- Давайте сходим, я по дороге вчера целых два антикварных магазинчика видел. Гале своей, может, чего интересного присмотрю. Серёжки или колечко.
- Лучше бы, посидеть в номере, но если не сильно далеко, то давайте сходим. Тут место людное. – Согласился и товарищ Козлов.
На Марину по дороге опять вся Рига пялилась. А чего, девушка высокая, красивая, а в этих своих вызывающе-ярких одеждах для 1948 года так и вовсе – дива. Первый магазинчик находился, можно сказать, прямо на площади Домской, только в противоположной её части. Спуск в подвал и дверь с колокольчиком, прямо дежавю из будущего. Как бы, не в этот самый магазинчик Фёдор заходил, ну, да - зайдёт, лет через шестьдесят.
Статуэтки, вазочки, картины, одежда даже. Дошли, протискиваясь между комодами и стульями, в другой конец, где и обнаружился высокий белобрысый хлопец в больших роговых очках.
- Ук-ра-ше-ния! – медленно по слогам проговорил бывший завхоз МВД.
- Конечно, товарищ, я хорошо владею русским, - улыбнулся продавец и ткнул обрубком пальца в витрину справа от себя. «Где это он лишился указательного пальца»? - Вяло шевельнулась мысль у Вовки полусонного. А, это англичане лучникам обрезали. Из тёмных веков попаданец, вот и нашёл себе работу среди древних вещей.
Идти смотреть украшения Вовка не стал, денег с собой было мало, явно на золотые безделушки не хватит, да и не было повода. Наташе покупать? Так до дня рождения далеко, а до свадьбы, если будет, и ещё дальше. Фомин вернулся к стульям. Красивые, резные. Может, предложить Игнатову освоить производство таких? Нет, не те времена, у людей табуреток нет, а эти стулья громоздкие только в большущие квартиры, да и тут столько ручной резьбы, что страшно дорогим получится, не так богат пока народ, чтобы в коммуналки или в бараки такие стулья тащить.
- Пошли. – Толкнул Вовку Козлов. И точно, Марина с полковником уже пробирались к выходу, заснул стоя, стул разглядывая.
Второй магазинчик был меньше. Тоже полуподвальный. До него дохромали минут за пять, он находился буквально в десятке метров от клюшечной мастерской, только на противоположной стороне улицы. Спустились, Игнатов и Марина сразу направились к продавцу, а Вовка завис на секунду, а потом двинулся к противоположной стене. Увидел там вещь одну. И прямо, как магнитом, притянула.
В детстве в соседнем доме жил у Фёдора Челенкова приятель. А сосед этого приятеля ходил в секцию не футбола или хоккея, как все заслуживающие уважения пацаны, ходил он в секцию фехтования. Как-то в перерыве между баталиями футбольными во дворе забежали они с Генкой – приятелем Челенкова к нему домой водицы ключевой испить. Жарко, умаялись. Испили из святого источника, почему-то принявшего форму латунного крана, холоднючей до ломоты зубовной водицы и выходить назад стали, и в подъезде повстречались с тем соседом нестандартным. А в руках у него рапира спортивная. В чехле понятно, но достал и дал подержать. Вещь. Какой же пацан во дворе в рыцарей не играл, а тут шпага такая королевская с гардой или чашкой этой блестящей. Тяжеленная, полкило, наверное. Челенков помахал тогда в подъезде и прямо через силу вернул хозяину. Потом даже хотел в секцию записаться, но оказалось, что мальков туда не берут. Шпага, рапира и сабля всё тяжёлые и опасные железки. Так и позабыл про эту мечту. А вот сейчас на стене увидел спортивную рапиру или шпагу и ноги сами к ней понесли. Сейчас-то вырос, может позволить себе такую иметь.
Фомин подошёл к стене, там, среди красивых ножен кинжалов дагестанских или каких-то других кубачинских, висела на стене рапира спортивная с набалдашником на конце, чтобы не поранить противника. Вовка снял мечту со стены. Тяжёлая, прямо, как та, из детского воспоминания. Попытался Фомин погнуть лезвие, с трудом, но чуть изгибалось. Места в магазинчике было мало, чтобы помахать ею, и Фомин со вздохом уже хотел повесить её на место, дорого, наверное, и чего денег не взял, есть же.
