– К тебе можно?
Я вновь шагнул в сторону:
– Проходите на кухню, разуваться не надо.
Умостившись за маленьким столиком, офицеры запыхтели, бросая взгляды друг на друга. Вообще, они мужики умные и героические, повезло мне попасть к ним. Один в моей прошлой жизни стал генералом, ну а второй просто героем. Надеюсь, судьба второго теперь изменится. В той реальности, будучи начальником одного из райотделов, он в спортивных штанах и домашних тапочках вышел в подъезд защитить соседей от обезумевшего наркомана. Случайно пропущенный удар ножом, и как результат – одна из центральных площадей города увековечила его имя. Но пусть лучше живет подольше, он мужик и командир правильный, всеми уважаемый. Надо будет что-то придумать, чтобы история его подвига не повторилась. Но пока до этого еще далеко, а сейчас они переглядывались на моей кухне, не зная, с чего начать, как я догадываюсь, тяжелый разговор.
– Что случилось, товарищи командиры?
Ротный, вздохнув, выложил на стол картонную папку на завязках:
– Меня сегодня вызывал начальник областного УВД, в связи с обращением группы граждан по поводу твоего аморального поведения. Пишут, что водишь к себе девиц легкого поведения, каждую ночь устраиваешь пьяные оргии, музыка орет после полуночи. От меня потребовали изучить твое место жительства, опросить соседей. По результатам будет приниматься кадровое решение.
В это время взводный, глядя в сторону коридора, выпучил глаза. Я оглянулся. Ну что сказать – молодая фигуристая девушка может украсить даже мешковатую служебную рубашку, пусть последняя и на пару размеров больше. Особенно если под рубашкой ничего, кроме, я очень надеюсь, трусиков, нет. Девушка подошла ко мне сзади, положила подбородок мне на плечо, мимоходом чмокнув меня в ухо, и, вежливо поздоровавшись, предложила гостям кофе. Гости так же вежливо отказались. Тогда меня снова чмокнули в ухо и предложили звать, если что-то потребуется. Командир взвода, дождавшись, когда мы остались одни, шепотом спросил:
– Это она зимой была, когда я приезжал?
– Она, – соврал я, не помню я, кто у меня был, когда взводный первый раз приезжал по жалобе моей любимой соседки. – И она КМС по лыжам, отличница и просто красавица. Только что приехала от мамы, привезла продукты. И если она, по вашей милости, услышала про оргии в ее отсутствие, то завтра будете искать меня в больнице, а по причине отсутствия важного лично для меня органа меня, наверное, комиссуют. Не знаете, Сергей Геннадьевич, без пиписьки служить можно или нет? А ваша группа граждан живет в соседней квартире, без прописки, и у нее справка есть из диспансера, что у нее в старой квартире демоны под окном летали и ее звали в полет. Помните, Алексей Александрович, она вас в прошлый раз материла нецензурно?
– Понятно. – Офицеры встали, забрали свою папку и, громко крикнув в комнату «до свидания», покинули нас.
– Это что было? – из комнаты вышло неземное существо, что характерно, уже без казенной рубашки.
– Это по мою душу приезжали, по жалобе моей соседки, что у меня притон с развратными бабами и пьянка каждую ночь. – Я не удержался и, не вставая с табуретки, поцеловал ладный пупок, замерший напротив моего лица. – А так как взводный тебя и прошлый раз видел, я поплакался, что если ты услышала про разврат в твое отсутствие, то ты оторвешь мне все хозяйство, так как руки у тебя очень сильные.
– И оторву! – сильные руки оттянули резинку на талии, но я через силу отшатнулся назад:
– Не, Танюша, не сейчас. Мне через полчаса на работу. Давай кофе по-быстрому выпью и побегу на службу. А вечером продолжим наше приятное общение.
– Ладно, работник, сейчас кофе заварю. Отказался от самого сладкого – сам виноват. Если я усну, не забудь разбудить – я тебя чем-нибудь накормлю.
