— Могу уверенно сказать, что большая часть наших людей без восторга принимает участие в происходящем, — быстро отвечает он.
О, как сказанул — «без восторга»!
— А есть ли среди тех, кто станет управлять анклавом после генерала — люди готовые разделить желания простого корейского народа?
— Один из них перед вами. Но у меня будет не менее важный вопрос.
— Задавайте.
— А могут ли такие люди рассчитывать на понимание и прощение ошибок со стороны вашего руководства?
— Несомненно. Мир лучше войны. Вот только хотелось бы более весомого подтверждения, чем слова, хотя лично я в них и не сомневаюсь. Несмотря на вашу должность — вы вызываете у меня доверие, — усмехаюсь одними глазами.
— Чего вы хотите?
— До меня дошла информация о вербовке наших пленных. Она достоверна?
— Да. Я лично занимался этим вопросом, — он совершенно не смущается и пожимает плечами, мол: «ничего личного — работа такая», — И в качестве подтверждения серьезности этого разговора, готов немедленно выдать вам имена тех, кто на нее согласился.
— Это хорошо. А вон тот человек — не из таких? — киваю в сторону Киржача.
— Нет, — подпол мотает головой, — Этот, как раз держался вполне стойко. Правда рассказал, что за проблемы возникли у него с вами лично и в результате с анклавом.
Ага, как же, скажешь ты мне правду — если его вербанул! Тебе по должности: соврать, что почесаться. Может ты сегодня сам его и подослал, чтобы сдав остальных агентов, бывший шериф получил прощение всех прошлых грехов и снова втерся в доверие. Хотя вряд ли, конечно. Делать ставку на такого косячника — ход не из самых надежных. Гарантий прощения грехов совершенно никаких.
— Хорошо. Но для того, чтобы вести переговоры с немцами мне также нужно что-то посущественнее ваших слов.
— Понимаю. Если захотите: в качестве серьезности наших намерений, вы сможете даже продемонстрировать им голову генерала Ри Ен Чуна.
— Это, в каком смысле?
— В прямом, — цинично улыбается он.
— О как! — невольно присвистываю, краем мысли пожалев об отсутствии в составе делегации Олега, — А не завоняет?
— Разумеется, если вы дадите свое согласие на помощь в переговорах — её понесут наши представители, — цинично усмехается подпол.
Надеваю на лицо маску размышлений. Хотя на самом деле — чего тут думать-то? Нам все равно, что тут у них будет и кто конкретно, в итоге на трон сядет — лишь бы к нам не лезли и жить не мешали.
Эх, чую, буквально с минуты на минуту, тут такой жабагадюкинг завертится!
Как говорится: «а кони были в перхоти и мыле и казаки не слухали приказ».
И замполиту его кащееву иглу-то сломают. И погонят свергнутого генерала до ближайшей подходящей ветки или канализационной трубы — даже жаль, что тут таких нет.
Вот бы в тот момент на его рожу изумленную глянуть. Подобное всегда внезапно.
Кот интриган и низвергатель режимов! Дипломат, ёпта!
— Ладно, — закончив изображать активный мыслительный процесс, машу ладонью, — Считайте, что мы договорились.
— Отлично, — весело и довольно улыбается подполковник Чо Ха Джун, показывая острые зубы хищника.
«Не достигнув желаемого, они сделали вид, что желали достигнутого»…
Отдариваюсь ответной похожей гримасой. А ведь этот крендель будет гораздо опаснее того, что сейчас в своем шатре последние часы доживает…
Глава 18
ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ, ГДЕ-ТО В СТЕПИ, МЕЖДУ «ФОРТОМ-ПОЛКАН» И «ОЗЕРОМ РЫСИ»…
Что-то сегодня, прямо с самого подъема, думается о всякой шелухе.
Например, о том, что может — вот это оно самое и есть? Я сейчас о «спасении своего народа», предсказанного мамми Рамлой? Ведь именно благодаря тому, что мы с Хэ Воном и Да Сом нашли Ракаара — раздварасы нам пулеметы выдали и все последующие события уже от этого отталкивались. Кто ж его знает? Спросить при встрече? Сгонять к ней в гости, может?
Да ну! Снова гуталиновые гвинейские рожи видеть не очень хочется. Точно не сейчас. Не готов пока. Может позже когда-нибудь. Надоело по полям шататься и в пострелушках через день участвовать.
Отдохнуть желаю. Пусть и не долго. Пока снова кто-нибудь не напал.
К тому же я бейбе отпуск обещал. В купальниках. Да и остальные девчонки от прогулки на море не откажутся. Только банду посерьезнее надо собрать.
Заодно, может и с обезьянами, что-то проясним. Вопрос по их миграции ведь так и остается открытым.
Оставим Олежку с работниками на хозяйстве, а сами на юга ломанемся.
Кот заботливый и чуткий атаман!
Даже в сторону полных девиантов, вроде Киржача, дышит ровно.
Ну, почти ровно.
Но ведь жизнь-то его никчемная при нем осталась?
Вот, сейчас, живой и здоровый вышагивает впереди в головном дозоре. Трезвый, сытый и опрятный.
В последние две недели бывший шериф только этим и занимается. Теперь его работа шагать на острие и вообще лезть в каждую жопу.
Так мы с ним и договорились в корейской ставке. Будет косяки заглаживать.
Он у нас теперь вместо штрафного батальона.
Киржач и на большее согласен был и даже предложи я ему добровольно в рабы зачислиться — согласился бы, но рабский труд не эффективен.
Ну, а если снова чудить станет, то я его предупредил, что даже пулю сэкономлю — тупо саперной лопаткой в лоб убью.
И ничего — пока справляется. Так что, можно сказать, что Киржач твердо встал на путь исправления. В пути к немцам всю дорогу с очередной белой футболкой Маргоши на шесте шел, да еще и песни на всю степь орал. Ну как песни — скорее мотивы мычал.
Какие? Само собой германские национальные. Типа: «Лили Марлен», «О, май либер Августин», «Айн-цвай полицай, драй-фир бригадир» или «Дойчен золдатен ун дер официрен». А щеки-то надувал, почти один в один, как трубач Луи Армстронг! Даже голос сорвал. А вот Маргоша меня явно стала в садизме подозревать.
Донорский мозг бы мужику еще пересадить для полного счастья. Да где ж его тут возьмешь-то?
Не знаю, что уж там за основное сработало — наши европеоидные рожи вперемешку с азиатскими или флаги с песнями, но дойчевский дозор, все-таки без разговоров стрелять не стал. Лишь относительно вежливо «хэнде хох» попросили поднять. Ну, а потом мы с ними пообщались и все насущные вопросы порешали.
Договорились об ответном визите немецкой делегации к нам и сообщили о стремлении корейцев к миру.
А дальше пусть азиаты с бундесами сами перетирают.
Я же заодно, свой долг перед покойным переводчиком исполнил. С девушкой его повидался и последние слова Александра передал…
После чего herr Сater и отбыл с друзьями восвояси… (господин Кот)
Ну, а с завербованными корейцами пленными ничего делать не стали. Я не нквдшник, чтобы за измену карать, а сломать любого можно. Легко и непринужденно...
Теперь о сегодняшнем. Помимо чепухи, в голове еще одно неприятное ощущение присутствует: и чем солнце западнее, тем больше мне не по себе. К вечеру в душе уже не кошки и даже не рыси, а прямо целые леопарды скребут.
И очень похоже, что не только у меня.
Уже обсудили это и с Витей и с Федором и даже Анютка своими тревожными предчувствиями поделилась. А может и кто еще, тоже что-то такое ощущает. Вон, у Георгия второго и без того не ангельский взгляд — совсем волчьим стал. Глаза так и шарят прожекторами по окрестным холмам. Могу поспорить — этот прожженный и травленный тип явно тоже что-то недоброе чует. А Ракаар вон, вообще, карабин на грудь переместил.
Даже толстошкурый, как мамонт, Олег, травинку нервно в зубах гоняет, Хэ Вон лицом построжал и бейба брови хмурит. Ну, ведь явно неспроста именно сегодня её розовые очки запотели?
Прямо не команда, а выездной симпозиум экстрасенсов!
Хотя, может быть остальные просто такого настроения от нас поднахватались?
Ну и ничего — глядишь, целее будут.
Куда мы такой нескучной толпой движемся?
Так, домой, вестимо.
