[2] В СССР с 1930-х годов фактическим монархом был условно духовный лидер, то есть, генеральный секретарь партии, Фрунзе же сместил акцент в сторону должностного лица. Потому что глава партии, не занимая никаких должностей в правительстве формально ни за что не отвечал. Что, среди прочего, порождало крайне неприятный политический курьез — власть и фактическое руководство было сосредоточенно в один руках, а отвечали за косяки данного руководителя — другие люди, не принимающие решения. Это было не только неправильно и критически опасно.
Часть 2. Прожарка: Medium
— Стены монастыря… Воздух монастыря!.. Меня всегда сюда тянуло.
— Тянуло, конечно, монастырь-то женский!
к/ф «д`Артаньян и три мушкетера»
Глава 1
1929, июль, 10. Харбин
Солнечное, но несколько ветреное, а оттого свежее утро 10 июля превратилось в весьма душный полдень. Ветра почти не наблюдалось, из-за чего немилосердная жара сразу же взяла свое.
Людей на улице почти не было. Только самый минимум, бредущий по своим делам. Поэтому люди, выводимые маньчжурской полицией из здания управления КВЖД, что в Харбине, сразу бросались в глаза случайными наблюдателям.
Вон — толпа целая. И довольно контрастная.
Побитые и помятые сотрудники, местами с порванной одеждой. В том числе и несколько женщин, которые нервно кутались в обрывки блузок и платьев, пытаясь прикрыть груди, которые в противном случае «выскочили» бы наружу. Это с одной стороны, а с другой — находились сально скалящиеся и отпускающие скабрезные шутки представители местной власти. Ну… условно местной. Потому что город Харбин входил в полосу отчуждения КВЖД и формально власть Маньчжурского правительства сюда не распространялась.
И тут где-то в небе раздал стрекот мотора.
Сначала отдельные люди стали поднимать голову и поворачиваться на звук. А потом уже и вся толпа.
Это был Р-1МР — советский разведчик, идущий на высоте около двух километров. Подходящих зенитных средств снять его в Харбине не было. У Чан Кайши, как и у его вассалов вообще имелись очень большие сложности с зенитными средствами. А из того, что было в наличии, обычно стрелять никто не умел.
С умением стрелять вообще имелась хроническая проблема в китайских армиях этих лет. Да, отдельные умельцы вполне существовали. Но их было единицы, и они считались едва ли не за снайперов. Плюс крайне немногочисленные белоэмигранты и иностранцы, которые, в целом, имели вполне адекватную подготовку. Остальные же могли куда-то прицельно попасть только в упор. Из-за чего самым востребованным оружием в Китае тих лет являлись пистолеты и пистолеты-пулеметы. Отряды, вооруженные ими, могли буквально рвать численно многократно превосходящих неприятелей их уровня выучки.
Как несложно догадаться, со стрельбой из орудий дела обстояли примерно таким же образом. Попасть хоть куда-то китайские умельцы могли лишь случайно. И не факт, что, метя именно туда, куда засадили снаряд. Про использование таких сложных вещей как шрапнель и речи не шло. Они находились за гранью их технических и человеческих возможностей.
Советская сторона прекрасно это знала. Что не помешало самолету-разведчику идти на высоте, безопасной от обычных зенитных средств основного винтовочного калибра. На всякий случай. Чтобы исключить ненужные эксцессы. Вдруг какой умелец окажется именно здесь и именно сейчас сможет по закону подлости попасть куда не стоит…
Настроение маньчжурской полиции резко скисло.
Не более шести часов назад они радостно вломились в этой здание. Захватывая и людей, и документы; допрашивая и доминируя. А тут — самолет. РККА. Они ведь тут не летают обычно. Откуда он тут? Ближайший аэродром в почти что пятистах километрах…
— Смотрите! — крикнул кто-то, указывая в даль.
Со стороны востока заходили дирижабли. Группой.
— Это еще что такое? — напряженно произнес начальник этой группы полицейских.
