Ну что же, с эпистолярным жанром покончили, пошли знакомиться с новобранцами. Молодые здоровые парни, завербованные Каролем в Щецине и особенно в Дарлове. Что, ребятки, наслушались баек моих мушкетеров о привольной жизни у принца? А теперь в строй! Капитан Хайнц, кстати, времени зря не теряет, и его капралы вовсю муштруют непуганый молодняк. Оружия у меня, слава богу, в достатке. Значит, так и порешим: с утра учение с мушкетами, после обеда – с холодным оружием, главным образом с пиками. Вот получу ружья от ван Дейка – подумаю насчет багинетов, а пока прогресса не форсируем. Чин полковника, пожалованный мне Карлом IX, предусматривает командование полком, а щедрая денежная награда недвусмысленно намекает, что этот полк надо еще и сформировать. С этим, увы, не все так просто. Шведы в войска нанимаются не слишком охотно, по большому счету чисто шведский состав только в драбантах. Прочие войска – это наемники, причем в основном французские гугеноты и шотландцы. И те и другие при деле, переманить их дохлый номер. Начинаю понимать, что безработный капитан Хайнц Гротте, так вовремя нанявшийся ко мне со своей бандой, – это большая, просто невероятная удача. Ладно, время пока есть, продолжим вербовку в Померании. «Благочестивая Марта» разгружается, сходим еще раз в Померанию, глядишь, и навербуем необходимое количество. Надо бы и в родной Мекленбург наведаться – должны же там быть потенциальные солдаты удачи?
А это кто? Господи, Клим? Жив курилка!
– Как здоровье, Карл? (На людях мы говорим с ним только на немецком.)
– А чего мне сделается, ваша светлость?
– И то верно. Готов служить дальше?
– Да, мой принц, засиделся я!
– Бери выше: уже герцог.
– Поздравляю вашу светлость. Вы зря времени не теряете.
– Время – деньги. Причем у нас толком ни времени, ни денег.
– Это уж как водится. У меня до вашей герцогской светлости просьбишка будет.
– Говори.
– Уж больно меня ярл этот, чтоб ему ни дна ни покрышки, хорошо приложил. Тяжковато мне в море будет, да и команду Ян, шкипер ваш, целиком набрал, и боцман у него есть. Может, у вас на берегу пока для меня дело сыщется, а?
– Что же, верные люди всегда нужны. А что ты, кроме морского дела, знаешь?
– Ну, про грамоту я вам говорил. В торговлишке маленько соображаю. Пушкарем приходилось быть.
– Пушкарем? Ну-ка поподробнее.
– Да чего там, еще в Колывани, до того как в море ушел.
– Значит, так, найдешь среди моих людей парней потолковее, научишь с пушками обращаться. Пока «Марта» здесь, потренируются на ней, а там будет видно. Будет день – будут и пушки.
– А многих ли учить, ваша светлость?
– А всех и учи, а там разберемся, кто на что годится.
Сколько раз замечал, что стоит только жизни хоть немного наладиться и войти в накатанную колею – тут же случится какая-нибудь хрень и все пойдет наперекосяк. Вот только в прежней моей жизни это дико бесило, а сейчас даже радует. Нравится мне этот драйв. Странное дело: вокруг вроде бы дремучие времена, жизнь простых людей крайне неспешна и размеренна, но ваш покорный слуга всегда находит приключения на свою обтянутую бархатными штанами часть тела.
Все началось одним прекрасным вечером, когда герцог Мекленбургский, то бишь я, улизнув из дворца под благовидным предлогом, направлялся в гости к Ульрике Спаре в надежде выплеснуть накопившуюся энергию в сумасшедшем сексе, до которого она большая охотница. Отправился я, естественно, не один, мои верные Лелик и Болик сопровождали мою светлость. Такой уж век вокруг, что даже на рандеву с дамой герцогу нельзя отправиться одному. Впрочем, мои паладины отнюдь не в убытке. Камеристка и служанка Ульрики, сопровождающие свою госпожу в ее секс-вояжах, выглядят очень довольными, когда встречают нашу бравую троицу.
Все шло как обычно: утолив первую страсть, мы лежали на перинах, болтая о разных глупостях. Мы молоды и здоровы – чего еще нужно для счастья? Внезапно Ульрика прижимает палец ко рту, мы замолкаем и слышим, как с нижнего этажа охотничьего домика доносятся стоны приближенных госпожи Спаре. Услышанное нас так забавит, что от смеха мы едва не падаем с кровати.
– Интересно, они там не меняются? (Упс! Я что, сказал это вслух?!)
Ульрика смотрит на меня с непонятным выражением на лице, и один рогатый знает, что за мысли бродят в ее хорошенькой головке.
– А вот это уже не Лелик с Боликом!
Со двора явно слышен стук копыт нескольких лошадей и приглушенная ругань на шведском. Ульрика, совершенно не стесняясь своей наготы, вскакивает с постели и аккуратно выглядывает в окно.
