— улыбнулся я.
— Тебе же плохо, — протянув руку, она с сочувственной мордашкой погладила меня по голове. — Виноватым себя чувствуешь — выпросил себе меня мол. Да ты ничего другого попросить и не мог — ловушка ведь «сработала штатно, день на третий». А теперь поди собакой на сене себя считаешь.
Не совладав с собой, я вздрогнул — не в глаз, а в бровь!
— «Девка молодая, красивая, гулять поди хочет», — процитировала она мои старательно отгоняемые мысли.
— Все так, — развел я руками. — Буду проветривать своё любимое сено почаще, чтобы не чахло.
— Вот видишь какой ты, — трогательно улыбнулась она сквозь слезы. — Я же у тебя все забрала — это я не про Сойку, она меня на самом деле удивила — ну как такого бросить? — улыбка стала виноватой. — А теперь у тебя ни друзей, ни школы, ни подруги — да ты на ровесниц уже и не смотришь, одна сплошная Виталина Петровна целыми днями.
— Почти не смотрю, — согласно кивнул я. — Чисто машинально отмечаю хорошеньких. Зачем они мне? С тобой я хотя бы нормально поговорить могу, без мимикрии, — вздохнул. — Совестно девочек обманывать. Жалко и даже нечестно — у меня же тоже почти методички, а они даже не догадываются.
— И на меня методички? — спросила она.
— На тебя-то откуда?! — фыркнул я. — Я от такой красивой тетеньки прямо растерялся.
Виталина грустно улыбнулась:
— А я на тебя злилась еще — ты-то про методички сразу догадался. Дергался, а сделать ничего не смог. Зато меня правильно от всей души по щекам отхлестал!
— Я не думал, что оно так выглядит, — честно признался я. — Извини.
— Тебе-то за что извиняться? — грустно улыбнулась она. — А кем ты меня еще считать мог? Проститутка она проститутка и есть! «На вырост» говорит, — улыбка наполнилась отвращением к себе. — «Невинность для Соечки берегу, чтобы было честно!», — процитировала мне меня же. — Сразу место мое указал — я тобой пока брезгую.
— Такого я точно никогда ни словом, ни жестом, ни мыслью не подразумевал, — покачал я головой. — Какая мне разница, что там раньше было?
— А ничего не было! — с нотками истерики в голосе фыркнула Виталина.
Что?!
— Даже представить боюсь, чего ты там себе про меня напридумывал с такой фантазией, — вздохнула она, остановилась перед сваренными из арматуры и железных листов воротами скотобазы, посигналила и достала платочек. — Я же до нормальных «полей», где приходится, не доучилась, а потом — с кем мне? С фарцой и взяточниками? — презрительно фыркнула. — Я же специально рассказывала, как у меня «для себя» не получается! В том числе потому меня тебе и «выдали», — высморкалась и светло улыбнулась. — Чтобы не комплексовал пионер Ткачёв, мне все равно сравнивать не с кем!
— Чего еще от девушки класса «мечта» ожидать, — зажмурился я, наслаждаясь ласкающим душу теплом. — Извини, я не хотел спрашивать. И придумывать всякое тоже себе запретил, но теперь, с позиции послезнания и полной безвредности таких мыслей… Например — такое: пятерка мужиков на тебя одну, сверху всех поливают ледяной водой, по комнате бегают верещащие наскипидаренные обезьяны, а шестой мужик бьет в барабан, «морзянкой» передавая очень важные данные, которые нужно выучить наизусть — типа упражнение на концентрацию.
Виталина побледнела.
— Нет, все еще неприятно, — поежился я. — Извини, у меня таких фетишей нету, поэтому больше думать в эту сторону не буду.
— Не думай, пожалуйста, — хрюкнула Вилка.
— Я очень рад, правда, — добавил комментарий «по существу». — Ничего такого — никакой брезгливости никогда в помине не было, а не трогаю я тебя потому что и вправду закомплексованный, — С улыбкой протянул ладонь, и уже нормально улыбающаяся девушка вложила в нее свою. — Ты же одиннадцать из десяти, а я — пионер. Ну как мечту сразу лапать можно начать? Вдруг она обидится.
Потянул Виталину на себя, она охотно подвинулась и обняла меня в ответ. Глядя сверху вниз, с ослепительной улыбкой призналась:
— Ты мне правда нравишься, Сережа. Очень-очень, — чмокнув счастливо лыбящегося меня в щеку, добавила. — А этому в методичках не учат. Хочешь проверить?
— Да ну их нафиг, — покачал я головой. — Я совершенно уверен, что среди миллиардов населяющих нашу планету людей найдется как минимум одна условная Виталина, которой на полном серьезе может нравиться условный пионер Сережа.
А если и нет — мне-то какая разница?
— Ворота открылись две минуты назад.
— Не мешай делать вид, что мне плевать, — не спешила отпускать меня Вилка.
— Засчитано! — хрюкнул я. — Поехали.
— Поехали! — с демонстративной неохотой на лице она заехала в заливаемый дождем двор.
— В такую погоду смотреть кабана — одно удовольствие! — подбодрил ее я. — Вот что ты видишь?
— Гроза, ливень, темные силуэты свинарников, — перечислила она.
— Зловеще! — пояснил я. — А зверушка — новая.
— Как «Остров доктора Моро?», — предположила она.
— Подходит! — одобрил я. — Вон нам товарищ в черном дождевике поверх белого халата машет. Спорим, он скажет что-нибудь очень подходящее к атмосфере?
— На что? — заинтересовалась Вилка.
— На «Эскимо», — предложил я.
С улыбкой закатив глаза, она согласилась, и я «разбил». Предусмотрительная Виталина подхватила с заднего сиденья пару зонтиков, и мы покинули машину, и встретивший нас лысый, лет сорока, бородатый и усатый мужик, лицо которого прямо-таки кричало «я в поле родился, в поле вырос, в поле живу, и в нем умру!», не подвел:
— Гибрид сожрал трех своих сородичей!
Я покосился на Виталину, и она улыбкой подтвердила — будет тебе «Эскимо».
Познакомились — Аркадий Викторович, доктор зоологических наук. Товарищ повел нас внутрь свинарника, справа и слева от относительно чистого прохода — загоны с хрюшками. Ароматы соответствующие, но надушенный платочек к носу мы прикладывать не станем — рожей не вышли.
— Далее гибрид высосал двух свиноматок почти досуха! — продолжил жаловаться мужик, фанатично поблескивая глазами и энергично размахивая руками. — Мы едва-едва выходили наших многократно награжденных передовиц животноводческого производства!
Да у нас же здесь энтузиаст! Сожаления мои ему точно не нужны:
— Настоящая
