— пообещала она. И достала из ящика другое ведёрко.
Я отпрыгнул к стене и прижался к ней спиной.
— Нет!!! Не подходите!!!
— Не волнуйся, — увещевала врачиха, — здесь другой состав, на основе другого действующего вещества. Щипать не будет, не бойся.
— Да при чём тут «щипать»?! Мне щекотно, блин!
Врачиха захлопала глазами. А я виноват, что ли, что щекотки с детства боюсь?
Перестав хлопать, врачиха начала краснеть от ярости. Так побагровела, что хоть прикуривай, я аж заволновался. Потрясая кистью, приказала охраннику:
— Уведи его немедленно! Быстро, пока не убила!
— И кошку? — уточнил тот.
— Обоих! И сделай так, чтобы никогда больше мне на глаза не попадались! Форменный дурдом.
— Слушаюсь, мадам Родригес. — Охранник кивнул на дверь: — Пошли вон отсюда!
Первой соскочила с кушетки Фиона и, прикрывая руками грудь, юркнула за дверь. За ней аккуратно, вдоль стеночки, двигаясь так, чтобы не повернуться к врачихе спиной, вышел я. За мной вывалился охранник.
Когда закрыл дверь, изнутри в неё что-то прилетело.
— Ведро, — сдедуктировала Фиона.
— Кисть, — возразил охранник.
— Мадам Родригес, башкой с разбегу, — предположил я. — Говорят, от нервов хорошо помогает.
Охранник погрозил мне дубинкой, мы выстроились гуськом и пошли в раздевалку.
* * *
В раздевалке обнаружили, что нашу одежду унесли, а вместо неё оставили две аккуратных стопки: крутецкие чёрные штаны и куртки со множеством карманов, молний, и ещё каких-то непонятных приблуд.
Под скамьёй стояли две пары сапог из тончайшей кожи.
— Крутяк, — решил я.
— О боже, — простонала Фиона. — Опять эти мучения!
Пояснений мне уже не требовалось. Попросил охранника:
— Дай-ка тесак.
— Может, тебе ещё ключи от камеры? — возмутился он.
— Тоже можно. Только попозже, не потащу же я её на улицу голышом.
Охранник посмотрел на Фиону. На штаны, которые она держала в руках. На хвост. Сделав, очевидно, выводы, протянул:
— А-а.
Выдвинул из дубинки лезвие и кое-как проковырял в нужном месте дырку.
Мы оделись.
— Всё, — вздохнул охранник. — Теперь — на полигон. Хоть немного от вас, придурочных, отдохну.
Через два длинных коридора мы оказались перед металлической дверью с кодовым замком. Охранник приложил к нему браслет, с усилием распахнул дверь — и нам пришлось зажмуриться. На воле, оказывается, вовсю светило солнце.
Пока охранник нас куда-то вёл, глаза слезились, и оглядеться толком не получилось. А когда привёл, оказалось, что мы стоим перед невысоким, сухоньким дядькой в таком же костюме, как у нас, только красном. И приблуд на костюме было навешано побольше.
— Принимай, — сказал охранник. — Здоровья тебе, — и шустро почапал прочь. Опасался, видимо, что дядька откажется нас «принимать».
— Меня зовут товарищ инструктор, — равнодушно глядя на нас, объявил дядька.
— Хорошее имя, — похвалил я. — Мама выбирала, или папа?
— Ко мне следует обращаться только так, — продолжил дядька, будто не услышав. — За неподчинение буду бить, — и показал тонкую трость, которую держал в руках. — Это понятно?
— Да мы вообще понятливые, — попробовал успокоить очередного нервного гражданина я, — а что охранник сбежал, так это ты не обращай внима… Ай, блин!
Трость хлестнула меня по плечу.
— Правильный ответ: «Понятно, товарищ инструктор», — глядя всё так же равнодушно, сказал дядька.
— А если непонятно?.. Блин, ты чего?!
Трость хлестнула меня по другому плечу.
— Следующий — по морде, — пообещал дядька. — Теперь понятно?
— Понятно… товарищ инструктор, — сквозь зубы выдавил я. Больно было так, что аж слёзы навернулись.
— Понятно, товарищ инструктор, — пискнула Фиона.
Дядька кивнул. Приказал:
— За мной. Не отставать, — и, развернувшись, куда-то пошёл.
Мы поспешили за ним. Ещё раз огребать тростью не хотелось.
Пока препирались с «товарищем инструктором», глаза успели привыкнуть к яркому свету, и я наконец разглядел, где мы находимся.
Если бы меня выкинуло сюда в первый день шатаний по Сансаре, я бы решил, что попал в мир своей мечты.
Передо мной простиралась гоночная трасса. Мы попали на неё, выйдя из небольшого двухэтажного здания. Крепкого такого, с металлическими дверями и решётками на окнах. В общем, тюрьма она и есть тюрьма, странно, что забор колючей проволокой не обмотан.
Тюрьма соединялась крытой галереей с другим зданием, гораздо более нарядным. С колоннами, подпирающими треугольную крышу, с завитушками лепнины и высокими окнами. От крыльца здания начиналась дорожка, которая вела прямо на полигон. К знакомому мне по тысячам телетрансляций длинному ряду, состоящему из металлических боксов. Ничего, кроме гоночных машин, внутри боксов находиться не могло… Блин, аж сердце заколотилось.
Мимо боксов проходила трасса — тут мне всё тоже показалось знакомым. Рамка, фиксирующая скорость, со светофорами и большим табло наверху, стартовая разметка. А напротив боксов располагалась ступенчатая трибуна — отсюда, снизу, кажущаяся бесконечной и уходящей куда-то в небеса.
Центр трибуны был украшен балдахинами, или как уж эта фигня называется — что-то вроде крыш из тёмно-красной ткани. С крыш свисали золочёные кисти.
Вип-места, к гадалке не ходи. Если во время гонок рядом с ними появляются машущие опахалами рабы — ей-богу, не удивлюсь. От раба с опахалом я, кстати, и сам бы не отказался, жара стояла адская. Можно даже просто опахало, без раба. Ну, или раба с портативным кондиционером — вообще отличный вариант.
Интересно, а в этом мире девчонки-модели в купальниках выносят таблички с номерами гонщиков?.. У меня-то на родине девчонок давно отменили, то ли из-за гендерного равенства, то ли неравенства — в общем, чего-то гендерного. Везде отменили, не только на гонках. А сюда, может, прогресс не добрался пока? Было бы круто. Домой вернусь, папе похвастаюсь, он по тем временам, когда равенства не было, жуть как скучает…
Ух ты!
А вот такого мне по телеку не показывали. По трассе, с очумело-свистящим звуком, пронеслась летающая тарелка.
Я не оговорился: она не пролетела, а действительно с бешеной скоростью проехала мимо. Следом, с отрывом секунд в тридцать — ещё одна.
По сравнению с тарелками из мира альянсовцев здешние казались маленькими. И колес у альянсовских тарелок я тоже не наблюдал, пока не приземлился в арийском мире. Да и не колёса это были, а так — колёсики. На парковочное место, там, закатиться, или толкнуть, если заглохла. У местных тарелок, правда, тоже колёс было не особо видно — на такой скорости поди разгляди.
