— Что? — отвлекаюсь от созерцания голых февральских деревьев и переключаю своё внимание на подругу.
— Помнишь Полину?
— Какую Полину?
— Ну, Снегирёву, — глаза подруги горят какой-то странной для меня надеждой.
— Я не знаю кто это. А что?
— Ульян…, — а теперь она нервничает.
— Да что?
— Вспомни. Осенью она у тебя одолжила книгу.
— Так вот куда… Стоп. Я не помню. Я бы запомнила, что кто-то брал у меня книгу. Не очень-то весело краснеть перед библиотекарем. А кто такая Снегирёва?
— Уль, ты не шутишь? — мне кажется, что всегда спокойная Лиза выглядит слишком возбужденной и уже начинаю напрягаться.
— Это ты шутишь. Извини, но неудачно. Почему я должна помнить всех мимо проходящих?
Это забавно, но именно в этот момент вчерашний серый кот снова явил себя — всё так же не спеша, до наглости лениво принялся переходить нам дорогу, вынуждая меня и Лизу начать неуклюже топтаться в попытках избежать столкновения с пушистиком. И даже не посмотрел, чтобы убедиться, не против ли вообще другие участники пешеходного движения таких неожиданностей. Каков наглец!
— Но Полина… — Гусева, в отличие от меня, отвлекаться не намерена.
— Ещё немного, Лиза, и я начну ревновать, — раздражённо фыркаю. — Она просто приобрела модификацию.
Оглядываюсь назад, но кота уже и след простыл. Только трое мальчиков лет двенадцати, ведущие активную беседу, пожилая пара с пакетами из продуктовых магазинов и собака, вынюхивающая что-то в мусорном контейнере.
— Что? — слышу недоуменный голос Лизы.
— Ну, на биологии же говорили. Эвглены теряют зелёный цвет, если поместить их в тёмное место. Значит Полина просто стала другого цвета, и ты её не замечаешь. Может стоит осмотреть все шкафы в школе? Или подвал?
Передразниваю интонацию нашей биологички, а сама мысленно колочу Тейлор кулаками. Представляю её ошарашенное лицо, смятое, как сдутый мяч, от моих ловких ударов. И вся эта картина сопровождается моим злодейским хохотом, какой бывает только в детских мультиках или в нашем воображении.
— Не смешно, вообще-то, — вздыхает тем временем подруга. — Почему её никто не помнит? Я не понимаю, Ульян! Её не помнишь даже ты. Снегирёвой нет уже месяца два.
— Приболела? — пытаюсь иронизировать.
— Нет, это я приболела. — Она обнимает себя за плечи, как и всякий раз когда нервничает. — Если никто кроме меня не замечает ничего странного — значит проблема у меня. Её нет на фотографиях, нет в классном журнале — нигде нет!
Иногда я совсем не понимаю свою подругу. Вот, например, как сейчас. Она, что называется, высококвалифицированный специалист делать из мухи слона и паниковать без повода. А то и вовсе погрузиться в какие-то свои фантазии. И ладно бы это касалось только её самой, но ведь её тревоги тянут свои длинные тощие пальцы и кладут мне на плечи. Теперь и мне тревожно. А почему? Уже и не важно. Важно лишь одно: надо теперь успокаивать свою любимую подругу-трусишку, чтобы и самой успокоиться. Это надо же — Гусева даже в классный журнал успела залезть со страху!
Глава 3, в которой утро начинается не с кофе
Ульяна
Ночью мне снятся безумные сны с чёрными тенями. Полупрозрачные силуэты стояли под окнами и дверями, окружили весь дом, а их светящиеся в темноте глаза смотрели на меня, следили и двигались вслед за мной. Я была уверена, что они пришли по мою душу, хотят меня украсть в какой-то свой мир теней. Хотят чтобы я исчезла и обо мне все забыли, как о Полине Снегирёвой, про которую рассказала мне подруга. А мама? Где же мама? Я бегаю по дому, слыша как на улице начинается самая настоящая буря и как бьют по стёклам ветки деревьев, и не нахожу её нигде. За окнами тени плывут параллельно мне. Входная дверь в прихожей отворяется, впуская мощный порыв ветра, и я кричу, не успевая понять тень это пришла за мной или мама, самая лучшая и нужная в мире, вернулась с работы. Будильник вторит моему крику из сна, я открываю глаза.