Но ночью мы с Таней не увиделись. Около полуночи эфир стал периодически доносить запросы «Каргата», не могущего докричаться до двести первого. Такое дело было редким, но вполне штатным. Могла выйти из строя рация или отойти какой-нибудь штекер. На территории района от большого количества железобетонных высотных строений было несколько «черных дыр», где не было радиосвязи. Когда автопатруль не появился в отделе в час ночи, чтобы отчитаться о проделанной работе и развезти личный состав по домам, все поняли, что дело серьезное. Пешие постовые были распределены по машинам, чтобы, двигаясь параллельно автопатрулям, обследовать все труднодоступные для машин участки. Вневедомственная охрана была также озадачена поисками, подключили и наряды ГАИ, а через час ориентировка пошла во все районы города и в область. В Москву ушла шифротелеграмма о произошедшем ЧП по личному составу. В квартиру Зеленцова и комнату общежития старшего машины – старшины Мишина, выехали замы начальника РОВД и поднятые по тревоге опера. Но по месту жительства пропавших милиционеров ничего подозрительного не было выявлено. Ни соседи, ни испуганная жена Зеленцова ничего существенного сказать не смогли. Просто люди ушли на службу в хорошем настроении, строя планы на предстоящие два выходных дня, а со службы уже не вернулись.
Ребят нашли утром, когда на востоке показались первые алые лучи нового теплого солнечного дня. На берегу реки, возле маслозавода, среди зарослей ивы, подступившей до самой кромки воды, еще висели хлопья влажного тумана, когда парни из «ночной милиции» заметили нечто подозрительное на берегу. Близко нас не подпустили, ждали экспертов, собаку, областное начальство.
Сквозь тонкие прутья кустарника с трудом просматривалась темная туша вездехода, погрузившегося по ступицы в воду. Несколько человек из числа начальства стояли поодаль, в тени от зарослей ивняка, в полном молчании, только изредка вспыхивали огоньки яростно выкуриваемых сигарет. На крутом берегу замерло несколько автопатрулей, возле которых растерянно топтались серые фигурки. Надежда исчезла еще с первым сообщением, когда в эфире пронеслось, что водитель и старший машины убиты, их оружие и запасные обоймы к пистолетам исчезли. По-хорошему надо было изображать бурную деятельность, ставить машины на перекрестки, тормозить первых, вставших с петухами, водителей, но сил уже не оставалось. Нервная беготня по тупикам и закоулкам района вымотала всех, оставалась только тупая, бездонная пустота. Подошел бледный как смерть и постаревший лет на десять командир, скрипучим голосом, еле шевеля потрескавшимися губами, сказал, что все могут быть свободны до пятнадцати часов дня, после чего всем, независимо от графика, быть в ленинской комнате.
До дома я доплелся около восьми часов утра. На столе, заботливо укрытая полотенцем, стояла сковорода с еще теплой, жаренной на сале, картошкой и лежала старательно нарисованная картинка, где маленький человечек схватился руками за низ живота, откуда струей хлещет темная жидкость, а у его ног лежит ножик и еще какая-то небольшая штучка. Я тупо смотрел на картинку, прежде чем понял, что это за штучка, затем разделся, поковырял картошку, оставив половину содержимого сковороды на обед и, из последних сил заведя будильник на час дня, упал на кровать и уснул без мыслей и сновидений.
Глава девятнадцатая. Мертвые сраму не имут
Июнь одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года
Интерлюдия
В светлом кабинете начальника Дорожного РОВД сидели два зубра, два опасных и могучих зверя. Формально они были равны по званию, но только формально. И если хозяин кабинета был царь и бог в своем районе, то второй зубр спустился сюда с высей горних, что было сразу видно внимательному и опытному наблюдателю. И форма его, внешне похожая на ту, в которую был облачен хозяин кабинета, была чуть лощеней, и звезды на погонах вроде бы в том же количестве, но шитые золотой канителью, а не выбиты массовой штамповкой, да и маленьких колодок, украшавших грудь и того и другого, у гостя было побольше, чуть-чуть, но побольше. Оба были знакомы много лет, знали и уважали друг друга, как крепких профессионалов, да и жизнь их практически не сводила в опасной карьерной схватке, кость в кость, когда должен был остаться только один. Но сейчас они были в новой роли. Гость, как самый младший архистратиг поднебесного управления, был спущен на землю разбирать грехи земных обитателей и показательно карать, ибо, если не воздастся нижестоящим по грехам их, то уже по областному управлению ударят сверху разящие молнии, а этого областным небожителям очень не хотелось.