Он повернулся к стене, и в это время по лестнице, что вела в полуподвал загрохотали шаги подкованных железными подковками сапог. Рукоять рапиры или шпаги всё не ложилась на гвоздик, соскальзывала, и Вовка не обернулся на шаги, а когда шум и вскрик услышал, то стал поворачиваться и шпагой этой за кинжал задел, и тот, с грохотом и лязгом, сорвав по пути ещё один кинжал, свалился на пол.
Картина была маслом. К Марине и Козлову, которые стояли недалеко от входа двигались двое дядек с короткими финками в руках, поблёскивали лезвия. Третий товарищ двигался к Вовке, в руке тоже короткой нож с деревянной ручкой. Одет носитель холодного оружия был менее ярко, чем Марина. Серое длинное, ниже колена, пальто, серый шарф, как у «Промокашки», замотан вокруг шеи и длинными концами болтается впереди, на голове была военная шапка, такие, как у немцев были, или у поляков. Ну, местные вояки тоже, должно быть, носили такие. На ногах хорошие офицерские сапоги, начищенные до блеска. Всё это Фомин в секунду углядел, а потом стал пятиться. Ничего хорошего нож в руке «Товарища» не предвещал. И тут завопила Марина. Ох, не хотел ведь геройствовать. Вовка сделал ещё шаг назад и упёрся спиной в эту саму стенку, на которой куча холодного оружия висела, и у любого лезвие было длиннее. От добра добра не ищут и Фомин сдёрнул с гвоздя эту саму шпагу или рапиру, знать бы, чем отличаются. И как настоящий Дартаньянов сунул железку вперёд, метясь в грудь серого. И ведь попал, не ожидал противник. Набалдашник упёрся в плечо бандита и больше ничего не произошло. А нет, произошло, сбив левой рукой с груди смешную железку, бандит резко выбросил вперёд правую руку с финкой. И порезал бы Фомина точно, но Вовка своей длинной ногой умудрился пнуть товарища. Тип был сантиметров на тридцать пониже ростом, и вытянутая нога оказалась длиннее вытянутой руки. Мужичка прилично отбросило. Но был он видно боец опытный и, чуть присев, выровнялся и снова двинулся, вперёд поводя хищно жалом финки перед Фоминым.
И тогда Вовка решил, что раз колоть этой чёртовой рапирой нельзя, то нужно ею рубануть. Он вложил в удар всю молодецкую свою силушку и располовинил бы бандита, если бы попал по нему. Мужичонка был мелкий и вёрткий, он умудрился шагнуть влево и отклониться ещё, и шпага спортивная, рапирообразная, просвистела рядом с товарищем и врезалась в пол, Вовка при этом провалился, чем и воспользовался бандит, сунув руку с ножом Вовке в живот. Тут бы и конец, но провалившийся Вовка ростом ниже не стал. Он согнувшись пополам, почти навис на мужичком и смог толкнуть его рукой, из которой шпага эта проклятая вылетела, наконец. Пальто затрещало. Всё же распорол, гадёныш. Что за невезуха такая, как ни наденет новое пальто, так его обязательно порежут?!
Выпрямились одновременно. И Фёдор Челенков вспомнил своё боксёрское прошлое. Ну, их нафиг эти железки. Апперкот был классный. Ко всему, и в Фомине веса ровно в два раза больше, чем в сером бандюгане. Того подбросило, и рухнул он головой опрокинув тот самый резной красивый стул, или другой, но тоже красивый. Хрясь. Нет, это не стул сломался, умели предки делать. И материал подбирать тоже умели. Это бандит, просто перевернув стул, врезался головой в комод дореволюционный. Не иначе ещё Карла XII помнивший.
Бах. Бах. Два выстрела из ТТ прямо врезали по ушам. Дымом не заволокло. Нет, дым, конечно, был, но при этом видно было, как заваливаются по очереди два других бандита, а товарищ Козлов стоит с пистолетом в руке. А ещё визжит и кричит чего-то одновременно Марина. Потом закричал один из бандитов, а следом и продавец. Этот стоял, будто в кино, с поднятыми руками, и блажил на своём родном латышском: «Манс Диевс».
- Ну, ты Фомин и фрукт. Нет, чтобы присесть, а ещё лучше на пол лечь, я бы их давно положил, всё боялся в тебя, дурака, попасть. Но от лица органов выношу благодарность. Уложил ты фашиста этого недобитого классно. Очухается, будет, о чём поговорить с этой сволочью. Так, - Он оглядел участников действа. – Фомин, метнулся на улицу и зови милицию. Всё живы, Марина, ты чего орёшь, ранена?
