В числе прошедших по Красной площади были и те бойцы и командиры, которых я привез с собой.
После парада я имел разговор с фон Клюге, до этого просто не было времени, а меня мучил главный вопрос, почему немцы так легко нам сдались. Почти два часа я через переводчика общался с немецким командующим, и через день это мне очень пригодилось.
9 ноября 1941 года, Кремль, Москва
Я думал, что после парада отправлюсь назад в войска, но приказом сверху мне велели пока оставаться в столице, а я что, я ничего, я был только рад такому распоряжению. Сейчас, после такого сокрушительного разгрома, немцы на время притихнут, а мои заместители вполне смогут командовать, пока меня не будет на месте. Лишнее свободное время я с большим удовольствием проведу с семьей, так как никто не знает своей судьбы. Не зря в одном классическом произведении сказано, что беда не в том, что люди смертны, а в том, что они внезапно смертны.
Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»
Да, я не на передовой, но это отнюдь не означает, что мне абсолютно ничего не грозит. От случайной бомбежки, вражеских диверсантов и банальных недоброжелателей никто не застрахован. Может, вы спросите, при чем тут недоброжелатели, так от доносов народу у нас пострадало немерено. Сколько судеб было искалечено или погублено из-за человеческой жадности и зависти, когда из-за корыстных побуждений писали доносы на друзей, соседей и сослуживцев за лишнюю комнату или должность.
Вот и тут, хоть вроде я приближен к Сталину, но полной неприкосновенности это мне не дает. Взять хотя бы Власика, человека, который более двух десятков лет верой и правдой служил вождю, но был смещен со своей должности в 1952 году и арестован. А ведь останься он на своем месте, скорее всего, Сталин прожил бы дольше. Власик был очень близок к Сталину, но это не защитило его от ареста, так что считать себя неприкосновенным было нельзя.
Семья очень обрадовалась моей задержке в Москве, а 9 ноября в Кремле, совершенно неожиданно для меня, состоялось мое награждение, разумеется, кроме меня были и другие, но причина моей задержки была именно в этом. Меня наградили «Золотой Звездой» Героя Советского Союза и орденом Ленина, причем награждал сам Сталин, а после небольшого торжественного фуршета состоялось небольшое совещание у Сталина. В кабинете присутствовали Ворошилов, Буденный, Шапошников, Конев, Василевский, Мехлис и Берия.
– Садитесь, товарищ Павлов, еще раз поздравляю вас с высокой правительственной наградой. А позвали мы вас вот по какому поводу, тут у нас всех есть к вам вопрос, почему немцы сдались так легко?
– Спасибо, товарищ Сталин, а по поводу сдачи немцев, то, честно говоря, пока я после парада не поговорил с фон Клюге, тоже ломал себе голову, почему немцы так легко сдались. Дело в том, что на них это не похоже, а тут такой сюрприз.
– И что вам сказал фон Клюге, товарищ Павлов?
– Оказывается, немцев погубила их скорость. Они так спешили подальше прорваться вглубь наших позиций, что сначала вперед по пробитому ими коридору шли только войска. Разумеется, вместе с ними были колонны снабжения, но небольшие, планировалось, что боеприпасы и топливо будут бесперебойно поставляться по пробитому коридору, а мы взяли и через день этот коридор захлопнули. Те запасы боеприпасов и продовольствия, которые были в войсках, израсходовались очень быстро, два дня интенсивных боев – и в войсках почти не осталось боеприпасов, а кроме того, еще проблемы с продовольствием, и это на фоне наступивших морозов.
Мы ведь при подготовке этой операции эвакуировали практически все гражданское население в зоне предполагаемого прорыва, а также все продовольствие, так что добыть провиант на месте немцы не смогли. Все эти причины и заставили фон Клюге сдаться, в противном случае максимум через неделю почти вся его армия просто замерзла бы в полном составе.
– Мне тут докладывали, что у вас был очень большой расход боеприпасов.