– Вот проклятье! Принесла же его нелегкая!
– Кого именно принесла, моя прелесть? О, ты, наверное, сейчас представишь меня достопочтенному господину Спаре?
– Если бы! Господин Спаре достаточно благоразумен, чтобы заблаговременно оповещать меня о своем приезде. Все гораздо хуже: это мой брат со своими головорезами.
– Карл Юхан? Вот уж некстати!
– И не говорите, ваша светлость! А знаете что, прячьтесь. Я поговорю с ним – вряд ли он задумал здесь ночевать.
Что же, пожалуй, Ульрика права. На ходу натягивая штаны и сгребая остальную одежду и оружие, я прячусь в небольшой комнатке, смежной со спальней. Ульрика тем временем набрасывает на себя нечто вроде халата и собирается выйти со свечой в руках, когда дверь распахивается и в комнату вваливается молодой ярл Юленшерна собственной персоной. «А он изрядная свинья!» – приходит мне в голову мысль.
– Доброй ночи всем присутствующим! Надеюсь, я тебя не потревожил, сестренка! – громко и развязно приветствует он Ульрику. – Тебя и того господина, ради которого ты торчишь в этой развалюхе, вместо того чтобы блистать при дворе!
– Пфуй! Какая ты грязная скотина, Карл! И чего тебе только понадобилось здесь в такое время?
– Ты не рада видеть своего единственного брата? Или я помешал тебе наставлять рога этому старому дураку Спаре? Не тревожься, я ненадолго. Только узнаю последние новости, и можешь развратничать далее.
– Какие еще новости?
– Ты знаешь какие! Я хочу знать, не подавали ли жалобу королю эти чертовы голландские торгаши! Если подавали, то ты не можешь этого не знать!
– Если бы они ее подали, то не сомневаюсь, что тебя уже схватили бы и повесили, как ты того заслуживаешь! И уж я бы не пролила ни одной слезинки по такому отпетому мерзавцу, как ты!
– Ах вот ты как заговорила, маленькая дрянь! А когда-то тебе нравились мои объятия и поцелуи.
– Замолчи, скотина! Это неправда, неправда, неправда!
– О, это еще какая правда! А что ты так нервничаешь – боишься, что о нашей маленькой тайне узнает твой любовник? Кстати, где он прячется? – С этими словами ярл стремительно подошел к двери в мое убежище и распахнул ее. – Где, здесь или под кроватью…
Этими словами Карл Юхан подавился, поскольку прямо в лоб ему смотрели стволы моего допельфастера. Одеться я не успел, а вот заряженные пистолеты у меня всегда под рукой.
– Какая неожиданная встреча, не правда ли? Знаете, Карл Юхан, меня достаточно сложно удивить, но у вас получается. То, что вы пират и вор, я знал и раньше, но вот о том, что вы такая низкая дрянь, даже не подозревал. Назовите мне хоть одну причину, чтобы я не прострелил вам голову.
– Э… во дворе мои люди, их пятнадцать человек!
– Вы знаете, дорогой ярл, мне приходилось слышать, что в английских колониях в Новом Свете есть такая поговорка: «Если ваш мушкет на дюйм дальше, чем вы можете дотянуться, то у вас нет мушкета!» Забавные ребята эти английские колонисты, не находите?
– Чего вы хотите?
– О, пошел серьезный разговор. Вообще-то я хочу вас повесить. Помните, я предлагал вам выбор между выкупом и веревкой, и вы выбрали выкуп, а потом меня обманули? Не так ли? Но веревки тут нет, и я вполне могу удовлетвориться свинцом!
– Иоганн, умоляю вас! Ради всего святого, не убивайте его! – Ульрика неожиданно бросилась передо мной на колени. – Если вы хоть немного любите меня, оставьте ему жизнь!
– Вы просите за этого негодяя, Ульрика? Впрочем, ваше желание для меня закон. Не постигаю, правда, причин вашего милосердия с учетом того, что я услышал, ну да ладно. Вот что, любезный, высуньтесь в окно и скомандуйте вашей банде убираться ко всем чертям. Ну, скажем, до утра! Утром нас здесь не будет, а вы будете гарантом нашей безопасности, и помните, ради кого я пощадил вашу трижды никчемную жизнь! Да поживее, черт вас возьми!
Карл Юхан сверкнул с ненавистью глазами, но подчинился. Выглянув в окно, он прокричал своим людям приказание. Чтобы ярл не выкинул при этом какого-нибудь фортеля, в его спину упирались стволы моих пистолетов. Когда его люди ускакали, Лелик и Болик, слегка обалдевшие от разворачивавшихся вокруг событий, кинулись седлать лошадей. И вскоре мы вшестером покинули ставший таким негостеприимным дом. Братец Ульрики остался связанным и с заткнутым ртом на первом этаже дожидаться возвращения своих подчиненных. Проверив, хорошо ли затянуты веревки, я сказал ему на прощанье:
