Первые сутки, как потом выяснилось при анализе связей, позволили советской экспедиции установить новый мировой рекорд — 4290 связей телеграфом и 7150 связей телефоном.
Вторые сутки внесли небольшое облегчение: большинство индивидуальных и коллективных станций с повышенной мощностью «хапнули» что хотели, и не стали мешать «малышне». Но и этих рядовых станций было настолько много, что словами не описать. И если говорить по-русски могли не все, то уж слова рапорта точно понимала вся масса зовущих. Евгений уже стал забываться, отвечая иностранцам только на русском, а те отвечали на своём языке, подтверждая связь.
Вечер второго дня показал, что интерес к этой экспедиции настолько высок, что даже пятиминутного отдыха никому из операторов в Пхеньяне не светит. Если в первый день порадовали и прохождение и станции с высокой энергетикой — хорошими антеннами и мощными усилителями, то на второй приходилось напрягать слух и сквозь многоголосый «шёпот» вслушиваться в позывные корреспондентов. Естественно, темп снизился, хотя и ненамного.
Когда стрелки часов объявили об окончании экспедиции, на обоих радиолюбителей было страшно смотреть: похудевшие и осунувшиеся, но со счастливыми глазами. Виктор и Евгений, не сговариваясь, кинулись к аппаратуре, чтобы выключить её.
— Ты как, говорить можешь? — участливо поинтересовался Старков у Евгения.
— У-у, — промычал тот и слегка покачал головой.
— Тогда спать… остальное — завтра… всё завтра…
* * *
25 — Внимание! Только для топ-персонала! (англ.)
26 — В альтернативной истории главный оперативный дежурный одной из смен космодрома.
27 — В алтернативной истории глава NASA
28 — Режим «три нуля» в СССР
29 — Слова Сатина из пьесы М. Горького «На дне»
30 — советский государственный и партийный деятель, Министр химической промышленности СССР.
31 — советский государственный деятель, Министр легкой промышленности СССР.
32 — советский государственный деятель, организатор экономики, промышленности и производства.
33 — Русская DХ-экспедиция открыта! (анг.)
34 — Я — Р5АА, кто меня вызывает? (анг.)
Глава 9
13 февраля 1984 года. Пхеньян. Три часа пополудни местного времени
Старков проснулся от телефонного звонка. Голова гудела, как после хорошей попойки. С трудом поднявшись с кровати, он влез в тапки и подошёл к столу.
— Алло… — ответил, даже не обратив внимание, кто звонит.
— Вик, привет! Это Джон. Как самочувствие?
— Ещё жив… — мрачно ответил Виктор, вызвав хохот американского друга.
— Сочувствую, но и завидую! Такую свалку разгрести на частоте. Вот это вы повеселились! Тут два дня, как работает наш сайт в гала-сети, и уже идёт горячее обсуждение вашей экспедиции. Получено подтверждение Американской Лиги радиолюбителей, что ваша экспедиция включена в общий зачёт. Лично вы оба стали экспедиционерами этого года — есть такая номинация у нас. Теперь ждём список связей и карточки в подтверждение их. А видеорепортаж будет?
— Будет, но только после возвращения домой.
— И ты зальёшь его к нам на сайт?
— Постараюсь.
— Великолепно! Ладно, не буду мучить после такой работы. Отдыхай.
— Угу. Спасибо.
Едва он выключил телефон, как в комнату вошло несколько человек в военной форме, среди которых был и гид.
— Товарищ Старков, вы арестованы, — процедил гид. — Прошу следовать за нами. Попытка бегства может плохо для вас закончиться.
Виктор пожал плечами и пошёл за ними. Они прошли до конца этажа, спустились вниз, в холл гостиницы и, выйдя из неё, попали к машинам. Петлять по улицам Пхеньяна пришлось недолго. Через несколько минут Виктор попал в какую-то военную организацию, в которой его отвели в один из кабинетов. Там, за массивным столом сидела женщина в военной форме. Сопровождавшие по её кивку покинули кабинет. Остался только гид-переводчик.
— Расскажите мне, товарищ Старков, с кем это вы сейчас разговаривали на английском? — женщина чуть подалась вперёд и скрестила пальцы рук.
— Это американский коллега по радиолюбительскому движению. Зовут его Джон Смоук. Он отвечает за эту экспедицию перед мировым радиолюбительским сообществом. Я — за связи с социалистическими странами, он — с остальным миром.
— И о чём вы с ним разговаривали? — нахмурилась она.
— Он спрашивал о моём самочувствии и пожелал скорейшего возвращения.
— А вы себя плохо чувствуете? — брови женщины взлетели вверх.
— Ну, как бы я не на курорте вчера был, — пожал он плечами. — Вы хоть знаете, что вчера мы установили новый мировой рекорд?
— Какой рекорд?
— Наша экспедиция оказалась настолько популярна среди всего мирового сообщества, что количество связей достигло неприлично высокого уровня. Вот такая популярность Северной Кореи, — развёл руками Старков.
— То есть вы, способствуете популярности Северной Кореи в глазах мировой общественности? — уточнила женщина-военный.
— А зачем тогда было затевать это всё? — начал блефовать Виктор. — Это же не просто дань какой-то моде! Получил распоряжение сверху о помощи нашим северокорейским друзьям. Насколько знаю, подключился даже наш МИД. Всё это звенья одной цепи. И отработали мы как роботы. У меня, вон, правая рука вся онемела, а мой напарник, скорее всего, на время потерял голос. Мы хотели показать, что люди в Северной Корее чуткие и отзывчивые… первая экспедиция организована на двое суток, чтобы подогреть интерес к вашей стране… Мы же не нарушили положение? Начали и закончили точно в срок?
— Да, здесь у нас к вам нет претензий. Всё, как и договаривались. Но вот ваш разговор с американцем не входил в обговоренные условия.
— Для меня он тоже стал некой неожиданностью… но вы же понимаете, что это политический ход? А если они проверяют, как вы отреагируете на него? — прищурился Виктор.
— Что вы предлагаете мне доложить наверх, товарищ Старков?
— А вы так и объясните руководству — экспедиция установила два новых мировых рекорда в радиолюбительском спорте. И всё это на вашей территории! То есть мы как бы работали в вашей команде, понимаете? И это ваш рекорд, а не Советского Союза. А всё мировое радиолюбительское сообщество следило за подготовкой к экспедиции за две недели до её начала, и теперь все благодарны Северной Корее за связь с вашей территорией.
— Я вас поняла, товарищ Старков, — намного мягче ответила она. — Когда вы сможете дать мне полный отчёт об экспедиции?
— Прошу двое суток на отдых. За это время мы подобьём итоги и сообщим их вам.
— Хорошо, так и поступим, — кивнула она и повернулась к переводчику. — Отвезёшь товарища Старкова обратно в гостиницу. Потом дашь указание, чтобы вызвали двух медиков. Спортсменам нужно поправить здоровье.
— Слушаюсь, — кивнул гид и сам повернулся к Виктору. — Товарищ Старков, прошу следовать за мной.
Уже уезжая обратно, Виктор вдруг пришёл к мысли, что больше ни за какие коврижки он не поедет в Северную Корею.
18 февраля 1984 года. США. штат Огайо. г. Феникс. Утро
Вчера в Огайо закончилась предвыборная гонка в губернаторы штата. Демократы и республиканцы из кожи вон лезли, хваля своих кандидатов. Хвалить-то они хвалили, да только избиратели знали, КТО за последние несколько месяцев превратил их серую и полунищенскую жизнь в то, что сейчас есть. В жизнь, когда не ты считаешь последние центы, когда на улицах исчезли попрошайки. Работа нашлась всем, а особо асоциальные элементы были вывезены из штата — полиция их почти буквально выкинула на дороги в другие регионы страны. Практически девяносто процентов гражданского населения работало в сфере интересов «Феникс Индастриз», а полиция, медики, и небольшая часть военных, что присутствовали в штате, даже не поворачивались в сторону «Слонов» и «Ослов» — незачем слушать их бесполезные разглагольствования. И потому вполне закономерным итогом стал триумф Сэма Джонсона — 84 процента голосов избиратели отдали ему, а не остальным двум конкурентам. Вчерашнее вечернее торжество тоже прошло без изысков — лишь скромный банкет в столовой компании с небольшим количеством приглашённых. Однако просмотр сегодняшней утренней прессы заставил нового губернатора нахмуриться. Некоторые особо ретивые газетёнки от республиканцев и особенно демократов возвестили всем штатам, что Огайо стал «красным». Читая пасквиль за пасквилем, он недовольно морщился, пока не раздался звонок мобильного телефона. На проводе обозначился не кто иной, как сама миссис Шмелёва.