— Красная армия, — едко усмехнувшись, ответила ему одна из сотрудниц. Тот на нее скосился и невольно вздрогнул. Еще минуту назад ее взгляд бывший испуганным и затравленным, теперь ему совсем не понравился…
Фрунзе предпринимал все усилия для того, чтобы не накалялась обстановка в Китае. Именно он настоял на том, чтобы в 1926 году свернуть поддержку китайских коммунистов и вывести советских инструкторов из Китая. Поэтому события 1927 года не наступили и вице-консула СССР в Кантоне никто не расстреливал. В том числе и потому, что его там не было.
СССР целенаправленно ограничивал рабочие контакты с Китаем. Просто чтобы выиграть время и, по возможности, избежать встревания в эту «выгребную яму» Гражданской войны в Китае. Слишком все это далеко и неправда.
Момент для выхода на рынки Китая упущен. А лезть во время эры милитаристов в те разборки — не самое рациональное желание. Ибо толку мало, отдача будет очень нескоро, а проблемы уже вот они. Ну и потенциальный конфликт с Японией. Ведь она претендовала на север Китая, а вступать в конфликт так, как это сделал СССР в оригинальной истории было вообще лишено смысла. Потому как, несмотря на массу проблем, это вообще не давало никаких преференций. А война, как известно, это продолжение политики иными средствами. То есть, по сути, форма хозяйственной деятельности. И начинать в пустую водить все эти хороводы на границе Фрунзе не считал разумным и рациональным.
Почему?
Сильно не ударить, а от слабого удара толку мало. Не проймет и спровоцирует новые наезды. А сильный повлечет за собой занятие обширных территорий. И отдавать их потом… ну такое себе. Ибо будет выглядеть едва ли не как поражение. Вот Фрунзе и старался всячески избежать, а если не получится, то оттянуть всю эту грязь на Дальнем Востоке. Однако объективные тенденции, да еще подкрепленные правильной стимуляцией со стороны англичан, не оставили никаких вариантов…
В 1916 году в Китае началась так называемая эра милитаристов, при которой вся страна была поделена между военными вождями — дуцзюнями. В Маньчжурии власть захватил Чжан Цзолинь, который погиб в 1928 году и власть унаследовал его сын Чжан Сюэлян. К этому моменту доминирующее положение в Китае находилось в руках Чан Кайши. Да, его власть пока являлась условной в ряде регионов. Но даже ежику было понятно — рано или поздно он местных дуцзюней подомнет. И скорее рано, чем поздно. Поэтому Чжан Сюэлян искал способы для того, чтобы «нарубить бабла побольше» и, когда станет горячо, сбежать из Китая. Например, в Европу или еще куда.
От оригинальной истории это обстоятельство не отличалось ничем. Как и то, что Чжан Сюэлян видел очень неплохой способ обогащения в КВЖД. Захват которой и начал. При полной негласной поддержке Чан Кайши, который стоял в стороне и наблюдал за этими потугами, самоустранившись. В случае победы он готов был его поддержать, в случае поражения — покарать. Но главное — при любом раскладе Чжан Сюэлян должен был бодаться с советскими войсками своими силами, что его ослабляло. А это, без всякого сомнения, было крайне выгодно Чан Кайши.
Да, советско-польская война заставила их обоих крепко задуматься. Стоит ли связываться? Очень уж лихо Союз сломал лицо Польше, которую поддерживала Англия и Франция. Но начало Афганской кампании и увещевания английских советников убедили их решиться…
В конце концов у Фэньтянской милитаристской клики, которой правил Чжан Сюэлян, имелось около трехсот тысяч бойцов. А весь Гоминьдан располагал двумя миллионами, что должно было внушать. Во всяком случае на фоне тех ограниченных сил, которыми СССР располагал в регионе… Вот Чжан Сюэлян решился. Тем более, что в декабре 1928 году под надуманным предлогом он уже захватил телеграф в Харбине. То есть, по сути, начал действовать, прощупывая реакцию Союза.