– Совершенно верно, товарищ Сталин, для страны дешевле потратиться на лишний снаряд, чем терять понапрасну своих граждан. Если перейти на сухой язык математики, то вырастить с детского возраста и затем обучить бойца выйдет нам намного дороже, чем произвести несколько лишних снарядов.
– Это похвально, что вы бережете своих людей и стараетесь обойтись малой кровью, к сожалению, не все командиры это понимают. Как вы думаете, товарищ Павлов, чего теперь нам следует ждать от немцев?
– В этом году, думаю, уже ничего, Гитлер ведь рассчитывал разгромить нас до наступления морозов и потом зимовать на теплых квартирах в наших городах, но мы сорвали ему все планы. Сейчас противник просто не готов воевать в зимних условиях, у его солдат нет теплого обмундирования, а техника не рассчитана на наши морозы. Сейчас им надо или не выключать двигатели машин и танков всю ночь, или поддерживать под ними огонь, чтобы они не замерзли. Нет, в этом году немцы ничего делать больше не будут.
– А в следующем году?
– Возобновят попытки прорыва наших укреплений, причем в каком именно направлении, не знаю. Попытаются или дальше прорвать фронт у меня, чтобы все же попробовать захватить Москву, или ударить на юге для того, чтобы как минимум отрезать нас от нефти, а как максимум самим захватить наши нефтеносные районы.
– А что, по вашему мнению, следует делать нам?
– Товарищ Сталин, я, конечно, понимаю, что хочется побыстрее вышвырнуть со своей территории эту коричневую мразь, но, к сожалению, мы пока не готовы к этому. Прежде нам необходимо закончить перевооружение армии, а также поднять тактический уровень наших командиров, пока немцы в этом на голову превосходят наших командиров. Опытных и умелых командиров у нас не хватает, они проявятся только в ходе войны, собственной кровью и потом они заработают этот опыт. По моему мнению, нам следует в следующем году перевооружать и учить армию, заодно выбивая у противника технику и опытных солдат, нам необходима активная оборона, так мы и противнику нанесем максимальный урон, и войска обучим.
– Спасибо, товарищ Павлов, мы поняли ваше мнение, можете идти, и желаю вам и дальше воевать так хорошо, как вы воевали до этого. Надеюсь, это у вас не последняя Звезда Героя.
* * *
Павлов ушел, а Сталин спросил:
– И что вы думаете по этому поводу, товарищи?
– А я вам говорил, товарищ Сталин, что есть в Павлове что-то этакое… Ну как это – не стремиться побыстрей вышвырнуть противника со своей территории.
Мехлис, решив, что ему выпал хороший случай утопить Павлова, постарался его не упустить.
– А ты что думаешь, Клим?
– Не знаю, Коба, с одной стороны, конечно, хочется скорее освободить наши земли, а с другой – Павлов прав: перевооружение армии еще не закончено, для этого требуется минимум год, и мы действительно пока еще не совсем готовы. Так что я, скорее, склоняюсь к точке зрения Павлова.
– А вы что скажете, Борис Михайлович?
– Думаю, что генерал Павлов прав, рано нам еще проводить большие операции.
– Хорошо, товарищи, я подумаю над вашими словами.
Оставшись один, Сталин задумчиво прохаживался по своему кабинету. Начавшаяся война шла не по тому сценарию, на который он рассчитывал. Никакой «малой кровью на чужой территории» не получилось, причем даже с маленькой Финляндией пришлось основательно повозиться, и если бы не советы и инициативы того же Павлова, то потерь с нашей стороны было бы намного больше. Стараниями Павлова страна и армия получили новые заводы и новую бронетехнику, которая очень хорошо показывает себя во всех конфликтах.
Да и сейчас Павлов хоть и отступил, но планомерно, позволив перед этим эвакуировать с оставляемой территории многие заводы и население, а его операции… Сначала окружение и уничтожение 46-го корпуса немцев, а сейчас вообще их 4-я полевая армия в полном составе, пока никто из других командующих не может похвастаться таким успехом.
