Черноглазую Серафиму этот посыл автора возмутил. И на ее сторону тут же стало сразу несколько широкоплечих, коренастых однокурсниц. Они начали вслух возмущаться Ефремовым и его отсталым вкусом — красивой может быть любая женщина. Разумеется, в глазах любимого мужчины. А уж кому размножаться — так и вовсе не фантастам судить. Которые как известно и сами не блещут красотой и атлетическими формами.
— Слушай, помощь твоя нужна, — я сначала всю эту дискуссию проигнорировал, надев наушники «Вокмана». Но потом вспомнил про проблему с Муслимом и Барином, — растормошил сонного Давида. На космонавта и на Ефремова другу было абсолютно пофиг.
— А что случилось?
— Да тут одни борзые товарищи решили силой забрать у меня расписку. Не хотят платить по карточному долгу.
— Ну давай им морды набьем, — оживился Давид.
— Хочу тоньше поступить. К тому же там было четверо борцов, скорее всего, морды начистят нам. Заодно наказать Баринова.
— Как?
— Я слышал, — осторожно начал я, — что среди абхазов есть авторитетные люди...
— Ну есть, — покивал Давид.
— Сведи меня с кем-нибудь. Хочу продать им расписку этих детей гор. За полцены.
— Да им это будет не интересно — махнул рукой парень — Знаешь какими деньгами там ворочают?
— Я попробую.
Убеждал друга, пока не привели дважды Героя Владимира Аксенова. Наконец, Давид сдался, дал телефончик подручного Юрия Лакобы. Когда я услышал это имя, в голове тут же щелкнуло — подпольные ставки, пожар в гостинице «Россия». Похоже и сейчас банда Лакобы продолжает крышевать нелегальные игры — дружок базировался в гостинице «Советская». Той что рядом с ипподромом.
— Ты им сразу скажи, что работаешь врачом на скорой. Лепил они уважают.
— Тюремные правила?
— Да, воровские понятия. На меня не ссылайся — за зеленого считают.
— Ты и есть пацан — засмеялся я. Давид набычился, типа, обида настигла. Я двинул его локтем в бок, он дал мне сдачи — и всё прошло. Такое чувство, что я с этим парнем сто лет уже рядом.
***
Вот нахрена так мучить этого Аксенова? Заслуженный же мужик, подполковник, дважды герой, в отряде космонавтов хрен знает сколько. Неужели он не мог бы рассказать пару баек про себя или товарищей, хоть и утвержденных где надо? Как учился, превозмогал и прочее? Нет же, дали ему телегу на три листа, партия наш рулевой, генеральный секретарь, решения съезда, вся эта тягомотина. И то, его последним выпустили. Перед ним еще двое из чиновничьей братии то же самое в уши лили. Я, конечно, не прислушивался, но если они втроем читали одну и ту же речугу, я бы не удивился. Просрали пропаганду, к бабке ходить не надо. Людям должно быть весело и интересно, а не вот эти вот, жующие пятый том собрания сочинений Ленина.
Всё в этой жизни кончается, даже плохое. Вот и встреча летчика-космонавта со студентами, комсомольским и партийным активом подошла к концу. С чувством глубокого одобрения и так далее, все как один встали и бурными продолжительными аплодисментами проводили дорогих гостей.
Я решил далеко историю с Бариновым не откладывать. Неприятные вещи надо делать быстро. И у парня, наверное, тоже душа не на месте. Разрешим противоречия... Стоп!
— Давид, слушай, а Баринов был тогда... ну когда я...
— Был, он же живет в соседней секции. Вы с ним вроде повздорили немного, а потом сидели, смеялись даже. Он помогал тебя в скорую оттащить...
И тут всё встало на свои места. Как говорили в передачах про мужественных ментов, есть мотив и средства. Кроме этого урода и некому. Теперь это дело уже не безвестно сгинувшего в недрах моих мозгов студента, а моё. Личное.
— Петя! Баринов! — позвал я, но комсорг сделал вид, что не услышал, только вжал голову в плечи и ускорил шаг.
Я быстро начал спускаться по ступенькам аудитории, подбежал к двери. Вроде кого-то толкнул немного. Но дорогу мне преградила старая знакомая — секретарша Виктория из деканата.
— Панов! Наконец-то я нашла тебя! Давай, срочно к ректору! Он уже два раза спрашивал!
Глава 12
— Там Фролов из Московского горкома приехал! — инструктировала меня секретарша по дороге. — Поздравлять тебя.
— Кто такой Фролов? — поинтересовался я.
— Личный помощник Гришина!
Ого! Гришина я помнил. Глава горкома — настоящий хозяин Москвы. Да еще и член Политбюро. Его вместе с Романовым прочили в преемники Брежнева, но не срослось. Сначала власть взял глава КГБ — Андропов. Потом, после «парада катафалков» руководителя Ленинграда очень технично отцепили от «паровоза», задержав в зарубежной командировке во время голосования в Политбюро. А Гришина пнул от Черненко не кто иной, как Чазов, который перестал пускать лидеров государства к больному в ЦКБ. За исключением кого? Правильно. Горбачева и Громыко. Последний собственно и придумал сделку — пост генсека в обмен на кресло Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
— Владимир Иванович на тебя очень сердит! — продолжала просвещать меня Виктория
— Чем я прогневил ректора?
— Он узнал о твоем подвиге из газет.
В кабинете ректора сам Петров и какой-то седой мордатый мужик вели светскую беседу. А между ними на столе лежала «Комсомолка». На ней на первой полосе я с Томилиной позировал в белых халатах возле РАФика.
— О, а вот и Панов.
Я поздоровался. Сначала поднялся грузный, в очках, Владимир Иванович Петров. Подошел ко мне, испытывающе посмотрел в лицо. Потом медленно пожал руку:
—Поздравляю. Почему не сообщил?
— Как? — удивленно спросил я. — Записаться на прием? Да и неловко как-то про себя докладывать.
Петрова я знал больше не как ректора, а как заведующего кафедрой госпитальной хирургии. Простому студенту в его кабинет не попасть, не тот уровень. А я вот сподобился.
—Присоединяюсь к поздравлениям, — теперь уже встал Фролов, похлопал меня по плечу. — Отрадно, что институт воспитал таких героических докторов.
— Я не врач, фельдшером пока.
— Ну станешь, — отмахнулся помощник Гришина.- Тебе один курс осталось учиться?
— Два.
Меня пригласили за приставной столик, Петров вызвал секретаршу и попросил для всех кофе. У ректора это серьезная дама, лет сорока, не то что по деканатам, в основном непоступившие девчонки.
— Мне тут бразильский ученики передали. Прямо диппочтой из посольства, — ректор открыл незаметную дверцу в одном из шкафов — там стоял набор бутылок и рюмок.
— Как насчет коньяка? Погода намекает.
С утра в Москве и правда сильно похолодало, опять пошел мелкий, противный дождь.
Фролов согласился пропустить рюмочку. Я отказался.
— Ну и правильно, — покивал Петров. — Береги печень. На Западе уже научились ее пересаживать, у нас что-то все тянут.
Помощник Гришина вручил мне красиво оформленную грамоту, еще раз поздравил. Поинтересовался, чем МГК мне может помочь.
— Давай организуем путевку в Золотые пески? Успеешь в Болгарии бархатный сезон захватить
— Евгений Александрович, ну какие пески? — возмутился ректор. — Ему учиться надо.
Вот гад! Фролов вроде бы позитивно настроен — выбил бы из него и вторую путевку. Эх, махнули бы на недельку с Леной на море. Или с Лизой? Обе хороши, но каждая по-своему. Лиза страстная, красивая, фигура — загляденье, любит меня. Из минусов — родаки. Лена начитанная, тоже симпатичная... Блин, не о том я думаю.
Фролов что-то прочитал на моем лице, опять похлопал по плечу:
— Давай что-то другое. Видишь, руководство института тебя не отпускает!
Ректор нахмурился, посмотрел на меня осуждающе. Вот же гад... сами тут Хеннесси трескать собираются, а мне по съемным хатам ютиться.
— Тогда попрошу разрешения вступить в жилищный кооператив института, — я нагло посмотрел в глаза Петрова. Ну что? Съел?
Ректор покраснел от гнева, но сдержался, даже вежливо мне ответил:
