это вверх, по значительному подъёму, по извилистой, пересечённой древесными корнями и камнями тропке. «Не так я вас любил, как вы стонали» — очень подходило гениальное одностишие Вишневского к этой ситуации. Даже удивительно. Хотя, может быть, адреналин, стресс и ещё что-то подобное…
— Откуда ты узнал про «управление»? — последовал абсолютно закономерный и совершенно ожидаемый вопрос на это моё заявление. Ожидаемый и законный, но, при этом, тот, на который у меня простого и логичного ответа не было. Только сложные, фантастичные и неправдоподобные.
Хотя… если подумать… то, почему бы и нет? Ведь ложью это тоже не будет.
— Ну, я выследил всех «топтунов», которые за мной ходят. А они все — частые гости «управления». Логично было предположить, что это «управление» СБ, а не ЖКХ.
— Выследил? Всех? — послышался недоверчивый голос Бориса Аркадьевича.
— Ну да, — просто ответил я, а потом перечислил их имена и фамилии, которые успел узнать за все прошлые «итерации».
— Как? — только и смог спросить Мамонт после этого. Правда, не думаю, что на него подействовали именно сами имена. Ведь, по логике вещей, Большой Начальник всей Службы просто не может, да и не должен знать, а, тем более, держать в голове имена всех своих сотрудников. Да ещё и помнить, кто из них, на каком именно задании сейчас находится. Но вот мой тон и уверенность, с которой я эти имена перечислял, не могли не заставить Мамонта задуматься.
— Когда точно знаешь, что за тобой следят, вычислить конкретных исполнителей особой проблемы не представляет, — отмазался общей фразой или инсинуацией я. Может, это и не «железная» отмазка, но сейчас не то время, и не то место, чтобы докапываться. «То время»«то место» обязательно наступят, и отчитываться придётся, за каждый шаг и каждое слово, но… позже. «Но потом, не сейчас…» как поётся в одной весёлой песенке Нейромонаха Феофана.
— Дальше, — пришёл к таким же выводам Борис Аркадьевич.
— Там дежурный сказал, что вас и отца нет в городе. Я попросил встречи с единственной, кого ещё знал в вашей службе, с Семёновой Марией Дмитриевной. Но её, на рабочем месте тоже не было. Но мне дали её адрес и телефон… телефон совпал с тем, который вписан был под контактом с вашей фамилией. Вот я и заподозрил неладное. Решил лично съездить-разобраться.
— И?
— Съездил. Она сначала попыталась зять меня под контроль, но что-то у неё не получилось. Тогда она заперла меня в доме своими собаками, а сама куда-то уехала. Её не было полтора или два часа. За эти часы, я обыскал её дом. Нашёл оружие, деньги, наркотики и фотоальбом. В фотоальбоме эту фотографию. На ней опознал Маверика. Отправил вам, — четко и максимально кратко описал первую часть своих приключений я.
— Не получилось взять под контроль? — сильнее всего зацепился почему-то за эту фразу Мамонт. Причём, настолько сильно, что обеспокоенность в его голосе заставила начать беспокоиться и меня самого.
— Да, — ответил ему. — Она сама призналась мне в этом, — ведь так же и было на самом деле. Правда же? Блин, я уже сам начинаю сомневаться.
— Понял, — после паузы закрыл тему Борис Аркадьевич. — Что дальше?
— Она вернулась, заставила под конвоем собак, меня сесть в машину. Повезла на МКАД, где собиралась убить, устроив аварию, в которой она бы выжила, а я — нет.
— Что ей помешало? — мгновенно уловил суть безопасник.
— Я рассказал ей про фотографию и то, что уже отправил её вам. Она решила не тратить время на аварию и просто выкинула меня из машины на полном ходу. «Повезло», что мы проезжали по мосту. Удар был так силён, что я перелетел полосу и упал не под колёса машин, а в воду с моста. Дальше вы знаете.
— Понятно… — медленно проговорил Мамонт. П тому тону, которым это было сказано, трудно было разобрать, доволен он таким объяснением или действием, либо нет, но пока не намерен высказывать своего недовольства. — Куда, по-твоему, она направилась?
— На Сходненскую ГЭС, конечно, — ответил я, не задумываясь. — К сыну. Я ведь, насколько понял, телефоном они для связи, почему-то, не пользуются. А сообщить, что «явка провалена», необходимо. Так что, заедет сейчас к нему, заберёт, и они исчезнут…
Говорил я бодро, с немалой долей облегчения в голосе, так как мне-то такой вариант развития дальнейших событий был очень даже на руку. Я ведь, получается, при таком раскладе, ни Маверику, ни его безбашенной мамаше, становлюсь совершенно неинтересен. Я им больше не мешаю и не несу угрозы, так как больше не являюсь единственным «носителем тайны личности Маверика», единственным, кто его видел в лицо. Теперь фотография есть у Мамонта, а значит, и у всей его Службы. Моё убийство больше не несёт с собой никакой выгоды, только проблемы. А значит, меня-таки, наконец, оставят в покое…
Я-то произнёс всё это бодро, благо, уже не бежал, а спокойно шел через центральный вход большого торгового центра под суровым названием «Гвоздь», который располагался буквально в ста — ста пятидесяти метрах от береговой линии. Здесь было тепло. Здесь можно было не бежать. Косились, конечно, на взъерошенного и мокрого, как цуцик, меня, но и хрен бы с ними — пусть косятся. Я, хоть и мокрый, но, в целом, одет прилично, разговариваю по дорогой модели смартфона, на запястье виднеется не самый дешёвый фитнес-браслет — явно не бомж. И вони от меня нет. Так что, с охраной проблем не должно возникнуть.
Я проговорил всё это, а ответа не услышал. Секунд десять, в трубке была тишина. Я уж, грешным делом, подозревать стал, что связь прервалась или Мамонт «трубку бросил».
— Алё? Алё? Борис Аркадьевич, вы меня слышите? — оторвал аппарат от уха, поднёс к глазам, убедился, что индикация вызова продолжается, секунды разговора отсчитываются, вернул аппарат к уху.
— Сходненская ГЭС — это один из основных пунктов, запланированных для посещения завтра утром Константином Петровичем и прибывающей из Петрограда Имперской комиссии во главе с сыном Императора, — услышал я голос Мамонта вместо ответа на свой вопрос.
И теперь уже настало время молчать мне. Я переваривал дольше. Секунд двенадцать. Потом тихо произнёс.
— Покушение? — и сам замер от смелости своего предположения.
— Очень похоже на то, — прозвучал тихий ответ из динамика моего смартфона.
— Но, Костя
