Другой мир. Совсем другой.
Проверившись по привычке, я прошелся по улице, проскочил переулок и остановился перед калиткой кованого заборчика.
Клацнул замок, я неспешно прошелся по мощеной дорожке, открыл дверь черного хода, поднялся по лестнице с начищенными латунными перилами и сунул ключ в замок массивной двери из мореного дуба.
И сразу же, брезгливо сбросил с себя заляпанные грязью башмаки и вдел ноги в пушистые, мягкие домашние тапочки, отороченные волчьим мехом.
Послышались тяжелые частые шаги.
Дверь в залу отворилась и на уровне моей груди показалась громадная лохматая морда.
— Гаф-ф-ф!!! — басовито и сдержанно гавкнув, огромный, заросший курчавой светло-серой шерстью, пес, пробуксовывая лапами по палисандровому паркету бросился ко мне, встав на задние ноги положил могучие передние лапы мне на плечи и жалобно проскулив, мазнул языком по щеке.
Мусичка. Мой Мусичка…
Ирландский волкодав, семьдесят пять килограмм чистого веса, рост в холке почти девяносто сантиметров, сплошное сдержанное достоинство, характер нордический, мой друг и брат, не побоюсь этого слова.
Назвал я его в честь легендарного Мусички, памятник из чистого серебра которому стоит перед мэрией Бьютта. Верном спутнике Бенджамина «Дока» Вайта, покрывшем себя славой во веки веков и послужившего основой знаменитой породе котов «Монтана».
От отца мне досталась горячая любовь к хвостатым пушистикам, но, увы, гребаное провидение, как всегда, все изговняло. Я просто обожаю котов, но не могу даже прикасаться к ним. Сраная жуткая аллергия на кошачью шерсть, что тут поделаешь.
Но собак я тоже обожаю и Мусичка стал моим единственным и настоящим другом. Его мне подарил соратник отца, Дункан Макгвайр, три года назад, как раз перед моим переездом в Чикаго.
Вдоволь наобнимавшись с Мусей, я сбросил одежду, принял горячий душ и подошел к зеркалу.
Ну что же, вполне, вполне…
Ни капельки жира, сплошные жгуты мышц. Спортзал свое дело делает. Правда, чаше двух раз в неделю не получается — увы, дела забирают все свободное время. Отец, помимо всех своих остальных талантов, был выдающимся боксером, и обладал такой техникой, что нынешние чемпионы сгрызли бы свои перчатки от зависти. Он меня тренировал с детства, в свое время, я стал задумываться о спортивной карьере, даже для пробы провел пару успешных поединков с профессионалами, но потом решил, что тешить публику — это не мое.
Ладно, пора принимать свою вторую личину…
Через полчаса в зеркале проявился совершенно другой человек.
Расчесанные на пробор и спадающие на лоб почти до скул прямые светло-русые волосы, узкая полоска усиков, абсолютно пустые, мертвые глаза, презрительный изгиб губ, волевой подбородок.
Батя говорил, что мы с ним как две капли воды похожи на какого-то актера из двадцать первого века, играющего преимущественно злодеев. Собственно, копии недалеко ушли от него, только мы отнюдь ничего играли — мы жили и живем такой жизнью.
К слову, я не верю, что батя умер. Он просто взял и внезапно исчез, точно так же внезапно и неожиданно, как и появился в Монтане, так что я думаю, сейчас Бенджамин «Док» Вайт просто находится в другой эпохе. А может просто вернулся домой в двадцать первый век.
Ладно, дай Господь ему хорошей охоты, а мне собираться пора.
Черные брюки в тонкую серую полоску из бостона*, полуботинки из кардована*, свитер под горло из черной ангорской шерсти, кожаная куртка и английская твидовая кепка.
Прикид рабочий, удобно и практично, но в свете приходится появляться совсем в другом виде.
бостон — полностью шерстяная ткань с саржевым плетением, особенностью которого являются небольшие рубчики, идущие под углом. Материал очень теплый, гигроскопичный и устойчивый к деформациям, что обеспечивает ему долгий срок службы.
