таких ей словесных кренделей навешал, что та развернулась и побежала вниз по улице, совершенно малиновая.
А я стояла и думала: хорошо, что будний день, никого из соседей нет.
— Баб, ставь чайник. Успокоиться надо. Всем.
Баба Рая скрылась в доме, а я пошла к орущей куче наших. Белый кролик сиротливым сугробиком лежал на скамейке.
— Пойду я, — сказал Рашидка, — не помню, в откормочнике дверь закрыл или нет.
— Ты закрой и возвращайся, — попросила я. — Нам ещё договориться надо, чтоб когда милиция приедет, всем одинаковое говорить.
В этом месте родственники как будто поёжились.
— Идите чай пить! — крикнула с крыльца бабушка.
— Пойдёмте, правда. Чё на улице-то стоять?
Вовка шёл последний, и глаза у него снова отливали жёлтыми каёмками.
— Что за баба-то была? — спросила я.
Он оскалился, сдерживая рык:
— Дура эта с родительского комитета. Пришла выяснять, почему запретили экскурсии.
— А у директора она не могла узнать?
— Ты у меня спрашиваешь? — сердито взъерошился Вовка.
— Да ладно, на меня-то не рычи. Я ж за тебя.
— Нет, какая-то тварь явилась!.. — снова возопил Вова, и дальше непечатное про то, что из-за идиотства этой бабы столько говна на нас вывалилось!
Эти чувства я вполне могу понять, да. Мразина с инициативой! Как же я терпеть не могу дур-активисток, сил нет…
И она же ещё явилась претензии предъявлять!
Путём осторожных расспросов я выяснила, как всё случилось. Итак, приехала Надежда Андреевна. И пока она была в крольчатнике, ещё четыре кролика сдохли, прямо у неё на глазах, и добрая половина выглядели удручающе вялыми. Ревущая Арина позвала Вовку — какая уж теперь изоляция, раз падёж пошёл. Вова как раз достал кролика из клетки (зачем, я потом расскажу) — а тут Рашид. Там, говорит, у ворот возмущённая баба, требует объяснить: почему это экскурсии не разрешаете, когда она лично все документы привозила? Вовка как был с кроликом в руках, так и побежал. Дальше слово за слово — ну и финал мы видели.
— Итак, товарищи, — я побарабанила пальцами по столу, — если мы все не хотим, чтобы накрылась медным тазом наша контора, твёрдо держимся следующей версии: каждый из нас занимался своим делом, и тут прибегает эта бабель, ломится в ворота, начинает орать.
— А я её пустил и что? — начал Рашид.
— Нет, ты её не пустил. И никто не пустил, — я оглядела всех, сидящих за столом. — Она орала за воротами, и ты её не пустил именно потому, что женщина вела себя неадекватно.
— Это чё это — «неадык…» ну… это?
— Неадекватно — значит, как ненормальная. Орала как психованная.
— Ага, — все покивали.
— Вова, согласен? — Вовка, который всё ещё страшно злился и поэтому старался молчать, просто кивнул. — Всё! Мы её видели и слышали, но пальцем не тронули. На территорию к нам она не заходила. Тёть Валя, вы эту версию как новость сейчас Аринке с Надеждой Андреевной расскажете. Дядя Валя [2], а вы — мужикам на стройке, в виде хохмы. Вдруг они что-то слышали, менты по-любому пойдут левых свидетелей искать.
— А мы что, слушали, как она нас обкладывает, и молчали, что ль? — деловито спросила тётя Валя.
— Почему? Мы были предельно вежливы, как в том анекдоте про электриков, знаете?
— Не-ет.
Я усмехнулась:
— В детском саду работали электрики. И вдруг воспитатели жалуются, что дети повторяют маты. Вызвали электриков на профком: пишите, дескать, объяснительную, а те пишут: «Мы вообще не матерились. Работаем мы в коридоре, Сидоров на стремянке проводку паял, а я стремянку держал. И тут мне за шиворот стало капать расплавленное олово. А я так вежливо и говорю: „Товарищ Сидоров! Неужели ты не видишь, что твоему товарищу капает за шиворот расплавленное олово?“» Так что все мы с вами были исключительно вежливы, на том и будем стоять. А про кролика никому ни слова. Заболевание карантинное, мало ли…
ПОЧТИ ЧУМА
Ольга. 3 сентября 1986 продолжается.
Через два часа стало ясно, что на нас надвинулась гигантская задница. Дядя Валя доехал с поручением до нашей Юбилейнской квартиры. Я думала, Вова сам поедет, но он такой злой был, что отправлять его куда-нибудь — пипец, чревато. Дядя Валя созвонился с Пал Евгеньичем, сообщил, что потери поголовья приблизились к сорока процентам, и конца не видно. Вторым поручением было позвонить по телефону, записанному Надеждой Андреевной — вызвать специальную бригаду, которая должна будет вывезти дохленьких кролей на скотомогильник. Оказалось, что ни забить тех, которые ещё на вид более-менее, ни забрать шкурки с умерших нельзя — по ветеринарным правилам не положено, и это, понятное дело, никому из нас не прибавляло радости.
В это время к воротам подкатил милицейский бобик. Я как раз с «Сибирского подворья шла» — карантин карантином, а там тоже за процессом успевать присматривать надо. А тут менты, вышли из уазика, озираются, фуражки на затылок сдвигают.
— Здрассьте, — бодро поприветствовала я стражей порядка. — Вы к кому?
— Девочка, «Сибирское подворье» — это где? — спросил первый.
— Это подальше, строящаяся организация, она пока закрыта для посещений, но со строителями можете переговорить. Или с директором, это моя бабушка.
— Как — закрыто? — удивился второй. — А что эта нам наплела про экскурсии?
— Эта психованная тётка? — нахмурилась я. — Это мы ещё выяснять будем, кто дал отмашку в закрытое экспериментальное хозяйство толпы людей с улицы водить. У нас из-за этого вспышка инфекции и карантин — вон, видите на воротах объявление?
Мужики подошли поближе к калитке и изучили листок с синей ветеринарной печатью.
— Заразное? — спросил второй.
— Говорят, в основном для кроликов, — равнодушно ответила я, — зайдёте?
Менты снова переглянулись.
— А позови бабушку?
— Сейчас, подождите.
Пока мы с баб Раей к калитке вышли, смотрим — там уже Арина стоит и тётя Валя. Арина снова ревёт, как её эта подлая тётка ввела в заблуждение своими бумажками, а сегодня — вы только зайдите, гляньте! — уже триста восемьдесят кроликов передохли! Товарищи милиционеры на дохлых кроликов смотреть хотели не очень, а хотели просто узнать в подробностях, кто эту дамочку дохлой кошкой отлупил. Тут Арина очень натурально выступила — она притворяться вообще не очень:
— Ну, придумала, тоже мне! У нас и кошек-то нет, одни собаки. Так они здоровые, как телки, чтоб ими ещё драться…
Но тут пришла бабушка и представилась директором «Сибирского подворья». Милиционеры, стараясь держаться подальше, с общих слов записали показания, которые получились почти как тот анекдот про электриков, попросили взрослых расписаться и поскорее уехали.
Смех смехом, а кролики продолжали гибнуть,
