– Так мы пришли, – кивнул он на едва проступающие из-под песка руины. Улыбнулся. И песок расступился, открывая проход в подземелье.
Десять минут пешком, и они остановились возле одной из стен с декоративной аркой весьма внушительных размеров. Худощавый мужчина последовательно прикоснулся к двенадцати специально обозначенным точкам, и стена внутри арки пошла легкими волнами.
– Чтобы не было претензий, хочу предупредить сразу – портал странный, и куда он ведет – неизвестно. Мы отправляли туда разных животных и людей, пытаясь разобраться, но все безрезультатно. Никто так и не вернулся. Вероятно, он односторонний.
– А сами пройти не пытались? – спросила Хель после минутных раздумий.
– Для Богов это недоступно. Он нас не пропускает. Поэтому единственный способ для тебя туда пропасть – воспользоваться брачной связью.
– Но она может и не сработать?
– Может. Точно мы не знаем.
– Активировать портал может только Бог?
– Любой, кто может работать с ци. Для демонов и магов это недоступно.
– Если нам понадобится вновь его активировать, вы поможете?
– Конечно, – кивнул худощавый мужчина. – Мы будем постоянно отслеживать ситуацию с внуками Элигора и вашими детьми, поэтому возле них вы или те, кого вы пришлете, всегда смогут с нами связаться.
– Отлично, – криво улыбнувшись, произнес Максим и шагнул в водянистую субстанцию портала.
Хель практически сразу побледнела.
– Что? – настороженно спросил спутник.
– Брачная связь… – с трудом выдавила она из себя. – Она практически пропала. Нить истончилась до крайности. Я не могу перейти к нему в тот мир. Даже чувствую его едва-едва[3].
– Ожидаемо, – тяжело вздохнул худощавый мужчина, начав дезактивацию портала. – Будем надеяться, что здоровый золотой дракон сможет найти дорогу обратно намного лучше, чем умирающий. Не беспокойтесь, милочка, мы от своих слов не отказываемся. Ставки сделаны. Теперь осталось только ждать, так что идите спокойно в свой домен с чистой совестью.
Если мир таков, каков он есть, это не значит, что он останется таким навсегда.
Йорлунд Серая Грива, Skyrim
5 января 1229 года. Мир «Сот’ари». Окрестности Вифлеема
Максим решительным шагом вошел в портал и попал в странный небольшой коридор длиной около ста метров, освещенный еле заметный синим мерцанием, подходящим больше для какого-то космического корабля сказочных инопланетян, чем для древнего портала, которому больше двух тысяч лет.
«Удивительно, – подумал он походя, – но негоже задерживаться. Кто знает, что это за конура…»
Новый мир встретил его ярким солнцем и дикой жарой при полном штиле, сильно контрастирующей с легкой прохладой подземелья.
Максим осмотрелся.
Вокруг, как ни странно, была все та же пустыня. Только вот руины, в которые они тогда полезли, были погребены под песком, словно их новый знакомый им не открывал прохода. Но главное – брачная связь с Хель… она, конечно, сохранилась, но была очень слабая. Настолько, что он ее едва чувствовал.
От осознания этого факта Максим как-то рефлекторно поежился. Нет, ему стало не холодно. Просто очень неуютно.
Вдох. Выдох. Вдох.
«Да вроде нормально все… хм… странно».
Максим начал прислушиваться к своему телу, пытаясь понять источник дискомфорта. Минута. Другая. Он хмыкнул. Пожал плечами. Встал. Потянулся. И замер, наконец-то поняв, в чем дело. Мана… она практически не восстанавливалась. А тот едва заметный ручеек, что притекал, был совершенно ничтожен. У юного дракона этот факт вызвал шок, близкий к панике, так как за те годы, что Максим осваивался после перерождения, он настолько привык к магии, что одно только предположение ее отсутствия в будущем вызывало в его сознании бурю эмоций, а в теле чувство, близкое к ломке. Ему вдруг стало так тошно, что он решил уйти из этого мира, отложив свою миссию на некоторое время. Попытался открыть портал на Землю. Не удалось. Словно что-то блокировало его усилия, на ходу выкачивая ману из плетения и развеивая его. Попробовал убежать на Лхасси[4], но результат оказался тот же…
Вопль, дикий и страшный, раздался над песками.
«Проклятый мир… – в тихом ужасе подумал он. – Мир-ловушка, из которого демону не убежать».
Впрочем, особенно насладиться жалостью к себе любимому ему не дали: буквально через полчаса после душераздирающего крика Максима из-за ближайшего бархана выехало пять всадников весьма экстравагантного вида.
– Эй! Абдула! Посмотри!
– Что?
– Да вон же!
