– Ну, вот и правильно! Работать надо, а не воевать! Обогащаться! Да, Андрюша? Верно?
– Ага, – пискнул я.
– Слава богу, Андрюша, – заметила бабушка. – Всё это кончилось! Как же я мечтала, чтобы тебе никогда не пришлось пережить никакой войны! Вот мечты мои, похоже, исполняются... Хотя...
– Что «хотя»? – Спросил дед.
– С Петровой надо больше было взять, – сказала бабушка, ещё раз осмотрев кучку купюр.
11.4
В понедельник я и погулять-то не успел: настолько плотной была запись. Теперь уже к нам шли не бабушкины подруги и подруги их подруг, а совсем незнакомые люди, узнавшие о нас какими-то окольными путями: через торговку Кришнами, тёток из магазина или рекламные объявления, которые бабка велела развесить деду на ближайших гаражах и остановках. Предсказывал я всем одно и то же: долгую, благополучную жизнь, стандартные биографии для детей, какие-нибудь среднестатистические материальные блага. Джинсы и кроссовки пророчил каждому, кроме старых бабок, – и, знаете, не было способа проще обрадовать человека! Если расспрашивали про достаток, то я, не вдаваясь в подробности, говорил, что можно будет расхаживать по супермаркетам, складывая в тележку всё, на что глянет глаз, и кататься в Турцию на море. Многажды повторённое обещание возможности питаться в Макдаке хоть ежедневно тоже всем обычно очень заходило. Если спрашивали, будет ли война, я отвечал, что в Афганистане был последний военный конфликт, где участвовал СССР, – и клиенты не скрывали своей радости. Несколько человек спросили, доживут ли они до коммунизма, и даже не расстроились от отрицательного ответа.
Некоторым я давал особенные прогнозы, которые им, как я чувствовал, хотелось услышать. Одному демократу пообещал многопартийность; одному коммунисту – благополучное продолжение чиновничьей карьеры; одному ненавистнику Перестройки – скорое свержение Горбачёва; одному кооператору – полную свободу предпринимательства; одному поклоннику Америки – снятие железного занавеса; одному сталинисту – возвращение памятников его кумиру, одну монархисту – торжественные похороны царя, одному чекисту – приход к власти.
– Ну ты жук! – Сказала бабушка, когда ушёл последний. – И откуда только всё это выдумываешь?!
Она даже понятия не имела, что я ни разу ни в чём никому не соврал. А заругала меня за моё предсказание всего один раз: когда одной тётке, копившей деньги и спрашивавшей, будет ли у неё миллион рублей к 1995 году, я сказал, что да, но на эти деньги она сможет приобрести комплект мягкой мебели в лучшем случае, так что стоит не копить сейчас, а тратить. Тётка ушла очень недовольной, а бабушка сообщила мне, что на слове «да» уже надо было бы и заткнуться.
Нам самим миллион не грозил, но дела шли отлично. Бабушка сказала, что за эти дни мы заколотили более ста рублей. К исходу вторника оказалось, что поток клиентов не иссякает, и меня отпросили у родителей ещё на несколько дней.
Потом ещё.
Потом опять.
И снова.
Десять дней я проработал без выходных. Бабушка дважды поднимала цену – народ это не отпугивало. Похоже, в ситуации, когда у людей деньги были, а покупать всё острей и острей было нечего, многие считали знание о будущем, пускай и научно не проверяемое, самым лучшим вложением. Если так посудить, то и правда: уж лучше было потратиться на общение с необычным мальчишкой со взрослым мозгом, чем спустя пару лет потерять эти деньги вообще просто так...
...Хотя может, этим рассуждением я просто оправдывал своё собственное участие в оболванивании народа?
Я ведь не вредил никому, правда? Я ведь делал то, что должен? Я обязан был хотя бы заработать предкам денег! Ну хотя бы! Ведь загнать бабушку к врачу у меня не получалось категорически: все последние дни она считала себя обязанной присутствовать на моих сеансах и времени на докторов не имела совсем...
Ну зато мне купили «Бархан». Кто не в курсе – это такая жутко трескучая инерционная машинка-внедорожник типа «Нивы». По вечерам я расставлял на полу солдатиков и запускал «Бархан» так, что он их всех посбивал. Бабушка говорила, что это жестокая игра, дед – что нормальная. А я, если честно, ужасно соскучился по компу и по ГТА.
– Лююююди гииибнут заааа металл! Люююди гиииибнут зааа металл! – Пели по телевизору Маски-шоу.
