После этого останутся совершеннейшие пустяки — нейтрализация восьмидесяти тысяч моряков Балтийского флота, засевших на базах в Финляндии и, самое опасное, в неприступном до зимних холодов Кронштадте. Я представил, как армада бомбардировщиков «Илья Муромец», включив сирену, как немецкие «штуки», заходит на форты и на стоянки кораблей, а потом я стою на вокзале, с высоко поднятой над головой бумажной табличкой: «Большевики, ВКП (б), трансфер, бесплатно» и, не сдержавшись, заржал. В это время в дверь нервно постучали.
— Командир, вам надо посмотреть. Кажется, нас окружают.
Глава 2
Глава вторая. Прописка.
9 марта 1917 года.
Во дворце творился бедлам и кавардак. Весь личный состав отдела толкался локтями у высоких овальных окон, выходящих на набережную. Я довольно-таки невежливо, но энергично, сдвинул в сторону какого-то бойца в серой шинели, тот злобно обернулся, одновременно перехватывая поудобнее костыль, чтобы провести воспитательную работу, но узнав меня, сделал вид, что все в порядке.
— Извини, браток, еще насмотришься — я хлопнул его по плечу и прижался к холодному стеклу.
На узком пятачке набережной перед въездом к великокняжескому дворцу стояла плотная колонна солдат, человек в двести, перед которой стояли три, затянутые в плечевые портупеи фигуры, очевидно, офицеры, что внимательно смотрели в нашу сторону. Потом офицеры посовещались, затем один из них начал отдавать команды. Половина солдат встала на колено, вторая осталась стоять в положение для стрельбы стоя, в любом случае в сторону нашего дома смотрело множество стволов. С флангов залегли, прямо на мостовую, пулеметные расчеты станковых «максимов», что в количестве двух штук направили толстые хоботки стволов в нашу сторону.
Конечно, в современной реальности смотрелось это неимоверно круто, и полиция, да и, сохранявшие царю верность, подразделения войск, от такой картины чувствовали себя очень грустно и начинали переговоры о сдаче. Поэтому, наши визитеры, действуя по проверенной схеме, чувствовали себя вполне уверенно. Офицеры посмотрели на часы — висевший на запястье одного из них прибор, похожий на маленький будильник с крышкой сверху, о чем-то пошутили и достали папиросы из портсигара. Как я понимаю, эти господа ждали появления представителей с нашей стороны, которые обязаны были с опаской выйдя из дворца, абсолютно не приспособленного для обороны, должны были махать кривой палкой с примотанной старой портянкой и униженно просить о сохранении наших никчемных жизней.
— Вахмистр, что там сзади, обложили?
— Нет, ваше благородие, это раненные из госпиталя на улицу выходили. Войска только на площади.
— Ну и хорошо. Внимание, слушать меня. Приготовиться к бою. Пулеметы по моей команде на подоконники. Остальные, винтовки в свободные окна и изображаете готовность стрелять. Еще раз повторяю, только изображаете. Никакого боя не будет. Нас попугают, мы в ответ попугаем. Потом они вытащат из колоды свои козыри, мы свои, на этом разойдемся. Повторяю, сегодня никто не умрет. Но наши партнеры на улице должны видеть, что мы крутые перцы, готовы биться до последнего патрона, а потом их просто загрызем. Они кто? Сявки, что бояться идти на фронт, не зря такой толпой притащились. А вы все ветераны, герои, что не раз смеялись в лицо Костлявой. Это они вас забоятся, как только узнают, кто вы такие. Сразу говорю, максимум, что они смогут еще притащить — это пару броневиков, но я вам обещаю, что с броневиками я разберусь. А теперь по местам, к бою.
Надо сказать, что после моих слов местное воинство изрядно приободрилось. Узнав, что они герои, смеющиеся в лицо Смерти, ветераны и полицаи расправили плечи, заулыбались, спокойно занимая позиции у окон и дверей.
— Командиры, ко мне!
— Платон Иннокентьевич. — я кивнул букинисту: — Вынужден попросить вас уйти в город.
— Я не…- лицо однорукого ответственного секретаря исказилось гневом.
