— Пётр будь осторожен. Если что сразу прячься за коня. Не жалей его, только возьми самого плохого. Мы тебя отсюда прикроем. Кирасу одел? Возьми пару обычных пистолетов и штуцер — как не жалко, но рисковать придётся. Эх, Пётр, Пётр и куда же тебя несёт? Законник ты наш.
До поляков Пётр доскакал одновременно с Михаилом. Михаил сказал что-то несколько слов полякам. Солдаты сразу развернулись и стали уходить вправо и назад. Пётр, что-то пытается объяснить передовому дозору поляков. Там слушают внимательно. Интересно и что этот «соловей» им поёт? Я как-то и забыл спросить, что же он будет говорить. Ладно, пусть учатся. Не водить же мне каждого за ручку. А не дай бог меня ранят далеко от Тулы или Москвы? Да они тогда и домой нормально добраться не смогут, передерутся…и меня не довезут.
Как не готовились мы к провокациям, а не уследили. Один из поляков единым движением привстал на стременах, выхватил саблю и полоснул Петра. Движение было настолько быстрым, слитным и четким, что его мы все прозевали. Пётр завалился на круп коня.
Тут уж мы выдали залп, в сторону польских следопытов. И надо же так случиться, что напавший на Петра уцелел. Он недоумённо посмотрел на свою саблю, тут же развернул коня, пригнулся и поскакал зигзагами к своим. Три лошади с убитыми остались на месте. Только одна попыталась было дёрнуться за удаляющимся всадником. Свалившийся с неё труп мёртвой хваткой держал уздечку. Лошадь взбрыкнула и тут же встала, наклонив голову. Остальные только теснее сбились в кучу, не решаясь что-либо предпринять.
— Врёшь, не уйдёшь — схватил я второй штуцер и начинаю выцеливать. Рядом грохочет ружья Максима с Леонидом. Пуля кого-то из них попала в лошадь убегающего. Она сначала подпрыгнула, а потом почему-то встала. Этих мгновений мне хватило, чтобы разрядить штуцер в спину поляку. Он начал заваливаться на бок лошади, цепляясь за шею руками. Выстрел Фатея, поставил точку. Конь вместе с седоком медленно завалился набок, придавливая своим боком раненого или убитого седока. Так как расстояние было метров под двести — двести пятьдесят, то разыгравшиеся драма чётко встала перед глазами.
У нас в лагере загавкали собаки, заржали лошади, загомонили крестьяне. Поднялся невообразимый шум.
Тут же произошло два события. Семён выскочил на коне из оврага и понёсся в сторону Петра. И часть поляков, развернулась в лаву и поскакала в атаку на нас. Несколько человек и в сторону Семёна, а часть слезла с коней и начинает наводить ружья в нашу сторону.
— Твою м…анархист хренов. Куда без команды — ору я, чтобы меня услышали в этой какофонии. Сам глазами ищу заряженный штуцер.
— Держи — подаёт мне Воробьёв.
Ну, хоть кто-то команды исполняет.
— Быстро заряжать оружие — опять приходится кричать. Размахиваю рукой, пытаюсь разогнать густой дым от выстрелов. Нет, так не годиться. Мало того что ничего не видно, так ещё дым выдаёт наше место. Сейчас и ответка прилетит. Даю команду — Сместится влево на семь шагов.
Быстрый взгляд по сторонам.
— Фатей, помоги другу. Остальные по скачущим на нас. В лошадей стреляйте, не жалейте — приходиться напрягать голос из-за шума вокруг.
Стреляем по два раза в конников. Опять дым и ничего не видно, да ещё и мы в кустах. Переходим на пять шагов в сторону. Из наших восьми выстрелов, пять успешных. Услышал, как Фатей с Архипом в стороне от нас стреляют. В том месте, где мы только что были, срезало ветки кустов. Так, похоже, по нам спешившиеся поляки стрелять начали. Ладно, им ещё время перезаряжаться надо. Надеюсь, что пуль Минье у них ещё нет.
Стоило на новом месте произвести залп и сбить троих, как оставшиеся поляки повернули обратно. Ага, получили. А то ишь, в атаку с саблями наголо. Жители всё же не военные и такие потери для них это уже слишком. Ну, пусть бегут.
— Стреляем по пешим бойцам с ружьями — отдаю команду.
Вот тут и сказалась наша и их одежда. У нас тёмные тона, где больше зелёного и коричневого. В кустах нас почти и не видно, только дым выдаёт после выстрела, но мы смещаемся то вправо, то влево. Поляки, разодеты пёстро и на расстоянии видны чётко.
