— Еще двадцать лет проживете, мэм, до 21 века доберетесь, — так я закончил свой диагноз, но вспомнил про сикхов и призадумался.
— Ты меня обрадовал, — с прояснившимся лицом отвечала она, — если до 21 века, тогда… тогда проси любую награду.
Эх, была-не была, решился я.
— У меня будет одна просьба и две рекомендации, — ответил я ей.
— А ты парень не промах, — удивилась она, — начинай тогда с просьбы.
— Я тут в перерыве концерта познакомился с одним вашим промышленником, Азим Премджи его зовут.
— Да, знаю такого, он из Бангалора, кажется…
— Точно оттуда — так вот, мы с ним договорились об одном совместном бизнесе. К вам будет просьба поддержать этот бизнес… если вдруг понадобится…
— А что за бизнес?
— Ничего криминального, обычные электронные игры… ну не совсем уж обычные — игры нового поколения, так их назовем.
— Считай, что уже поддержала, — ответила она. — А что за рекомендации?
— 31 октября 1984 года… да, через два года от сегодняшнего дня… у вас будет назначено интервью с Питером Устиновым…
— Откуда ты это можешь знать? — широко открыла она глаза.
— Это еще одна грань моих способностей, — увильнул от ответа я, — побочный эффект того самого эксперимента… так вот, интервью не состоится — на вас будет организовано покушение вашими же телохранителями.
— И насколько успешным будет это покушение?
— На сто процентов, — грустно сообщил я, — а телохранителей будут звать Беант Сингх и Сатван Сингх… я бы вообще порекомендовал сменить всю вашу охрану — сикхам тут не место.
— Я тебя услышала,- моргнула глазами она, — два года срок большой, но все равно спасибо, Питер. А вторая рекомендация какая?
— В городе Бхопал есть химический завод компании «Юнион Карбайд»…
Глава 27
Гонолулу город контрастов
— Заходите, девочки, — сказал я им в окно, выходящее на веранду, — мы вас тут уже ждем-не дождемся.
Они и запорхнули в наше бунгало со скоростью свиста. Энни оказалась тоже вполне европейской внешности, но чуть пониже, и была она жгучей брюнеткой с родинкой на правой щеке и отличной фигурой. И одеты они оказались совсем даже не в купальники, а во что-то вроде латиноамериканских пончо свободного покроя.
— Выпивку мы с собой принесли, — сообщила Памела, выставляя на стол бутылку какого-то вина с разноцветной этикеткой, — ну а закуску вы уж сами сообразите.
И они обе без тени смущения уселись за стол, ожидая дальнейших действий от нас. Мы с Цоем переглянулись и принялись за сервировку стола, ушло на это ровно пять минут — посуда в кухонном шкафчике нашлась, а уж порезать фрукты-овощи-мясо это минутное дело. Я разлил вино по бокалам (это оказалось красное калифорнийское «770 миль» из винограда сорта зинфандель, как значилось на этикетке — вполне достойный вариант) и брякнул тост:
— За наше случайное знакомство! — вспомнил я слова Анны Сергеевны из неумирающей классики.
Все дружно выпили, после чего завязался разговор.
— Вы откуда вообще сюда свалились? — спросил Памела, болтая длинной ногой, выставленной так, чтобы ее всем видно было.
— Я местный, только с Большого острова, — начал врать Цой, — приехал поступать в университет, да не поступил, а домой возвращаться неохота, вот и завис тут на некоторое время.
— А где ты там жил? — мгновенно задала наводящий вопрос Энни.
Я пнул Цоя под столом, смотри, мол, за языком, а то раскусят нас — но он видимо хорошо подготовился, потому что продолжил без остановки:
— В Кавачаэ, самый север острова — что, бывала там?
— Заезжала пару раз, но в Кавачаэ бывать не приходилось, — ответила она и временно замолчала, тогда продолжил я.
— А я из России приехал, — решил я придерживаться как можно ближе к правде.
— Да ты че! — чуть ли одновременно воскликнули обе подруги, а продолжила одна Памела, — не может этого быть — русские сюда никогда не добирались.
— Добирались, — вежливо возразил я, — про Порт-Элизабет знаешь?