— Не трудитесь, рассказывать, какой вы герой, а дослушайте меня до конца. В вашей личной храбрости я не сомневаюсь, но с этим поручением можете справиться только вы. Слушайте внимательно. Возьмете двух гимназистов, незаметно для этих — я кивнул в сторону окна: — Перейдите в госпиталь, а потом, через дальний от нас выход, дворами уходите в город. Если вас задержат, вы волонтеры, помогали ухаживать за раненными, письма за них писали. Ваше задание состоит из двух частей. Первое — мне нужны журналисты и как можно больше. Расскажите, что на первый, избранный населением, отдел народной милиции напали солдаты и я готов дать интервью или конференцию для прессы и ответить на вопросы журналистов. Запомнили? Хорошо. И второе, очень важное — найдите мне хоть что-то, с толстым стволом. Мне нужно отогнать броневики, а наши калибры не годятся. Хоть пушку Петра первого, хоть пушку Барановского, хоть какой бомбомет, мне все равно. Найдите с любым количеством боеприпасов и притащите сюда, с заднего хода. Очень на вас надеюсь. Давайте, отправляйтесь, с богом.
— Семен Васильевич. — я повернулся к фельдшеру: — Ваше задание начинается почти так же- возьмите пару гимназистов. Мне надо, чтобы вы нашли несколько стеклянных бутылок, слили с грузовика, что в конюшне стоит, немного газолина, смешали его с постным маслом, жиром, дегтем, я не знаю, чем, но эта смесь должна гореть и быть липкой. Как намесите смесь, бутылки должны быть снабжены пробкой, надежным фитилем, и веревочной петлей, или проволочной. Знаете, как донки закидывают с помощью палки? Короче, эти бутылки должны лететь метров на пятьдесят, при ударе о мостовую, горящий фитиль должен поджигать разлившееся при падении содержимое. Понятно? Отлично. На эксперименты вам два часа. И, найдите пару рыбаков. Пусть в белье и шинелях выйдут на пустырь за дворцом, изображая раненных. Могут в городки или еще что поиграть, а потом пусть посоревнуются, кто с помощью палки дальше грузило закидывает. Ну вы поняли, что это будут наши гранатометчики. Все ясно. Отлично, исполняйте.
В это время с улицы донесся чей-то крик.
— Пойдем те, вахмистр, посмотрим, что там случилось.
Очевидно, время на добровольную сдачу вышло, о чем нам намекал молодой офицерик, что надрывался, крича в жестяной раструб — устройство, играющее в этом времени роль мегафона. Проорав что-то, офицерик отдал кому-то из подчиненных мятую жестянку, после чего они начали формировать команду переговорщиков- в нашу сторону выдвинулись, бренча шашками, офицерик, судя по погонам –прапорщик, второй офицер постарше, с солидными усами, парой орденов, приколотой к шинели. Компанию им составлял унтер с винтовкой на плече, на штыке которой висел чей-то носовой платок. Остальные бойцы пришедшей к нашему дому, роты, давно сломали строй, стояли кружками, нещадно дымя и весело балагуря. Пулеметчики, отряхнувшись, встали с холодной мостовой, и смешались с остальными «серыми шинелями».
Пришлось мне идти навстречу. Чтобы уравнять наши делегации, я прихватил с собой ручной пулемет «Мадсен», что, по причине отсутствия боеприпасов, стоял у меня в кабинете. Тем более, через металл рожка, торчащего над затворной коробкой, разглядеть, что он пуст, было невозможно. А с пулеметом на плече, к стволу которого был примотан белый платок, я выглядел одновременно брутально и миролюбиво.
— Это что за чучело? — зашептал на ухо, шедшего впереди, усатого капитана, прапор, имевший юное, румяное лицо и жалкую поросль над верхней губой.
— Я все слышу. Еще одно хамство в мой адрес, срежу всех вас одной очередью.
Штабс-капитан побледнел, а унтер сдвинулся на маленький шажочек в бок, полностью смещаясь за тела офицеров.
— Прапорщик, пожалуйста, проверьте, прибыли ли блиндированные автомобили. Когда я здесь закончу, доложите.
— Но я…
— Господин прапорщик!
— Слушаюсь. — недоросль козырнул и побрел в сторону солдатской колонны.
— Штабс-капитан Овечкин.
— Капитан мексиканской народной милиции Котов.