На слове «металл» размалёванный клоун показывал рокерскую «козу». В прозрачной коробке металась голая женщина. Под противогазом у снявшего его человека оказывался нарисованный череп.
– Сатана там правит бааал! Там правит бал!
С кухни пахло беляшами. За окнами уютно стучал трамвай. Валенки сушились на батарее. В свете фонарей были видны кружащиеся снежные хлопья.
11.5
Поток клиентов спал только тогда, когда в продуктовых появились мандарины, за окнами соседей – разноцветные гирлянды, в телевизоре – второй съезд депутатов, а у всех на устах – смерть академика Сахарова. По всему выходило, что он был отравлен, непонятно только, кем: бабушка считала, что врагами Перестройки, которые злоумышляют против народа Страны Советов; дедушка же – что наоборот антинародными элементами, которые и затеяли эту самую Перестройку. Так или иначе, за трансляциями Съезда дед и бабушка следили безотрывно: вторая программа, по которой с утра до ночи толкали речи народные депутаты, была включена у нас безотрывно; бабушка даже третью серию «Возвращения Будулая» по первой – и ту пропустила, заслушавшись речами о секретных протоколах Молотова и Риббентропа. Ради приёма людей для моих сеансов она еле-еле отрывалась от экрана. И, самой собой, времени на поликлинику не было!
Видимо, то же самое произошло и с большинством людей, обитающих вокруг нас: все настолько залипли на Съезде, что улицы опустели, как при ковиде. Немногие теперь находили время, чтоб отнести свои денежки юному экстрасенсу и выслушать его сомнительный лепет. Родители сказали, что, раз так, то хватит мучить молодое дарование, и затребовали меня обратно домой. Я и сам был рад уж отдохнуть от этой дури. Но как раз тогда, когда предсказания стояли мне уж поперёк горла, и я радовался, что вот-вот завяжу с ними, именно они подарили мне встречу, о которой я до сих пор тщетно мечтал.
В последний день перед отбытием от бабушки и дедушки на мой сеанс явилась дама предпенсионного возраста в богатой ондатровой шубе. Я сразу почувствовал: где-то её уже видел! Минут через пять смог дотумкать: да в нашем же садике!
– А вы в РайОНО работаете? – Спросил я.
– Откуда ты знаешь? – Она поразилась.
– Инопланетяне нашептали. Они также говорят, что будущее для вас будет благоприятно, если вы будете качественно трудиться и принимать меры против недобросовестных воспитателей... Подождите, я сейчас кое-что принесу!
Пока тётка и бабушка приходили в себя от моего внезапного прозрения и витиеватой речи, я сгонял в коридор и принёс свою уже порядочно потрёпанную жалобу на Илиаду Михайловну.
– Это что? – Удивилась клиентка.
– Посмотрите дома, – ответил я ей, опасаясь, как бы бабушка не попыталась пресечь моё поползновение к доносительству. – Только обещайте, что серьёзно отнесётесь!
Она обещала. Потом я дал ей пару общих предсказаний, как и всем. А когда две синие пятёрки легли на стол, а дверь за тётенькой из РайОНО закрылась, бабушка спросила меня:
– Что это ты дал ей?
– Это мой рисунок, – сказал я. – Её портрет. Она приходила с проверкой к нам в садик, тогда я его и сделал. Представляешь, совпадение какое!
– Так вот, откуда ты знаешь, что она работает в РайОНО! А каких-то инопланетян ещё придумал! Вот врунишка! Ты же знаешь: врать нехорошо! Эти люди не за ложь нам деньги платят!
12.1
Вскоре в Румынии начались какие-то беспорядки, и Чаушеску ввёл там чрезвычайное положение, а я вернулся в дом родителей и снова пошёл в садик.
Там меня ждал огромный сюрприз.
Илиада исчезла!
Я спросил у нескольких ребят, куда она делась, и почему теперь вместо неё какая-то новая воспиталка по имени Татьяна Сергеевна, но большинство из них лишь равнодушно пожали плечами, а мальчик Рома сказал, что она улетела на Альфа-Центавру. До середины дня я ломал голову над тем, что произошло, перебирая в голове варианты разной степени кровожадности и приятности. Нарисовал вместе со всеми зимний пейзаж, используя для изображения снега зубную пасту. Поиграл с надувным дисковым телефоном. На задание назвать зверя на букву «Д» сказал «дятел»: очередь дошла до меня одним из последних, и повторяться после того, как Алёна уже сказала «дельфин», Костя – «динозавр», а Ирка – «депутат», мне не хотелось. И всё это время я думал: неужели моя жалоба подействовала? Неужели Илиаду отстранили?