– Ты уверен, что это он? Не похоже, чтобы человек мог так жутко кричать.
– Ты видишь кого-то еще?
– Он мне не нравится, – пожал плечами один из всадников. – У меня от него мурашки по спине.
– У меня тоже…
– Может быть, поедем отсюда? Скажем, что никого не видели?
– Мы уже приехали, – флегматично отметил Адиль. – Не сворачивать же перед его взором? Стыдно. Да и потом, что мы скажем Мустафе? Что он убежал? Думаете, он не проверит наши слова? А по следам все будет очень хорошо видно.
– И то верно, – сказал Абдула и, поддав коня шпорами, решил поскорее разгадать эту загадку.
Впрочем, остальные от него не отставали. Чувство страха перед незнакомцем будоражило в них беспокойство и злость, заставляя стремиться как можно скорее все завершить.
– Ты кто?! – крикнул предводитель этой пятерки с вызовом, когда приблизился на несколько шагов.
Но незнакомец лишь пожал плечами.
– Может, он немой?
– Откуда ты пришел? – снова спросил Абдула и стал раздражаться, видя, что на его слова совершенно никак не реагируют. – Отвечать! – взревел он и замахнулся плеткой на незнакомца. Но в этот момент ему стало плохо…
Животный ужас охватил Абдулу… но было уже поздно. Стремительно темневший мир улетал от него со скоростью бешеной ласточки. Последнее, что он смог увидеть, перед тем как потерять сознание, – странные вертикальные зрачки чуть улыбнувшегося незнакомца.
«Странные люди», – подумал Максим, рассматривая пять тел, отключенных им от реальности с помощью школы жизни. Экономично и сердито, ведь плетение, слегка прижавшее сонную артерию, не давало мозгу достаточно крови для бодрствования. Можно, конечно, было и убить этих наглецов, что подняли на него руку. Но требовалось пообщаться и понять, где он и что тут вообще происходит. А с некромантией он не был знаком совершенно.
Поэтому, тяжело вздохнув, юный дракон направился к наиболее прилично выглядящему гостю для проведения довольно затратного плетения из школы ментальной магии. Все-таки Максим в этой школе не был даже подмастерьем. Новичок-с, освоивший всего несколько наиболее важных для выживания приемов. Ведь, в сущности, несмотря на все свое могущество в области магии он мог многое только в двух школах: жизни и ритуала.
– Как тебя зовут? – спросил уставший дракон мужчину, после того как отошел от восприятия языка, немного отдохнул и привел в порядок бедолагу, что едва дышал, придушенный его плетениями.
– Абдула… – тихо произнес тот, осматриваясь по сторонам. Его подельники лежали на песке и тихо сопели, словно во сне. Лошади, время от времени фыркая, стояли подле. А незнакомец, с совершенно невозмутимым лицом, сидел перед ним, поджав под себя ноги, и чисто говорил на арабском языке. – Кто ты такой?! Как ты смеешь нападать на воинов Аллаха?!
– Вопросы здесь буду задавать я, – с мягкой улыбкой произнес незнакомец, но это было сказано таким голосом и с таким взглядом, что у Абдулы выступил холодный пот на спине. – Или тебе понравилось, когда я сжимал тебе шею?
– Ты… ты… – начал что-то мямлить он, судорожно пытаясь проглотить ком, вставший колом в его горле.
– Ладно. Удовлетворю твое любопытство. Я дракон. Ты доволен? А… – махнул рукой Максим, поняв, что сделал только хуже. – Значит, так. Или ты отвечаешь на мои вопросы, или я тебя убиваю. Причем долго и мучительно. Ты меня понял?
Ответа не последовало.
Поэтому юный дракон решил снова воспользоваться магией школы жизни для того, чтобы хоть немного восстановить слегка поредевший запас маны. Он повернулся к ближайшему человеку, лежащему без сознания, и начал выпивать его, забирая прану, которая в сложившихся обстоятельствах вполне могла стать источником маны.
Конечно, одного, полностью выпитого человека не хватило даже для сотой доли магического запаса дракона, но хоть какая-то подпитка. Да и демонстрация намерений очень неплохая. Так что, когда через три минуты незадачливый спутник Абдулы превратился в мелкую, серую пыль, предварительно иссохнув до состояния мумии прямо на его глазах, тот был не только бледен, словно арктический снег, но и предельно покладист.
Поговорили. Но новости не порадовали. Совсем.
Оказалось, что на дворе стояло пятое января 1229 года, в переводе с замечательного мусульманского летоисчисления на григорианский календарь. То есть Максим опять вляпался в глухое Средневековье. Причем не просто так, а прямо в эпицентр многолетнего военно-политического конфликта, который в Европе почему-то называли Крестовыми походами.
