись собаками — продолжаю отдавать команды. С собаками вообще всё получилась интересно. Я думал, будет хуже. Только одна попыталась сопротивляться в псарне. Ей тут же накинули верёвку на шею, чуть придушили и привязали к палке. Раньше я такого способа и не видел. Потом пса загрузили в телегу. Скорее всего, личный пёс бывшего хозяина. Надо будет от него в первую очередь избавиться. Остальных четверых, без проблем, привязали рядом. Собаки наверное подумали, что мы на охоту собрались. Там распоряжался Семён, за которым раньше я не замечал таких талантов. Интересно, что я ещё не знаю об умениях Фатея с Семёном. Надо их попросить, чтобы они своих хороших знакомых, с кем раньше служили, в отряд пригласили. Условия они знают. И чего я раньше до этого не додумался?
— Гриш, отнеси немного каши крестьянам — после того как мы сделали все дела, поели и стали готовится отдыхать. Григорий с Архипом у нас самые молодые. Вот и приходиться их гонять с разными мелкими поручениями. Смотрю на своих, даже никто не отреагировал. Привыкли уже к моим необычным распоряжениям, хотя поначалу и морщились.
