наука нередко сопряжена с риском.
— Очень правильное наблюдение, молодой человек! — оживился свиной доктор наук. — Мне вот говорят: «Аркаша, сорок пять лет, а ты все со свиньями возишься. Пора бы и остепениться», — добавив голосу противного писка, процитировал он. — А может мне в кабинете душно?! — он остановился, демонстративно зажмурился и глубоко вдохнул окружающие запахи.
Нас с Виталиной передернуло. Но какой человечище! Надо брать:
— Аркадий Викторович, сразу после уборки урожая под наше руководство перейдет три колхоза. Будем объединять в совхоз и выводить в передовики. Пойдете к нам самым главным зоотехником? Цель — питомник для производства и распространения по СССР хрюшек как можно лучше.
— НИИ не дает мне вьетнамских вислобрюхих свиней, — намекнул он.
— Это которые хорошо переносят мороз, могут питаться даже сеном, на зависть плодовиты, а еще — хорошо приручаются и могут использоваться в качестве самого настоящего домашнего животного? — уточнил я.
Товарища доктора наук подбросило. Глядя куда-то очень глубоко внутрь себя, он переспросил:
— Домашнего животного?
— Домашнего животного! — радостно подтвердил я.
— Ну теперь держись! — с нехорошей ухмылкой пригрозил он кому-то, кого здесь нет.
Простите меня.
— Я согласен! — необычный питомец лишил Аркадия Викторовича последних невеликих сомнений.
— Спасибо, вы не пожалеете! — пообещал я, пожимая, справедливости ради, очень чистую руку. — А теперь, если можно, я бы хотел вернуться к гибриду.
— Ах да, гибрид! — переключился он на чуть менее интересную тему. — В возрасте одного месяца откусил палец младшему зоотехнику! Отдавать отказался, пришлось выменивать на яблоко. Пришили, — уточнил для испытывающего муки совести меня и спросил. — Скажите, молодой человек, а как вам удалось…
— Извините, Аркадий Викторович, это засекречено, — оправдываться было лень.
— Понимаю, — грустно вздохнул он. — Что ж! — просветлел и похлопал меня по плечу. — Все равно такое глубокое увлечение свиноводством в столь юном возрасте заслуживает всяческого уважения!
— Наша глобальная цель — увеличить потребление мяса на одного гражданина на пять килограммов! — похвастался я. — У вас случайно нет знакомых птицевода и корово,.. извините, не знаю как правильно.
— Специалиста по разведению крупного рогатого скота! — гоготнул ученый. — Такие знакомства у меня есть, — благосклонно кивнул. — Но за себя-то я сам решаю, а…
— А ручаться за пионера перед другими — совсем другое дело, — покивал я. — Если дадите телефоны, я поговорю с ними сам, а вы будете не при чем.
Добрались до двери в конце свинарника, товарищ доктор наук сунул в массивную дверь не менее внушительный, матово поблескивающий в свете ламп ключ, в проемах узких окон свинарника блеснула молния, и одновременно с душераздирающим скрипом двери ударил гром.
— Смазать бы, — буркнул себе под нос Аркадий Викторович, немножко разрушив магию момента.
Будь Гибрид человеком, я бы охарактеризовал место его содержания как ШИЗО, а так — отдельный загон с более чем трехметровой высоты, сваренным из металлических труб шириной в руку, ограждением.
Сама зверушка прямо удалась — по подбородок нынешнему мне в холке, покрыта даже на вид непробиваемой черной шерстью, во рту — мощные двадцатисантиметровые клыки, а мелкие злобные глазенки смотрят подозрительно разумно. Увидев гостей, кабан завизжал, разогнался и проверил ограждение на прочность.
— Сначала мы пытались держать его на улице, — переждав гул, прокомментировал ученый. — Но первой же ночью особь выкопала себе путь на свободу. Его прогулка дорого обошлась нашим курятникам.
— Все, что нужно, у нас есть! — решил я. — Гибрид обладает повышенной тягой к жизни, как следствие — агрессивен, хитер, обладает зачаточными навыками шантажа и способен наносить урон сельскому хозяйству стратегического противника! Примите мои поздравления, Аркадий Викторович, наш гибрид — настоящий прорыв!
— Времена «науки без границ» давно прошли, — ответил он, пожимая протянутую руку. — И если мировой империализм превратил ее в оружие — почему мы не должны?
— Полностью с вами согласен, — покивал я. — А такой гибрид у нас один?
— Этот — один, но второе поколение в количестве двенадцати особей растут по отдельности, — ответил он. — Я же говорил — жрут друг друга.
— Природа жестока, — вздохнул я и спросил Вилку. — Хочешь маленьких гибридов-каннибалов посмотреть?
Бахнул гром, девушка поежилась, но любопытство победило:
— Хочу!
— Покажете, Аркадий Викторович?
— Можно, — улыбнулся ученый, и через черный выход под дождем и по грязюке повел нас к соседнему свинарнику.
От взрослой особи маленький поросенок отличался почти отсутствующим волосяным покровом на пятнистой коже, отсутствием клыков, и, конечно же, размером — примерно в десятую часть упитанной свиноматки, выданной ему в кормилицы.
— Не вздумайте гладить, барышня! — одернул ученый потянувшуюся к питающемуся поросенку Виталину. — Гибрид коварен!
Грянул гром, и поросенок отпустил сосок, повернулся к нам и злобно заверещал, оскалив мелкие зубки.
— Чистое зло! — прокомментировал я.
— На первый взгляд нелепое, но потенциально вполне эффективное биологическое оружие, — поправил Аркадий Викторович. — А главное — ни одна конвенция не запрещает запускать на территорию противника необычных свиней.
— Что ж, с нетерпением буду ждать новых встреч, Аркадий Викторович, — ресурс свинарника исчерпан, можно и домой.
— До свидания, молодой человек, барышня.
И, сразу же потеряв к нам интерес, он направился к неразборчивой с такого расстояния суете в другом конце свинарника.
— А ты умеешь печатать на английской раскладке? — спросил я Вилку по пути к машине.
— Умею, — кивнула она.
— Ну его этого Аджубея, пойдем слепим полноценную англосаксонскую адаптацию «Миши».
— Нашел мне работу, да? — хихикнула она.
— Не люблю, когда мощности простаивают, — улыбнулся я и забрался в «ГАЗик».
* * *
В Академии художеств мне понравилось — Николай Васильевич Томский с делегацией местных педагогов встретили меня у входа, мы сделали коллективную фотографию в фойе (Вилка в пролете), потом нам провели экскурсию — интересного было много! — и повели в столовую трескать «корзиночки» с компотом. Наконец-то кто-то нормально подготовился ко встрече высокого гостя!
— Мне с лебедем больше всего нравятся, а вам? — спрашивал я полуседых (это еще до меня было) товарищей.
— Мне всегда нравились с грибом, — вежливо поддержал беседу Николай Васильевич.
— А мне — с листочками, — поделилась ограничивающаяся диетическим компотом Виталина Петровна.
— Вам отдать? — предложил я