Выцеливаю стрелка, который уже шомполом загоняет пулю. Сейчас этот «Тарас Бульба» с большими усами, будет стрелять. Нет, не сейчас…а в следующей жизни. Моя пуля попадает ему в ногу, хотя я целился в голову, и он смешно кувыркается вперед.
— Возвращаемся на первое место — даю команду. Перебегаем десяток шагов. Оглядываюсь.
— Тьфу ты. Вот уж кто ганфайтер — увидел, как Семён стреляет со стоящей лошади с пистолета. Толку, далеко же. Чем он думал? Хорошо хоть тут кавалерийских лошадей смалу готовят к ружейной и пистолетной пальбе. Лошадь после выстрела сделала два шага вперед. Или это Семён себе такую хорошую выбрал? С его увечьем надо к этому подходить особо тщательно. Он что и на скаку из ружья стрелял? Ну, получит, анархист-ганфайтер у меня. Поляки, которые неслись в его сторону, увидев, что основная масса повернула назад, тоже развернулась. Пустившись наутёк.
На этом пальба, как-то сама собой и затихла. Шум в лагере тоже стих. Стало непривычно тихо.
Семён медленно слез с лошади около сбившихся в кучу лошадей. Проверил и стащил с трудом Петра. Потом начал махать нам рукой. Ну, хоть ума хватило прикрыться лошадями от поляков.
— Всем стоять — командую. Оглядываюсь вокруг. Вижу недалеко удивлённые и любопытные лица солдат и ухмыляющееся капитана.
А была, не была. Нам бы свою добычу довезти нормально. Надеюсь, нам этих приключений хватит. Тем более что часть отряда команды выполняет, как бог на душу положит. Чёрт знает что. Вот и показала практика, что она далека от теории. Где-то я читал, что плохой командир руководит боем только до первого выстрела. Кажись, правда. То есть я.
— Капитан помоги раненого вытащить. Трофейных коней можешь себе оставить.
— И всё остальные трофей тоже. У вас и своих хватает — нагло заявляет он мне, через овраг.
Так и знал, что он с…ещё та. Пьяница, пьяница, а урвать кусок ума хватает. Может, поэтому его и послали? Ну, ничего. Земля круглая, когда-нибудь да сочтёмся…за всё, капитан Зубов.
— Жадный ты. Ладно согласен — вздыхаю и качаю головой — Только лошадь в замен возьмём и сразу уезжаем по своим делам.
— Идёт — соглашается он быстро.
Ещё бы! Зачем ему такие свидетели. А вдруг мы передумаем и добычу себе заберём. А так, с глаз долой с сердца вон, все деньги на карман.
— Унтер бери пятерых. Принесите раненого и приведите коней — отдаёт приказ капитан.
— Зарядить оружие и смотреть в оба — приказываю остальным.
— Да, серьёзная была битва — комментирует Фатей наши действия.
Смотрю вокруг. Убитых около десятка и шесть-семь раненых возвращаются с поля боя. Ну, по нынешним меркам, тридцать процентов выбывших из строя за несколько минут, много. Не ожидали поляки такой интенсивной пальбы. Явно им наши арестанты сказали, что нас не много. А тут облом. Стреляем как рота, да ещё с нарезного оружия. Вот когда они ещё пули по выковыривают, вот удивятся. Очень надеюсь, что им целые не достанутся, а с мятыми не разберутся. Плохо. Ладно, пока покрутим эту мысль в голове.
Поляки ещё больше сдали назад. Надеюсь, одного урока им хватит. Ну-ка, ну-ка, где моя подзорная труба. Жители Новогрудок разделились на две толпы и о чём-то оживлённо спорят. Раненые ковыляют с поля к ним. У кого лошадь убили, и он успел спрыгнуть. Кто не успел, но выбрался. Кто ранение получил, слез с лошади и возвращается пехом. На поле перед нами остались мёртвые тела людей и коней и пара лошадей бьющихся в агонии.
«Любовь» панов, мы сегодня честно заслужили. Потом трое отделились от всех и поскакали к раненым, думаю оказывать помощь.
Вообще-то странно начался бой и ещё более странно заканчивается. Тут всегда так? Необычно сейчас военные действия ведутся. Надо узнать.
— А если мы стрелять начнём? — удивляюсь я вслух.
— Зачем? Сражение ведь закончилось — встревает опять Воробьёв.
— Что значит закончилось? Что, когда хотят, тогда начинают. Когда хотят, заканчивают. Так что ли? А если Пётр мёртв? — удивляюсь. — Стреляем в этих шустриков на конях — показываю пальцем.
