план моего убийства?
Её планы, насколько я успел заметить, вообще отличаются крайней простотой и эффективностью. Без лишних деталей и сложных организационных решений, в которых существует вероятность получить лажу от исполнителя или непредвиденных обстоятельств.
— А ты догадливый, — с лёгкой безуминкой во взгляде и улыбке, повернула ко мне голову она. Ненадолго. Взгляд тут же был возвращён дороге. — Твой визит в «управление» и твой телефон, который у тебя в кармане, непробиваемо приведут расследование к моему дому. И, если ты умрёшь или исчезнешь теперь, после того как нанёс мне визит, это автоматически сделает меня главной подозреваемой. А так: что может быть естественнее глупой женщины за рулём, гоняющей по МКАДу и не справившейся с управлением?
— Оу… — не нашёлся я вот так вот, сходу, с каким-либо серьёзным контраргументом или критикой этого плана. Ну, разве что, совсем глупое, — Но это же такая классная машинка? Она же вам нравится… Не жалко?
— До слёз жалко, вздохнула она, — продолжая рулить по подъездной дороге в сторону МКАДа на той же скорости. — Но, тем достовернее будет несчастный случай. Ведь, в «управлении» всем известно, как я мою «Жученьку» люблю… — нежно погладила приборную панель «глупая женщина за рулём», отпустив одной рукой руль. — Убью за неё!
— Гхм, — осёкся я, так как последнее утверждение было весьма остроумной шуткой. Утверждением, не имевшим внутренних противоречий. Ведь, она же буквально — сейчас убьёт того, кто заставил её разбить свою любимую машинку.
Пока я молчал, переваривая и оценивая тонкость юмора своей соседки по креслам, «Миникупер» чуть сбавил скорость, но не то, чтобы сильно, ровно настолько, чтобы вписаться в поворот и выскочить непосредственно на МКАД, нарушая все мыслимые правила ПДД.
— А, если я ещё и под кайфом буду, — продолжила говорить Мария Дмитриевна, прямо на ходу, открывая бардачок одной рукой и доставая из него маленький прозрачный пакетик с белым порошком. Она взяла его, поднесла ко рту, зубами, одним движением, оторвала верх пакетика, вместе с «замком», сплюнула, после чего, поднесла оставшуюся часть, больше не запертую, к ноздре и резко втянула в себя всё его содержимое.
Она замерла на секунду (за которую, мы успели пролететь мимо фуры, обгон которой, Мария Дмитриевна) начала до принятия дозы), потом резко распахнула глаза и вздрогнула-поёжилась всем телом сразу.
Я же… круглыми от шока глазами, смотрел на неё и понимал, что терять в этой итерации реально уже нечего. Жить мне осталось меньше минуты.
— Маверик — твой сын? — решил по максимуму воспользоваться последними секундами жизни я.
Мария Дмитриевна замерла, потом сузила глаза, не отрывая их от дороги и не поворачивая в мою сторону голову. И скорость, вновь набранную после поворота, не снижая.
— Как? — требовательно задала она вопрос.
— Полтора часа в пустом доме и семейный альбом фотографий, — даже не стал пытаться темнить или скрывать я.
— Значит, Миша был прав — ты его узнал на станции, — не столько мне, сколько самой себе, сказала Разумница. — Тем лучше, — начала она перестраиваться на прямой длинный участок ближней к разделителю полосы. А я, глянув вперёд, увидел где-то очень далеко впереди, почти на горизонте… мост. Мост, блеать!!! Мост! Очередной… И, насколько я помнил карту города — через Москву реку!
«Это судьба» — обречённо подумал я.
— Узнал. И уже отправил Мамонту его фотографию из твоего альбома с соответствующими пояснениями.
— Мамонту? — хмыкнула она. — Не страшно. Не зря я заставила техника поменять его номер на свой в твоём телефоне. Современное поколение же совсем не смотрит на цифры. Вам же вполне достаточно, чтобы номер определился именем контакта… вы и свой-то собственный номер уже не помните, куда уж про другие-то говорить… — хм, видимо, наркотик повлиял на неё, сделал разговорчивее. Не уверен, что до употребления, она стала бы так расщедриваться на пояснения.
— Восемь, девятьсот, двадцать два, три… — принялся по памяти, не пытаясь даже тянуться к телефону, воспроизводить номер Мамонта, полученный в «управлении».
Сначала, Мария Дмитриевна не поняла, что это я такое несу, но, потом, прислушалась и задеревенела. Сжала руль настолько, что он заскрипел и явственно начал проминаться под её пальцами.
— Как? — только и спросила меня она.
— В «управлении» дали ваш телефон. И телефон Бориса Аркадьевича. Я сравнил и выучил.
— Сволочь! — ударила она по рулю. — Что ты ему написал?
— Что Маверик на ГЭС и ваше совместное фото, — немного соврал я.
А мы, тем временем, уже мчались по полотну моста.
— Тварь! — зыркнула на меня она. Затем, совершенно внезапно, мгновенно успокоилась. То есть, вообще, мгновенно. Только что: ярость, гнев, страх, затем — щёлк! И ледяное спокойствие. И даже равнодушие. — Раз так, — сказала Разумница. — Тогда, можно уже не мудрить.
Раздался щелчок, разблокирующейся двери, и я, вытаращив глаза, наблюдал за тем, как это… невероятная женщина (серьёзно — невероятная!), поднимает правое колено, так, что ей не помешал в этом руль (не понимаю, как! Тут должна быть просто невозможная гибкость и растяжка), а затем, бьёт меня стопой этой ноги в бок с дикой силой и мощью. Настолько сильно, что меня выбило с сидения, а дверь распахнуло мной же…
Дальше… Не знаю, что было с Семёновой и её «Жученькой», у меня были другие проблемы — я летел. Летел мимо бампера очередной обогнанной ими фуры. Летел дальше. Летел через ещё одну полосу. Летел через ограждение. Летел ещё через одно ограждение… И летел с моста… в воду.
Опять мост. И опять вода… блеать… бульк! И темнота…
* * *
* * *
Меня разбудил будильник. И свет солнца, падающий на лицо. А ещё холод по всему телу.
Крайне необычное сочетание для моих пробуждений, которое не должно было проявиться ни в одном из двух вариантов. Так как, в мире писателя, я засыпал в своей собственной кровати, под тёплым одеялом, в обнимку с женой, а в мире Княжича, последнее время, все пробуждения совершенно идентичны и проходят под девизом «Здравствуй, утро!».
А тут совершенно иная мелодия.
Я открыл глаза и тут же зажмурился — прямо в лицо мне светило яркое осеннее солнце. Я поднял руку и закрылся ладонью, после чего повторно открыл глаза. Мозги постепенно начинали работать. И мелодию будильника я узнал. Это
