меня не получилось, зато прекрасно было видно мимику и жестикуляцию.
В этот раз Коаксоч так взбесилась отказом Василиски помогать ей (а я в этом и не сомневалась), что перекинулась в дракониху, открыла пасть и, видимо, хотела сжечь бедную девушку огнём заживо! Но тут вдруг Эйден вырвался у меня из рук, взлетел и набросился на негодяйку! Этот маленький рыцарь вовсе не думал о том, что в схватке с громадным монстром ему вряд ли удастся победить, он просто кинулся на защиту беззащитной девушки, без раздумий и колебаний!
Малыш так вцепился своими острыми коготками в морду драконихи, что та с перепугу забыла выплюнуть огонь из пасти, поперхнулась им и завизжала от боли. И тут произошло то, чего я сама никак не ожидала… Василиска сама превратилась в дракониху! А я-то считала, что она такая же землянка, как я…
Думаю, что и сама девушка была удивлена своим перевоплощением не меньше моего. её замешательство длилось мгновение, долю секунды. Она, как-то неловко покачнувшись, распахнула крылья, перевалилась с одной ноги на другую и… взлетела, ударив соперницу острым наростом на носу куда-то под подбородок. Коаксоч заверещала, затрясла башкой, стараясь стряхнуть Эйдена с морды. Из раны на шее хлынула густая кровь.
Эйден отлетал недалеко и снова набрасывался на злую тётку. Василиска, правда, не была столь агрессивной. Но это и понятно: девочка же, к тому же облик драконихи был для неё непривычным. Поэтому сначала атаковала Коаксоч, а Василиска только защищалась. Отражала её удары, тушила своим пламенем огонь, который выпускала из пасти жена Сашки. И вообще, старалась больше отступать, а никак не нападать. Но когда серая дракониха (а это была Коаксоч) схватила зубами маленького Эйдена и попыталась с ним подняться в воздух, ярко-зелёная Василиска просто как будто бы обезумела!
Она так грозно зарокотала, что мне пришлось зажмуриться. Её треугольные шипы на спине как будто бы увеличились в размерах и раскалились, поменяв цвет. Василиска набросилась сверху на серую и вонзила зубы в её шею. От боли та разинула пасть, и дракоша выпал. Василиска же, с усилием маша крыльями, поволокла Коаксоч по земле в гущу рощи.
Как только дерущиеся драконихи удалились, я бросилась к Эйдену. Он валялся без сознания, закрыв глазки. Его тельце было мягким на ощупь, словно тряпичным… Неужели он?.. Нет, этого не может быть! Мой маленький герой! Настоящий боец… Только живи, прошу тебя, только живи!
Я взяла его осторожно на руки и пошла к замку. Из глаз моих слёзы капали прямо на мордочку крохи. Я убирала из губами, нежно касаясь при этом блестящей, сейчас ставшей горячей зелёной кожи дракончика.
Вдруг из ротика дракоши высунулся раздвоенный розовый язычок, слизнул со своей щеки капельку, которую я ещё не успела убрать. И малыш почти беззвучно прошептал:
— Мням-мням…
Какое же это счастье! Он жив! И даже, похоже, не прочь поесть!
Часа через два в комнату вернулась Василиска. Уже в обычном своём человеческом обличии. Но синяки на её теле, царапины и укусы свидетельствовали о том, что ей знатно досталось от Коаксоч. Я тут же заставила девушку раздеться и стала обрабатывать раны специальными мазями и эликсирами из аптечки.
— Ничего… Заживёт! Зато этой падле досталось поболе моего! Уж я её отделала — так отделала! Навечно забудет дорогу в наш замок, зуб даю! — хвасталась Василиска, используя в речи моё любимое выражение про зуб.
Пока я обрабатывала её раны, то заметила на её плече… такую же родинку, как и у меня. Вроде бы о ней мне что-то рассказывала Элизабет, когда я ещё жила в замке Фердинандо… Но что? Я никак не могла вспомнить.
Фердинанд
Камилоссо жутко нервничала. Разумом она поняла и поддержала моё решение отказать Вермиту в обмене «власть-сын». Но сердцем его никак не могла принять. Металась по шатру, не могла есть и спать. Зато в сражениях равной ей просто не было! Всю свою ненависть, всю свою материнскую любовь она выплёскивала, нападая на врагов!
И тогда я решился заглянуть в Шар. Если честно, я боялся жутко. Да, я уверял Камилоссо, что рядом с Дашей нашему сыну ничего не угрожает. Но сам в душе сильно боялся, что всё может повернуться таким образом, что погибнут сразу двое: сын и сестра.
Камилоссо приникла с Шару, затаив дыхание… Я коснулся его рукой — он заработал. Мысленно дал команду показать мне сына. шар наполнился туманом, который через некоторое время рассеялся, и мы увидели…
Наш маленький дракончик яростно атаковал Коаксоч! На помощь ему бросилась другая дракониха. Милания-Даша? Но нет! Когда ярко-зелёная дракониха поволокла серую в лес, к малышу, валяющемуся в траве, подбежала Даша. Она рыдала, целовала нашу кроху. И он ожил!
— Вот видишь, даша спасла его. И даже не от Вермита, а от той, которую мы считали нашей родственницей. Зато теперь все карты раскрыты. Остался один вопрос: кто эта храбрая дракониха, которая вступилась за Эйдена?
Я был растерян. Эта ярко-зелёная явно подданная Вермита. Как так получилось, что она кинулась на защиту пленника, сына врага её повелителя? Такое случается крайне редко. У меня в голове появились странные догадки.
«Вы пришли посмотреть на меня? Я рада!»
Даша
— Так, Милания, ты же в курсе, что день нашей свадьбы уже не так далек, а я еще не представил тебя свету! Не порядок! Что обо мне подумают⁈ Так что готовься. Завтра у нас званый ужин. Я всем представлю тебя, как будущую первую леди нашего государства. И смотри, Милания, не вздумай меня опозорить! Поняла⁈ — Вермит появился на кухне в тот момент, когда я пыталась накормить Эйдена.
— Как завтра⁈ В смысле, Вермит, какой ужин? Какое представление? Для чего это вообще надо? На свадьбе и увидят! Я тебе что, обезьяна в зоопарке? — выпалила я на одном дыхании, забыв вовремя прикусить язык.
Морду у ящера перекосило, взгляд стал жестким, цепким и не предвещающим ничего хорошего.
— Вермит, я имею в виду, что я же не успею подготовится… к такому ответственному мероприятию. Я же девочка! Мне там масочки на лицо нужны, наряды. Да, да! Ты не ослышался! Именно наряды! Я, как истинная леди, должна переодеться минимум раза два за вечер. А маникюр? Посмотри, посмотри на эти ногти! О, Великий и Всемогущий Ио! Как я с такими страшными когтями — и на званый ужин⁈ Это никуда не годится! Что о тебе подумают?
