Итак, удалось выяснить, куда она отправилась; для того, чтобы последовать за ней, оставался единственный выход.
Клэр настаивала, что портал открывался в дни праздников солнца или огня. Похоже, это на самом деле было так – в первый раз она прошла через него на Белтайн, первого мая, второй на Самайн, первого ноября. А теперь Брианна последовала за матерью снова на Белтайн.
Однако Роджер не собирался ждать до ноября – одному богу известно, что может произойти за пять месяцев! Белтайн и Самайн – праздники огня, а между ними был еще праздник солнца.
Через четыре недели, двадцатого июня, наступит праздник летнего солнцестояния. При мысли о том, что все же придется ждать, Роджер стиснул зубы. Тем не менее, если он, как верный рыцарь, попытается пройти через портал теперь и погибнет, Брианне это не поможет. Роджер не обманывал себя насчет природы каменного круга, он все видел и слышал.
Потихоньку он начал готовиться. А по вечерам, когда с реки спускался туман, пытался отвлечься от тяжелых дум: играл в шашки с Фионой, ходил в паб с Эрни или в качестве последнего средства шел в гараж и разбирал старые коробки.
Гараж, похоже, заколдовали – коробок почему-то становилось все больше, они плодились с невероятной скоростью; каждый раз, когда он открывал дверь, их все прибывало. Скорее всего, его вынесут вперед ногами прежде, чем он закончит разбирать отцовские вещи, подумал Роджер. И все же нудная работа отвлекала его от тягостных мыслей, не позволяла раскиснуть. Он даже иногда спал ночами.
– У тебя на столе фотография… – Фиона не смотрела на него, уставившись на тарелки, которые мыла.
– Их там много. – Роджер осторожно отхлебнул чай: крепкий, свежий и необжигающий. – Подарить тебе какую-нибудь? Там есть снимки твоей бабушки, можешь взять, только оставь мне один.
Фиона удивилась.
– Бабушка? Спасибо, папе будет приятно на них взглянуть. Но я имела в виду большую.
– Большую? – Роджер напряженно шевелил мозгами, пытаясь понять, что она имеет в виду. Большинство черно-белых фотографий были маленькими, снятыми на старый фотоаппарат фирмы «Брауни», который принадлежал его преподобию, но имелось и несколько снимков большего формата, снятых в студии, – на одном были запечатлены его родители, на другом бабушка его преподобия, облаченная в бомбазин и похожая в нем на птеродактиля: снимок сделали по случаю столетия пожилой леди. Вряд ли Фиона имела в виду именно ее.
– С той женщиной, что сначала убила мужа, а потом уехала.
– С той, что… А! – Роджер сделал еще глоток чая. – Ты имеешь в виду Джиллиан Эдгарс?
– С той, – упрямо повторила Фиона. – Зачем тебе ее фото?
Роджер отставил чашку, взял утреннюю газету и ответил, стараясь, чтобы голос звучал спокойно:
– Кто-то дал.
– Кто?
Сестра всегда была настойчива, но редко действовала напрямик. Что ее так взволновало?
– Миссис Рэндалл, супруга доктора Рэндалла. А что?
Фиона не ответила, только поджала губы.
Тем временем Роджер потерял к газете всякий интерес и отложил ее в сторону.
– Ты знала Джиллиан Эдгарс?
Фиона попыталась увильнуть от ответа.
– Джойси сказала, ты поднимался на Крейг-на-Дун. Ее Альберт видел тебя в четверг, когда проезжал мимо.
– Да, поднимался. А что, это запрещено?
– Плохое место. Как все каменные круги. И не надо говорить, что ты полез туда, чтобы полюбоваться видом.
– Я и не говорю.
Роджер откинулся на спинку стула, наблюдая за сестрой. Ее темные кудрявые волосы были взъерошены, она все время трепала их, когда нервничала, а сейчас она, несомненно, нервничала.
– Ты ее знаешь. Точно, Клэр говорила.
Искра любопытства, которая вспыхнула, когда он упомянул о Джиллиан Эдгарс, разгорелась.
– Как я могу ее знать, если она мертва. – Фиона схватила из подставки пустую яичную скорлупу, внимательно разглядывая трещинки. – Разве не так?
Роджер подошел к ней и накрыл рукой ее ладонь.
– А разве так?
– Говорят, что мертва. Полиция не нашла ни единого следа. – В ее устах слово прозвучало как «полисия» из-за мягкого шотландского акцента.
– Может, они не там искали?
Вся краска тут же схлынула с круглого румяного лица сестры. Роджер сжал ей руку сильнее, потому что Фиона попыталась освободиться. Господи, она что-то знала.
– Расскажи мне, Фиона, – попросил Роджер, – пожалуйста, расскажи. Что ты знаешь о Джиллиан Эдгарс и о камнях?
