и знал, что ты с Наташкой не расстанешься по-хорошему.
– Расстались-то по-хорошему, только поздно. Еще и заблудился. – с досадой сказал приятель. – Еле метро нашёл.
Постелили ему в большой комнате на раскладушке. Пёс с котом окружили незнакомца и долго оценивающе рассматривали и обнюхивали. Пришлось забрать пса к себе, а то он как-то очень подозрительно на Брагина косился.
г. Москва.
На следующий день, пока завтракали, вспомнил, что надо Инне позвонить. Застал с утра на месте. Она обрадовалась, начала делиться новостями. А мне болтать особо некогда было, пообещал после командировки заехать к ним и попросил Петру передать, чтобы позвонил мне вечером после девяти. Поехали в университет вместе с Брагиным.
По дороге Костян спросил, как общаться с девушкой из другого города, если телефона нет?
– Так и общаться. – пожал я плечами. – Письма писать. Лёха, вон, к Светке на выходные в Брянск мотался, бывало, что и без предупреждения. Рисковал, конечно, она могла домой в Святославль уехать. Но его, как видишь, это не останавливало.
– Серьёзно? – удивлённо слушал меня Брагин.
Для него, похоже, стало откровением, что можно вот так ради кого-то... Ну, пусть учится, а то в семье, похоже, ему такую науку не преподали.
– А Подольск – это же вообще, чуть ли не пригород Москвы. Точно не Брянск. – напомнил ему.
В перерыве Витька Макаров с загадочным видом вернул мне мой том воспоминаний Жукова. Взяв у него книгу, сразу начал листать. Рядом с фото маршала на всю страницу размашистым почерком было написано: «Студентам МГУ с пожеланиями успехов в учёбе и труде. Будьте, товарищи, достойными патриотами нашей Родины. Маршал Советского Союза Г. Жуков». И подпись маршала.
– Фух!.. Витька! Спасибо! – не мог я поверить своим глазам.
– Отец и наш том так же подписал. Получается, что это тебе и мне пожелание от маршала.
– Спасибо. – поблагодарил я ещё раз.
– Тебе спасибо. За мысль взять автограф. – улыбнулся Витька.
После пар сразу поехал к отцу. Звонил ему как-то на прошлой неделе посоветоваться насчёт того, что и где купить для продажи за границей, а он вспомнил, что у кого-то из коллег в прошлом году загранкомандировка в последний момент сорвалась по семейным обстоятельствам трагическим, и человек не знает, куда ему теперь девать стратегический запас советских секундомеров.
– Выкупи у него и всё! – предложил тогда отец. – И доброе дело человеку сделаем и самим бегать не надо будет искать. Он мне уже и принес их, как только я сказал. Тридцать штук, по двадцать рублей за один отдает.
– Тут такое дело, – задумчиво сказал я, – слишком много их брать точно не стоит. Если найдут на границе, то могут мне спекуляцию вменить. А мне уголовное дело на старте жизни точно ни к чему…
– А сколько рискнешь взять? – спросил батя.
– Ну, по карманам рассовать четыре штуки, да в чемодан один положить… Получается, больше пяти штук брать точно не стоит.
– Ну, он и этому обрадуется. – усмехнулся отец, – а то у него вроде штук тридцать, точно.
– Ага, на тридцать больше, чем нужно. А будет на двадцать пять.
Тянуть не стали. Сразу и отправились в дорогу.
Приехав на кафедру к бате в МГИ, застал у него завхоза Григория Наумовича. Оказывается, отец уже всем своим разболтал, что я еду в загранкомандировку. Наумович притащил пару небольших радиоприёмников в кожаных чехлах. ВЭФ-Спидола.
– Походные какие-то… – с интересом рассматривал я их.
– Продай там и привези чего-нибудь приличного жене моей. – объяснил причину своего появления Наумыч.– А лишку будет, себе оставь за услугу.
– А что же привезти? – напрягся я. – Женщинам тяжело угодить…
– Да, откуда я знаю? Юбилей у ней!
– Ну, посмотрим… – задумчиво ответил я. – Может, парфюм французский?
– О! Давай! – сразу согласился завхоз, но потом, почесав затылок, спросил озадаченно: – А парфюм – это что?
– Одеколон. – объяснил ему батя.
– Ну, давай. – закивал Наумыч.
Батя придвинул мне коробку с пятью пластмассовыми розовыми и серыми коробочками. Сразу их узнал. У нас дома тоже такая была в первой моей жизни. Малой был, любил с секундомером играться…
– Сколько денег за них? – спросил я батю.
– Давай сто рублей и привези Кире тоже французский парфюм.
Стал засовывать перчатки в карман пальто и наткнулся на последнюю стеклянную плитку, что у меня осталась, а я забыл про неё.
Вытащил её аккуратно, понадеявшись, что уже давно в помещении нахожусь и она не отреагирует на мои руки. Так и получилось.
– Смотрите, какая ерунда. – положил я плитку на стол перед батей и Наумычем.
– Ну надо же… – пробормотал завхоз. – Никогда таких не видел. Где взял?
– Интересно… – батя взял плитку и с интересом рассматривал. – Действительно, где взял?
– У нас на районе ребятишки таскают их из сарая нашего НИИ и бьют об стены. Они взрываются эффектно, ребетня и резвиться. Если эту плитку с мороза голыми руками взять, она лопается. Я эксперимент проводил с горячей водой. Эта плитка не выдерживает большого перепада температуры. Не получится её использовать ни в ванной, ни на кухне.
– Технология нарушена. – сразу сказал батя. – Внутреннее напряжение. Она и взрывается от удара из-за этого.
– Что ж, её совсем никуда нельзя применить? – разочарованно спросил хозяйственный завхоз.
– Боюсь, она даже на вибрацию также будет реагировать, как на горячую воду. – развёл руками батя.
– Ну, о чём-то подобном я и подумал. – ответил я и спрятал плитку на автомате обратно в карман.
Расплатившись с отцом и спрятав приёмники и секундомеры в портфель, попрощался и оставил обоих приятелей. Они, в отличие от меня, явно никуда не торопились.
Поехал к Сатчану. Узнать, как дела и предупредить, что меня не будет неделю.
Он встретил меня в прекрасном настроении.
– Как дела на фабрике? – поинтересовался я.
– Всё тихо. – развёл руками он, довольно улыбаясь при этом. – Похоже, зря мы с тобой панику развели.
– Ну, лучше перебдеть, чем недобдеть. – возразил ему я. – Опять же, может,
