Подъехав к небольшому овражку, притормаживаю и выключаю двигатель.
— Давай вниз! И это… поаккуратнее там!
Слезаю с мотоцикла и присаживаюсь рядышком на небольшой пенек. Сейчас Кружанков поднимется снизу и поедем. По крайней мере сегодня хоть немного перекусим, все легче ребятам будет. Надо будет только старшину предупредить, а то прохватит бойцов — и крандец боеготовности.
А что дальше?
Дальше — за оружием пойдем. Только надо будет пристрелять «Светку», не хочу её отдавать в чужие руки, себе оставлю. Старшина, правда, ворчать станет… что-то придумать надо будет. Автомат ему отдать? Тоже жаба душит. Блин, что это за выражение такое — «жаба душит»? Опять не помню.
Встаю с пенька, потягиваюсь… и слышу звук мотора. Приехали!
Кто это?
Спешно шмякаю грязью на номер. Черт его знает, вдруг это кто-то из лагеря? Вспомнят номер — и ага…
Вот Николая-то не вовремя приперло! Ехали бы мимо, на ходу никто тормозить бы не стал.
Уехать?
А он как раз и вылезет наверх…
Сбежать самому?
Туда, вниз, в овраг?
И оставить ребят голодными?
Быстро осматриваю себя. Сапоги грязные — так я на мотоцикле ехал. Чисто выбрит — уже очевидный плюс. Форма… ну, чуток помятая и запачканная. Опять же — я не на смотру.
Выдергиваю из коляски штык от СВТ и сую его за голенище сапога, сзади. Второй штык сдвигаю чуть за спину, так его не сразу видно. Нарушение устава, в принципе, я же не с винтовкой. Но в предыдущий раз сошло, авось и сейчас прокатит. Пистолет — на месте, патрон в стволе.
Взвести автомат?
А как на это посмотрят те, кто едет в автомашине?
Нет, не буду пока этого делать.
Рев мотора всё громче, и из-за поворота, наконец, появляется автомобиль. Не очень большой, какой-то полугрузовичок. Штучка явно не немецкая, такого раньше встречать не приходилось. Чешский, французский? Да хоть датский, мне-то какое дело?
В кабине сидят двое, и из кузова выглядывают ещё какие-то физиономии.
Так, в кабине фуражка… снова офицер?
Быстро встаю с пенька и вытягиваюсь.
Нет, не пронесло…
Скрипят тормоза, что-то вжикает и автомашина останавливается. Из кабины выглядывает хозяин фуражки.
— Солдат, ко мне!
Быстро подбегаю и, вытянувшись около кабины, пытаюсь прищелкнуть каблуками. Выходит плохо.
— Что вы тут делаете, старший стрелок? Ваши документы!
Вот екарный бабай! А ведь реши старшина просмотреть и мои н е м е ц к и е документы, да найдись там умеющий читать по-немецки… Там бы меня и прикопали, несмотря ни на что.
Но сейчас, здесь, я только рад этому обстоятельству. Торопливо вытаскиваю их из-за пазухи и протягиваю офицеру. Сбоку потянуло табачным дымком, солдаты, пользуясь остановкой, закурили.
— 405 гренадерский? Этот же где-то рядом? — офицер вертит в руках мой зольдбух.
— Так точно, герр обер-лейтенант! Несколько километров отсюда.
— А что вы делаете здесь?
— Командир взвода послал меня отвезти почту!
Вру напропалую! Одна надежда, что офицеру это не так интересно.
— А почему стоите?
— Забарахлил двигатель! Засорился бензопровод. Я его прочистил и готов следовать дальше.
— Не задерживайтесь здесь, старший стрелок! Лес полон опасностей.
— Яволь, герр обер-лейтенант!
Прячу во внутренний карман свои документы.
— Разрешите продолжать путь, герр обер-лейтенант?
— Продолжайте… кто это?!
Оборачиваюсь.
Хватаясь за ветки кустов, снизу поднимается мой попутчик. Изможденное усталое лицо — его вполне можно принять за больного.
Испачканная шинель и вымазанные в грязи сапоги, немецкий ремень с подсумками и… офицерская фуражка…
И какого черта он вылез? Машины не слышал?
А ведь и верно — не слышал, скорее всего. Овраг-то внизу, а тут поверху ветерок, мог шум мотора и унести, это же не танк всё-таки, едет. Да и разговариваем мы совсем не так уж и громко, мог разговора и не услышать.
А вот это — капец. Полный и окончательный. Немецкий солдат т а к о г о фортеля отмочить не сможет (ну, это я так думаю…). И уж, во всяком случае, настоящий офицер это без внимания не оставит. Сейчас он Николая окликнет, а тот и не среагирует. И вот тогда — всё…
Мысли эти пронеслись в моей голове буквально за мгновение. А руки уже начали действовать, не дожидаясь команды от головы.
Рывок двери на себя — и, не ожидавший такой подлянки офицер, кубарем вылетает на улицу. Я помогаю ему, дернув за воротник шинели.