Фиона освободила руку, но не ушла, осталась стоять, крутя яичную скорлупу вверх и вниз, словно переворачивала песочные часы. Роджер поднялся со стула, и она, всполошившись, отпрянула.
– Предлагаю сделку. Ты мне расскажешь, что тебе известно, а я расскажу, почему миссис Рэндалл дала мне фотографию и зачем я поднимался на Крейг-на-Дун.
– Надо подумать.
Фиона поспешно нагнулась, подхватила поднос с грязной посудой и выскользнула прочь, прежде чем Роджер успел ее остановить.
Он медленно сел. Завтрак был превосходный – Фиона вообще отлично готовила, – но вся еда вдруг стала в желудке холодным, словно кусок мрамора, недвижным комом.
Не стоит так переживать. Конечно, он взволнован. Ему интересно, что могла знать Фиона о женщине, которая называла себя Джиллиан, а впоследствии Гейлис. Любое упоминание о ней будоражило любопытство…
Роджер снова притянул к себе чашку и глотнул из нее, не разбирая вкуса. Что, если он заключит сделку и в самом деле все расскажет Фионе? Не только о Клэр, но и о нем самом, и о Брианне?
Мысль о Бри камнем упала в душу, оставляя на поверхности круги страха. «Она мертва, – сказала Фиона о Джиллиан, – разве не так?»
«А разве так?» – ответил он, живо представляя зеленоглазую женщину с распущенными волосами, готовую пройти через внезапно распахнувшуюся дверь во времени.
Нет, она не умерла. По крайней мере, тогда. Клэр встретилась с ней… Или встреча лишь предстояла? Раньше? Позже? Она не умерла, но мертва?
К черту рассуждения!.. Слишком взбудораженный, чтобы оставаться на одном месте, Роджер поднялся и прошел в гостиную. У дверей кухни он замедлил шаг. Фиона стояла у раковины, глядя в окно. Она услышала его шаги и обернулась, сжимая в руках тряпку для посуды, которую так и не пустила в ход.
– Я не хотела говорить, однако рассказать нужно. – Фиона вздохнула и выпятила подбородок, словно пекинес, готовый дать отпор настоящему льву. – Мама Бри, милая миссис Рэндалл, спросила меня о бабушке, она знала, что бабушка была… была танцовщицей.
– Танцовщицей? Ты имеешь в виду, танцевала у камней? – Роджер был немного обескуражен. Клэр говорила ему при первой встрече, и все же он не до конца поверил, что миссис Грэхэм принимала участие в ритуальных танцах на майской лужайке.
Фиона тяжко вздохнула.
– Значит, тебе известно.
– Я не знал. Просто миссис Рэндалл – супруга доктора – говорила мне, что видела женщин, которые танцевали у камней на Белтайн. Твоя бабушка была среди них.
Фиона покачала головой.
– Не просто среди них. Бабушка была заклинательницей.
Роджер прошел в кухню и вынул тряпку для посуды из Фиониной руки.
– Садись. – Он взял ее под руку и усадил за стол. – Расскажи мне, что значит заклинательница.
– Та, что велит солнцу сесть. – Фиона покорно села на стул. Роджер понял, что она решилась. – Бабушка владела древним языком, языком солнца. Сначала мы танцуем в кругу, а потом заклинательница становится лицом к расколотому камню и поет… Это не совсем песня… Напоминает проповедь, что читает священник на кафедре, звучит так же размеренно. Начинать нужно, когда солнце занимается над морем, а к концу песни лучи как раз проходят через камень.
– Ты помнишь слова? – В Роджере проснулся ученый, интерес исследователя возобладал над смущением.
Фиона не очень походила на бабушку, однако взгляд, которым она его смерила, до жути напоминал взгляд миссис Грэхэм.
– Я знаю их наизусть. Теперь заклинательница я.
Роджер понял, что стоит с отвисшей челюстью, и прикрыл рот. Фиона потянулась за жестяной банкой с печеньем.
– Тебе знать слова ни к чему, – ворчливо заметила она. – Ты спрашивал о миссис Эдгарс, вот о ней я и расскажу.
Фиона была знакома с Джиллиан Эдгарс, та тоже была танцовщицей, только новенькой. Она все расспрашивала более опытных, чтобы научиться как следует. Еще она хотела выучить песню солнца, но слова песни необходимо держать в тайне, их знают только заклинательница и ее преемница. Некоторые танцовщицы – те, что слышали песню из года в год, – запомнили их, но, разумеется, не все, а еще они не знали, когда следует начинать и как рассчитать время, чтобы финальные слова совпали с лучами солнца.
Фиона замолчала, уставившись на сложенные на коленях руки.
– Только женщины знают об этом, мужчин мы не допускаем, им нельзя рассказывать. Ни за что.
Роджер накрыл ладонью ее руки.
– Фиона, ты правильно сделала, что сказала, – мягко произнес он. – Пожалуйста, договаривай.