Легкий ветерок колышет полупрозрачные шторы у едва приоткрытого на ночь окна. Уже утро — пора собираться на занятия. То ли стон, то ли вздох вырывается из моего рта. Это был сон. Просто сон.
"Ульяна, сегодня мне нужно уйти пораньше на работу: какие-то уроды ночью подожгли дверь моего магазина. Завтрак на плите. Будь умницей, постарайся не забыть закрыть окно перед уходом".
Снимаю стикер с дверцы холодильника и тянусь к своему привычному утреннему йогурту со вкусом персика.
Вот так. Даже в реальности она меня покинула. Её цветочный магазин — дело всей жизни. В детстве мне безумно нравилось, когда мама брала меня с собой на работу, и я могла жадно рассматривать бутоны роз, фиалки в горшочках, букеты лилий… А вот мешки с удобрениями интерес не вызывали — некоторые ещё и пахли странно. Как бы мама не старалась привить мне любовь к её работе, ничего не выходило — я по-прежнему не горю желанием заниматься вместе с ней магазином. Журналистика — это не так просто, — говорит она мне, но моё желание пойти после школы на журфак только крепнет день ото дня. А чем проще восстанавливать дверь после поджога и регулярно считать какие-то цифры? Хотя дверь магазина обычно не поджигают: просто сегодня, в среду, у моей мамы, похоже, случился понедельник.
У меня же сегодня обычное утро без каких-либо происшествий в виде отбивания пальцев ног о мебель, разбивания посуды и даже порезов при попытке собрать осколки. Я переворачиваю телефон в горизонтальное положение, чтобы быстро позавтракать овсяной кашей и бутербродом с маслом, попутно глядя видео в YouTube. После надеваю любимые черно-белые ботинки и пуховик, закидываю на плечо многострадальный рюкзак. Ах да… закрыла окно, успевшее пустить свежий воздух по квартире.
Телефон пикнул несколько раз, оповещая о бурном обсуждении в нашем классном чате — я так и застыла у двери при виде своей фамилии в строке оповещения.
Таня Чарикова: Ну а ты, Морозова, с кем на бал придёшь? Тоже с двоюродным братом?
Чарикова — одна из подружек Тейлор. Подумать только: в начальной школе мы вместе тусили в песочнице.
Тейлор Кузнецова: Не-а, она с Гусевой придёт.
Всё ясно. Обсуждают предстоящий выпускной. Всю прошлую неделю трепались о платьях, прическах, туфлях, а теперь и за кавалеров взялись.
Ульяна Морозова: Ну почему же с братом, — начинаю хаотично клацать по клавиатуре на экране телефона. — Я с парнем своим буду.
Таня Чарикова: С каким таким парнем? У тебя же его нет!
Ульяна Морозова: А вот и есть! Секретный просто.
Таня Чарикова: А почему прячешь его? Такой страшила? — смеющийся смайлик.
Ульяна Морозова: Ну почему же страшила, — ух, как они меня злят, — очень даже симпатичный.
Таня Чарикова: Покажи хоть фото!
Лёха Карась: Скинь фото! — а это наш Рыбкин вдруг заинтересовался девчачьей перепиской в чате.
Тейлор Кузнецова: Вы ей поверили что ли? Нет у неё никакого парня. С Морозовой если кто и согласится встречаться, так только в параллельном мире такое может случиться! Вечно всё по-своему делает, наплевав на коллектив. И Гусева туда же!
Она всё ещё обижена на меня за отказ принимать участие в поздравительном танце для недавнего празднования юбилея школы в этом году. Лиза так тем более никогда не стала бы по своей воле выходить на сцену — глупо на неё обижаться. И вообще я за своего гусёныша порву! Конечно, я незамедлительно печатаю ответ.
Ульяна Морозова: Вы все позеленеете от зависти, когда увидите нас на выпускном балу! — обещаю им.
Лишь бы не пожалеть о своём обещании в скором времени… Вот где я теперь буду искать себе спутника на бал? Мысленно перебираю всех знакомых парней, даже двоюродных и троюродных братьев не обхожу стороной (ведь многие так схитрят, а я чем хуже?), но нужно подобрать кого-то совершенно особенного. Да ещё и сделать так, чтобы мой спутник согласился играть роль влюблённого парня. Ох, нельзя мне злиться, нельзя. Эта эмоция заставляет меня говорить необдуманные слова и совершать нелогичные поступки. И кто вообще придумал июньский выпускной бал обсуждать в феврале?!
