кабинетную работу. Однако надолго погрузиться в нудную, но спокойную возню с документами мне оказалось не суждено.
Прибыл Кей Ли.
— Привет-привет, Куроме-чи! — жизнерадостно воскликнул шутник. — Всё над бумажками чахнешь? Ещё и Сену в свою секту бюрократов затянула. Ох и странные у тебя, сестрёнка, фетиши! — не дождавшись реакции на очередной выкидыш своего остроумия, кроме моего недовольного взгляда, шутник поспешил подстраховаться от того, чтобы «его великолепие» выпнули за дверь, с приказом моей «строгой секретарше» ограничить свободный вход в бывший кабинет губернатора. Та подобному конфузу своего конкурента за звание лучшего острослова будет только рада. — А я вот в гости прилетел, новости принёс. Интересные, — парень интригующе улыбнулся, но опять без толку: я после явления Эрис и пуще того Сюры находилась не в том настроении, чтобы играть в эти игры.
Заместитель демонстративно неодобрительно похмыкал, проворчав что-то о том, как быстро я стала перерождаться в «хомо чиновникус». Клоун.
Кстати, говоря о Кей Ли: стоит упомянуть, что теперь, помимо привычной пары из длинного и короткого мечей, он таскал за спиной ещё и косу. Всё же таким экзотическим инструментом убийства он сражаться не то чтобы совсем не умел — общее понимание о владении большинством видов холодного и огнестрельного оружия имели все в Отряде — однако с привычными изогнутыми мечами, на владении которыми специализировался, оставался кратно опаснее. Если о ближнем бою речь.
Ну, а использовать тейгу для управления воздухом заместитель навострился и так. Благодаря моим урокам, ребята на достаточно высоком уровне умели чувствовать свою энергетику, вдобавок Кею повезло получить довольно высокую первичную синхронизацию. Так что заместителю хватило пятнадцати минут объяснений, короткой демонстрации с Яцу и ещё часа подсказок с исправлениями, дабы научиться отдавать приказы артефакту без взмахов и прочих лишних телодвижений. Конечно, так ряд техник для него окажется (пока) недоступен, но спарринги показали, что на данный момент именно в таком виде новый хозяин Адаусу представляет собой наибольшую угрозу для своих оппонентов.
— Принёс новости — выкладывай, — хмуро ответила я.
— Ну-ну, не нужно дуться, — со всё той же отвратительной усмешкой рассмеялся Кей. — Ты, конечно, милая в таком амплуа, на Хомячка похожая. Но чтобы запугивать здешнюю бандитско-дворянскую шоблу, нужна Суровость! Так что соберись, сестрёнка! Я в тебя верю, ты сможешь!
— Кей, — ловлю взгляд шутника. — У меня и без того паршивое настроение. Выкладывай информацию и убирайся. Иначе ты дождёшься, хм, Суровости. И она тебе не понравится. Гарантирую.
— Молчу-молчу! Я тебя расшевелить хотел просто. Раз уж ты так расстроилась после того, как тебя наша знакомая блондинистая певичка отшила и к Сюре ушла. Не надо применять ко мне карательных мер!
Ну да, не стоило ожидать, что мисс «имею длинный язык, которым люблю работать», встретив собрата по разуму, не поделится с ним «сенсацией».
— Эрис была с Наталом, а не со мной. Да и с отродьем Онеста она, кажется, только служит вместе. Но это неважно. Важнее, что один весельчак очень близок к тому, чтобы вместо устного отчёта в свободной форме, давать письменный. В двойном... тройном экземпляре. А потом начать помогать с бумагами… нет, не мне, а господину Гнею. — Иначе говоря, тому помешанному на аккуратизме и перфекционизме, желчному, занудливому старикашке, который метит в главы администрации губернатора.
Кей оглядел горы документов, нахмурился, вспоминая вредного и токсичного, но очень дельного деда-трудоголика, представил, как «увлекательно» будет возиться с бумагами под его руководством, опасливо сглотнул и тут же зачастил:
— Да-да, ты безусловно права, Куроме-чи, и твоя суровость — воистину сурова и велика! — взмахнул он руками. — И мне она, в самом деле, не нравится! И учти: мне ещё дальше по делам лететь, а то эти, во время родов уроненные, без присмотра такого накрутят, что не развяжешься! Я нужен и важен на своём месте! — заявил брюнет и преданным взором уставился на любимое начальство.
Не заметив на моём лице намерения учинить жестокую расправу, усадив его за написание отчёта, гаер облегчённо выдохнул. После данного представления наш артист погорелого театра, наконец, успокоился. Вытащив Адаусу из крепежей на спине, он пренебрежительно проигнорировал жёсткий и неудобный стул для посетителей, сделал несколько шагов в сторону, чтобы плюхнуться на мягкий диванчик и, закинув ногу за ногу, начать повествовать.
* * *
Кей Ли очень нравилось его нынешнее задание и положение. Даже над своей маленькой, но не по комплекции злой и сильной начальницей он подтрунивал исключительно любя, чтобы совсем уж не раскисала. Да, именно так: любя! Он прекрасно знал, кого стоит благодарить за тейгу и буквально бесценную помощь в его освоении. И пусть хмурой сладкоежке могло показаться, что это не так, он был искренне ей благодарен. В сокровенной глубине своей большой и широкой — буквально как море — души, да.
Что до острот — то, может, Куроме от них шипела, молча давила своей потусторонней жутью и грозила тревожно разнообразными, изобретательными расправами; но парень всё равно видел, что это делает её живее, не позволяя погружаться в то, чем она там опять себя нагрузила.
Но вернёмся к миссии, кою выполнял новоиспечённый повелитель воздуха, владелец фамильного тейгу старшего рода (туповатых зазнаек) Ван, который от него — такого красивого, сильного и умного Кей Ли — отказался. Их тиранствующая глава, которая удивительным образом (причём с одобрения или молчаливого согласия большинства ключевых сил) в прямом смысле этого слова захватила провинцию, сделала своего великолепного заместителя главой исполнительной власти. Но не таким главой, который сидит в кабинетах и чахнет над скучными бумагами, а скорее надзирающим оком и карающей дланью, занесённой над головами кабинетных толстозадов, нерадивых офицеров армии и стражи, а также наглых дворянчиков и их подчинённых.
Теперь Кей со всем своим удовольствием летал по городу и за его пределами, раздавал приказы, следил за их исполнением, награждая самых тупых и медлительных мотивирующими пинками. А в перерывах разминался, отрабатывая воздушные атаки на потерявшей берега бандитской шушере, коррумпированных стражниках, забывшихся аристократах и их охране. И, конечно же, проделывал всё это, не забывая словом и делом смешно и весело унижать всех вышеуказанных. Красота!
Вот это жизнь! Вот это счастье!
Не будь его сердечко занято одной временами жгучей, а временами ласковой и стеснительной Искоркой, и относись Сладкоежка к мальчикам чуть менее безразлично, то он точно попытался бы поднести грозной, при всей своей компактности, начальнице свои руку и сердце!
Или нет.
Вдруг она воспримет предложение буквально?