— Что-то слышала, — наморщила лоб Памела, — это на северном острове, кажется.
— Ага, там, — кивнул головой я, — основан как русская крепость экспедицией графа Резанова, но, к сожалению, простоял лет десять всего, потом наших ребят американцы выдавили. Но я, конечно, к графу Резанову никакого отношения не имею, я так же, как и он (кивок в сторону Цоя) приехал в ваш университет, на стажировку, а в кампусе мне места не нашлось, так что скитаюсь теперь по разным углам.
— То есть вы оба студенты?
— Не совсем, — поправил ее Цой, — я несостоявшийся студент, а он бывший, сейчас аспирант.
— Понятно, — ответила Памела, а я тем временем налил еще по порции вина в бокалы, — а мы просто отдыхаем тут с Энни.
— А родом откуда? — спросил я.
— Я из Фриско, она из Каролины.
— То-то я смотрю, выговор у Энни южный, — заметил Цой, — гласные тянет.
— Ага, южанка я, — не стала отрицать она, — мои предки лет двести уже в Каролине живут. Ой, а это что у вас такое? — перепрыгнула она на другую тему, указывая на доску серфинга, Цой прислонил ее к дальней стенке в кухне.
— Угадай с двух раз, — предложил я ей.
— Я с первого разу угадаю, — не въехала в шутку Памела, — это доска для серфинга. Вы умеете ей пользоваться?
— Нет, — ответил я, — только учимся.
А Цой добавил: — Я с десяток раз плавал.
— А пойдемте на берег, — тут же вскочила на ноги Энни, — там как раз волны хорошие. Я в своей Каролине даже курсы по серфингу закончила.
— Возражений не имеем, — ответил я, переглянувшись с Цоем, — а бутылки можно с собой взять — не помешает.
До пляжа тут меньше сотни метров по прямой было. Я было собрался запереть дверь в бунгало, но Памела с удивлением сказала, что тут никто ничего не запирает.
— А как же хиппи? — поинтересовался я, — они же неподалеку, кажется, живут…
— Не знаю, — пожала плечами Энни, — мы их ни разу не видели.
Пляж был каким-то бесконечным и абсолютно пустым — что налево песок и пальмы, что направо пальмы и песок уходили к горизонту. Ветерок и правда поднялся немаленький, нагоняя в заливе волны с барашками пены поверху. В добрый метр эти волны вымахивали, когда приближались к берегу.
— Чур я первая, — Энни сбросила с себя пончо и выхватила из моих рук серф-доску.
Ну а я не возражал — посмотрим, кто тут и как. Ну что сказать… не соврала она, действительно прокатилась на волне почти сотню метров и въехала на своей доске прямиком на песочек почти к нашим ногами.
— Класс, — вежливо поаплодировали мы с Цоем.
— А теперь я попробую, — закусила губу Памела, Энни зашла в воду, собираясь помогать подруге.
— Чур моя та, которая с родинкой, — сообщил мне Цой.
— Да без проблем, братан, — ответил ему я, — а акулы тут у вас не водятся?
— Есть немного, — признался он, — особенно неприятные тигровые акулы… но на человека, говорят, они нападают в исключительных случаях — если спутают его с тюленем, например. Но бывает и такое…
— Вот сейчас спутает такая акула Памелу с тюленем — что делать будем? — поинтересовался я.
— У вас, у русских, есть такая поговорка, — ответил Цой, — бог не фраер, он все видит.
Я чуть не поперхнулся… спрашивать, откуда он знает блатной одесский жаргон, я уж не стал, а просто понаблюдал за девушками. Через минуту примерно Цой сказал мне:
— Ты накаркал, бро — вон акулий плавник…
— Где? — переспросил я.
— Да чуть левее их обеих, видишь?
И я увидел этот плавник между волнами — акула плыла зигзагом каким-то противолодочным, то приближаясь, то удаляясь от девушек.
— Эй! — заорал я, — на шхуне! Акула слева по борту!
Но никто меня не услышал из-за немаленького грохота прибоя. Энни с Памелой продолжали выгребать на свободное пространство с целью поймать особенно мощную волну и ни на что постороннее не реагировали.
