перекатившись по земле с помощью щита, и используя набранную скорость, выбил у рыжего меч. Что произошло дальше было ясно и полному глупцу.
Меня саму почти сразу победил и отправил в небытие воин в странных белых доспехах, раздающий команды направо и налево. Захотелось дать ему узнать об опасности застенного народа и отправить к его поклонным богам. Стрела летела точно в шею и, попав, точно бы отобрала жизнь. Но его конь резко встал на дыбы и мой выстрел лишь оцарапал безупречные доспехи.
Лидер поклонщиков заметил меня и решил сам взять меня в плен. Я ничего не могла сделать — все мои стрелы, способные с сотни шагов попасть в глаз зазевавшейся вороне, лишь отскакивали от прочных доспехов и щита. А прилетевший в голову меч мне даже не удалось заметить. Лишь накладывание новой стелы на лук и беспросветная темнота.
Очнулась я уже в новом месте, в каком-то странном и глупом подобии наших домов. Сшитый из мягкой и тонкой ткани, он не защищал от застенных морозов, останавливая лишь не сильный ветер и редкий снег. Вокруг уже сидели очнувшиеся и пришедшие в себя соплеменники, с завязанными вдоль тела руками и ногами. Лишь мне одной только связали руки и не сильно перетянули ноги, оставив хоть какую-нибудь свободу.
— Ты как? — Спросил лежавший рядом Тормунд, на котором был настоящий кокон из веревок, а один глаз был сильно подбит и почти не виден под большим синяком.
— Бывало и лучше. — Сказала я, садясь на задницу и ощупывая руками свои штаны. Двух спрятанных во внутренних карманах ножей не было, а значит кто-то из поклонщиков хорошенько меня облапал. — Сколько нас осталось?
— Не больше пяти десятков. — С нескрываемым сожалением выдохнул вождь, прикрыв единственный целый глаз. — Всех теннов, людей Костяной рубашки и Убийцы ворон перебили еще в самом начале. А нам повезло и тот беленький мальчишка велел взять нас в плен.
— Беленький мальчишка? — Не поняла я про кого говорил Тормунд, хотя догадка у меня была.
— Тот поклонщик, в которого ты дюжину стрел отправила. — Он подтвердил мою догадку, заставив лишь невольно скривиться от сожаления. Если выживем и вернемся к нашему народу мне еще долго будут припоминать, как я одного поклонщика столько раз убить не могла. — Хоть он и был у них главным, по голосу он еще мальчишка, которого от титьки матери недавно оторвали.
— Но это не помешало мне взять вас в плен. — Послышался рядом тот самый голос, из-за которого недавно погибли почти две сотни лучших воинов Вольного народа.
Резко повернув голову я посмотрела на незаметно вошедшего в дом будущего трупа и обомлела.
«Да он на женщину больше похож, чем на воина» — Невольно подумала я. Белая, словно снег кожа, без следов щетины или бороды, мягкие и смазливые черты лица, не знавшие хорошей оплеухи, и солнечные волосы в сочетании с яркими травяными глазами, создавали впечатление, что передо мной не воин, а беспомощная и глупая баба, которых иногда приносили налетчики из-за Стены. Как такой как он смог держать меч и даже отразить все мои стрелы я просто не понимала.
— Ну что ж, добыча у нас хорошая. — Обведя взглядом всех моих соплеменников, сказал он. — Старый медведь будет доволен. Эрик, Бинар, Мистред… — Обернувшись, сказал он трем черным поклонщикам, стоявшим на выходе из тканевого дома. — Берите этого рыжего борова и рыжую бабу и тащите их в мою палатку. Первый видать у них главный, а что здесь делает женщина тоже нужно узнать.
Сказав это он вышел вон, а меня и Тормунда, перевязав еще одним слоем веревок, взвалили на плечи и понесли следом.
— Вот *****! — Громко ругнулся Великанья смерть, начав вертеть головой во все стороны. — Откуда здесь столько поклонщиков⁈
И я была с ним согласна. В огромном стойбище, которое эти неженки зовут «лагерь», даже на первый взгляд ходила, сидела, жрала и разговаривала почти тысяча воинов-поклонщиков, одетых в железную броню и носивших железное оружие на поясе. И большая часть из них носила на себе очень странный рисунок в виде розового человека, с отслаивающейся кожей.
Манс рассказывал про такое. По его словам южных людей племенами правили семьи, называвшие себя «лорпскими», и у каждой из них был свой странный рисунок, позволявший отличать себя от остальных. Великан сильных, но тупых Амберов. Лютоволк южных королей Старков. Белое солнце их дальней родни Карстарков.
И рисунок человека, с которого содрали кожу, принадлежал палачам и убийцам Болтонам, которыми за Стеной матери пугали карапузов, наравне с теннами, белыми ходоками и Длинной зимой.
«Старки хоть сразу голову отрубят» — Вспоминала я слова Манса, пока меня и Тормунда, словно куль со снегом несли в сторону самого большого глупого дома. — «А Болтоны снимут с тебя шкуру, словно с глупого лося, и сделают из них ошейники для своих собак»
Ничего удивительного, что в земли этих уродов даже опытные налетчики ходили редко.
В том глупом доме, который светловолосый назвал палаткой, мы оказались очень быстро. Кроме пустого места в середине, там был большой деревянный стол, два-три странных ящика, с какими-то завитушками, непонятная ерунда, плотно застеленная тканью, и два больших стула, на одном из которых сидел светловолосый. Второе занимала достаточно красивая женщина, с мягкими руками, не обветренным лицом и длинными черными волосами. А за их спинами, в тени ламп, тихо стоял высокий и суровый человек, одним своим видом говоривший, что его руки не просто в чужой крови — она уже давно их пропитала и не отмывается.
«Благородная» — Посмотрев на женщину, вспомнила я как называют жен местных вождей. По словам Манса они ничем не занимаются, все время сидят в своих каменных домах и рожают детей. Глупые и слабые дуры, даже сотня которых ничего не сможет сделать опытной копьеносице.
— Значит это те самые одичалые, которым хватило наглости вторгнутся на земли Севера? — Слегка подняв тонкую бровь спросила белоручка, кинув на нас взгляд, которым обычно смотришь на прилипшее к ноге дерьмо. — Они еще омерзительней, чем я думала.
— Верно,