кардован — кожа с лошадиного крупа растительного дубления. Отличается особой прочностью и высокой стоимостью.
В замшевую подмышечную кобуру отправился Кольт Покет Хамерлесс модели 1908 года, калибра.380 АСР, в кобуру на лодыжке тоже Кольт, но уже карманный Вест Покет. В чехол на предплечье, узкий и длинный кинжал. В карманчик под воротником тычковый шейный нож.
На этом все, доктор Бенджамин Белофф, окончательно превратился в Бенни Вайта, человека, которого знает любой уважающий себя гангстер в Чикаго.
Муся коротко гавкнул.
Я застегнул на нем тяжелый ошейник из бизоньей кожи, проклепанный стальными шипами и коротко скомандовал на русском языке.
— Ну что, Мусий Бенджаминович, пора поработать?
Собственно, настало время ответить на вопрос: чем я зарабатываю на жизнь?
Ну что же, возможно прозвучит не особо благозвучно, но я самогонщик, если выражаться русским языком. Если использовать американский термин — тогда я муншайнер*, а если еще точнее — то бутлегер*. Потому что я не только изготовляю алкоголь, но и реализую его.
муншайнер (англ. мoonshiner) — человек лично изготовляющий самогон. Буквально — самогонщик.
бутлегерство (англ. bootlegging, от bootleg — голенище) — подпольное производство и продажа спиртных напитков, а также торговля контрабандными товарами в США
Сын того самого Дока Вайта — и самогонщик? Звучит, конечно, по-идиотски, не спорю. Конечно, я далеко не обычный бутлегер, но факт есть факт.
Сначала я занимался алкоголем совершенно официально, но после того как приняли восемнадцатую поправку к Конституции, пришлось внести некоторые коррективы в свой бизнес. Благо отец заранее предупредил меня о гребаном «сухом законе».
Отказаться от любимого дела меня не заставит даже апостол Петр, не говоря уже про какого-то там президента и тем более сборища тупоголовых идиотов из Конгресса.
Глава 2
«Отказаться от любимого дела меня не заставит даже апостол Петр, не говоря уже про какого-то там президента и тем более сборища тупоголовых идиотов из Конгресса…»
Бенджамин Вайт младший.
Немного попетляв по улочкам, мы немного задержались в сквере, я подождал пока Мусичка сделает свои дела, после чего перешли на соседнюю улицу и подошли к ничем не примечательно пассажирскому Фордику.
Тоже рабочая лошадка, парни из моего круга любят пускать пыль в глаза, но я никогда не выпячиваюсь без повода. К мэру или начальнику полиции, конечно, я поеду на Линкольне, а на работу и этой шарманки на колесах хватает.
Я открыл заднюю дверцу, Муся немедленно забрался внутрь, после чего я сам залез в машину.
— Босс… — водитель, круглолицый румяный парень в кепке восьмиклинке обернулся и жизнерадостно улыбнулся. — Как дела?
Билли Салливан, сын Генри Салливана, помощника отца, один из друзей моего детства. В моем бизнесе нет случайных людей.
Билли нормальный парень, сообразителен, расторопен, силен и дерзок. И болтлив в меру, что немаловажно. Совмещает работу моего шофера с должностью главного куда пошлют. Впрочем, у нас все совмещают свою работу с этой должностью. Даже я сам. По некоторым важным причинам штат небольшой, приходится вводить универсализм.
— Как сажа бела… — буркнул я в ответ на русском языке.
Парни уже привыкли, что босс частенько употребляет словечки на незнакомом им языке, поэтому Билли не стал переспрашивать и тактично поинтересовался.
— Сядете за руль, босс?
— Рули сам…
Так-то я люблю погонять, однако, как говорится, делу время, а потехе час.
В Чикаго очень неспокойно, макаронники насмерть схлестнулись с педди*, то бишь, итальянская мафия не на жизнь, а на смерть рубится с ирландской за сферы влияния. Я вроде пока в стороне, но все равно не мешает поберечься.
педди — презрительное прозвище ирландцев в англоязычных странах.