Отпрыгиваю от машины, резко перекинув в боевое положение автомат. Вижу как завозился в кабине водитель — до него тоже что-то дошло.
Поздно, родной…
Короткая очередь — и он тычется головою в рулевое колесо.
Добавляю офицеру пинка и поворачиваюсь к кузову.
Там уже прекратили курить и повскакивали с мест.
А вот вам хрен, товарищи министры!
Очередь выбивает щепки из борта. Ещё одна…
Стреляю почти наугад, пытаясь прочесать огнем весь кузов. Через борт свисает первое тело — один готов!
Магазин пуст.
Бросаю его на землю и рывком расстегиваю подсумок.
Так, извлечь магазин, вставить…
Из кузова бахает выстрел, пока неприцельно, стрелявшему страшно высовывать голову над краем кузова.
Так ведь у меня и граната есть! Я её из своих запасов достал и в сумку убрал.
А ну-ка…
Колпачок, рывок за шнур — пошла!
Держи приятель!
За моей спиной бахает выстрел — Кружанков? В кого он там?
Кто-то попытался из кузова сигануть?
Сейчас там жахнет!
Но перед этим, над бортом мелькает тень — кто-то пытается выскочить. Автомат в моих руках дергается, и неудачливый прыгун отлетает назад.
Бух! Дым, пыль и летящие во все стороны тряпки. В кузове орут сразу на два голоса. Стреляю на звук.
Бах! Бах!
С моей головы слетает пилотка, а по щеке словно проводят раскаленным гвоздем.
Это ещё что за здрасьте?
Поворачиваюсь, одновременно припадая на одну ногу.
«Запомни, Максим! В случае резкого разворота в любую сторону, всегда меняй положение! Стоишь — присядь. В приседе разворачиваешься — на землю падай. Если по тебе кто стреляет — так он по п р е ж н е м у силуэту целить будет. Привычка это такая у большинства людей. Человек, если он не хитро выделанный профи, всегда в какую-то конкретную точку попасть хочет. В руку там или в голову… А стрелять надо — по силуэту. Нет нужды в какое-то конкретное место попадать. Пуля, она, знаешь ли — не шарик из пластмассы, куда сильнее долбит. И опосля её попадания, даже самый суперский боец — и тот охренеет, хоть немного. Там его и добирай… — Сергеич задумчиво чешет подбородок. — Впрочем, вероятность того, что тебе это всерьез пригодится, весьма невелика. Но знать такие вещи — нужно!»
Так вот как этого «пятнистого» зовут!
А тело заученно выполняет привычные движения. Я резко ныряю вниз, уходя с линии огня.
В-з-з-ж!
Над головою противно свистит пуля.
Офицер!
Оклемался-таки…
Что-то мало я ему наподдал!
А нельзя ему живым в плен попадать, никак нельзя. Станут его потрошить, он про Макса Красовски все и расскажет…
Кувырок вперед! Сбить фрицу прицел!
За спиною трещат выстрелы — плевать! Пусть Николай воюет. Там их много быть не должно.
Выхожу из кувырка почти одновременно с выстрелом. Автомат звякает — в него пришлось! Но немец — вот он, почти рядом!
Нажимаю на спуск — выстрела нет. Бесполезная железка летит офицеру в лицо — удачно!
Не в том смысле, что я в него попал, здесь не повезло, но он откидывает голову в сторону и пистолетная пуля бесполезно вспарывает воздух где-то в стороне.
Моя рука ныряет вниз — за штыком.
Левой рукой отбиваю в сторону пистолет.
Немец что-то кричит, бьёт меня левой рукой в лицо…
Поздно!
Клинок входит ему куда-то в грудь, и офицер сразу обмякает.
Но он ёще жив, хрипит и пробует достать меня пулей. Тщетно, я крепко держу его за руку. И пуля проходит мимо. Снова бью его штыком, теперь уже неприцельно. Живучий какой чертяка, и по башке ему достались и сверху сверзился — ан, нет, стреляет до сих пор.
Но всё, слышу сухой щелчок — патроны в пистолете закончились. Да и немец, похоже, тоже закончился — уже не дергается и не кричит.
Отпускаю его, и он бесформенной кучей оседает на землю.
Так, с ним покончено, осталось только Николаю пособить. Судя по стрельбе, он там ещё как-то держится. Блин, сколько же там солдат было, в грузовичке этом?
Быстрый взгляд на автомат — кирдык машинке, пуля пробила кожух и чего-то там, наверное, покорёжила. Подхватываю с земли пистолет офицера, а из кармашка его кобуры вытаскиваю запасной магазин. Сменить магазин в «Парабеллуме» — секундное дело, и я, прячась за полугрузовиком, начинаю его обходить. Стрельба раздаётся откуда-то с той стороны, и уцелевшие немцы, скорее всего, прячутся в канаве — машина стоит совсем рядом с ней. Пригнусь, стоять во весь рост небезопасно.
