этой толпы работал я один! У меня даже к утру начал созревать коварный план: припахать к делу этих халявщиков… Но, подумав еще немного, я пришел к выводу, что работаю для собственного развлечения, а не из необходимости, так с чего мне своим развлечением делиться с кем-то еще? Хотя нет, работал еще водяной. Он вывел себе родник на моем участке, чтобы иметь возможность богиню слушать, не покидая родной стихии. Он вывел водную жилу, а я расширил и сформировал небольшой прудик — пригодится.
* * *
Утром Апанас пришел на мой участок сам. Видимо встал чуть пораньше. Так что несколько минут пения богини он успел застать. А также грандиозный исход зрителей. Когда три сотни крупных зверей одновременно поднимаются и уходят — это внушает. А уж стая птиц, снявшаяся со всех окрестных деревьев разом…
После такого, объем выполненной работы уже не впечатлял. Просто был принят как данность.
Апанас отвесил Ладоре земной поклон, на что она, улыбнувшись, поцеловала его в лоб.
Он сам не заметил, да и не мог этого сделать, мне же отчетливо было видно, как у него заметно убавилось седины в волосах, а морщины разгладились. Не все и не совсем, но заметно.
То, что штаны у него резко оттопырились, он понял и сам. Из-за чего он сильно покраснел.
Богиня наклонилась к его уху и прошептала, что жена уже проснулась и его ждет. С большим нетерпением.
Апанас еще раз поклонился и припустил домой с неожиданной, видимо даже для самого себя, прытью.
Слова были сказаны очень тихо и прямо на ухо, но слух мой нынче очень и очень чуток, так что разобрал я их отчетливо.
— Значит ты и так можешь? — удивился я, подойдя к Ладоре.
— Омоложение и продление жизни вполне в нашей власти. Бог может продлевать жизнь человеку почти бесконечно долго. Точный предел этому никем и никогда не был измерен. Но прибегают боги к этому редко, так как слишком долгая жизнь для людей зачастую не столько благо, сколько наказание. Так что сбросить десяток-полтора лет — это нормально и в порядке вещей, но сделать из старца юношу… Это очень редко практикуется, так как слишком сильно ударяет по психике. Исключение составляют только некоторые жрецы-служители, для которых именно в служении весь смысл жизни. Такие люди живут по триста-пятьсот лет. Бывает, что и до тысячи.
— А потом?
— Все рано или поздно умирают. И жрецы в конце концов устают от жизни. Это естественный процесс.
— А маги? Я слышал Великие могут жить по несколько тысяч лет.
— Маги — это уже не обычные люди. Чтобы получить возможность по собственной прихоти менять окружающую реальность, они в первую очередь меняют собственное сознание.
— Настолько радикально, что перестают быть людьми?
— Нет. Не настолько. Но к продолжительности собственной жизни они уже относятся иначе. Ведь еще только становясь магом, они уже понимают, что жить будут намного дольше обычных людей, ведь только на начальное обучение магии уходит не одно десятилетие. Плюс к этому: им есть с кем общаться, ведь другие маги, те с кем они познавали это искусство, тоже продолжают жить, так что одиночества и чувства «неправильности» происходящего они не испытывают.
— А я? Как скоро сломаюсь я? По твоим представлениям? — хмуро спросил я у нее.
— Не берусь сказать, — пожала плечами она. — Тебе уже больше тридцати шести тысяч лет, что даже для Великих Магов запредельный срок, а ты все еще юн, свеж и бодр. Причем не столько телом, сколько именно психологически. Так что не уверена, что тебе вообще стоит этого бояться. Ты очень медленно взрослеешь, но с твоими способностями это скорее благо.
— И на какой возраст я сейчас развит? Внутренне?
— Лет девятнадцать-двадцать. А местами и вовсе лет шестнадцать-семнадцать.
— Правда такой пиздюк? — немного обиженно спросил я.
— Не спеши взрослеть, Логин! — весело, необидно, совсем подоброму рассмеялась богиня. — У тебя впереди Вечность! Наслаждайся юностью!
— «Вечно пьяный, вечно молодой», — хмыкнул я и тоже улыбнулся. Может она и права?
Весна пролетела. Мне было хорошо.
Удивительно, как так получилось, что даже после того, как в деревне прознали про мою силу, отношение почти не поменялось. Просто приняли, как данность, что вот такой вот шебутной парень в деревне появился: пни руками корчует, бревна в одиночку таскает, что-то непонятное на опушке строит… Не иначе богиня постаралась — другого объяснения просто подобрать не могу. Вообще с ее появлением, люди в Сеньевке улыбаться стали чаще. По утрам сверкали жутко довольными невыспавшимися лицами. Да и общее ощущение умиротворенности буквально чувствовалось в окружающем воздухе.
Не говоря уж о том, что вся скотина к осени обещала чуть ли ни двойной приплод принести. Да и на полях все всходило на зависть и удивление.
А еще мне кажется — зимой бэби-бум случится… Ведь Богиня Любви Семейного Очага и Плодородия, тем более во плоти — это же какой мощнейший «масс баф»!
* * *
Из всех удивлялась моей силе, пожалуй, одна лишь Рита. Наверное это из-за того, что в родном мире я силы этой не показывал?
Когда она в первый раз увидела, как я на лесопилке шестиметровой длины трехобхватное бревно, рядом с которым сам муравьем казался, спокойно вскинул на плечо и понес укладывать на станок, то просто застыла. Она даже глаза три раза протерла и один раз ущепнула себя, проверяя не мерещется ли.
С трудом дождалась обеденного отдыха, но там уж не постеснялась даже Ладору отодвинуть.
— Михан! Это что такое было⁈ Ты как это бревно вообще поднял? — налетела она на меня.
— Рит, — вздохнул я. — Что именно ты хочешь услышать? Сейчас? За общим столом?
— А… — задумалась она, решая, а что же действительно она хочет услышать? Потом оглянулась по сторонам, наткнулась на смеющийся взгляд Ладоры и окончательно скисла. Но не сдалась и не отступилась. — Вечером поговорим?
— Если хочешь, — пожал плечами я. — Приходи к моему участку, я все равно всю ночь копаться планирую.
— Когда ж ты спишь-то вообще, — удивилась она.
— Не спится мне, — нахмурился я. Вопрос вызвал не самые приятные воспоминания.
— Ладно, — кивнула она. — Приду вечером — все расскажешь.
И пришла. Я как раз заканчивал каркас будущей грибной фермы в подготовленной длинной глубокой яме.
— Ты не против, если я продолжу работать одновременно с разговором? — спросил я ее.
— Почему? За день не напахался? Или спешишь куда? — поинтересовалась она.
— Уснуть боюсь, — честно признался я. — Пятый месяц держусь, почти привык, но временами организм берет свое.
— Так лег бы поспал? Чего мучаться-то? — спросила она, усаживаясь на бревно рядом с уже сидящей там Ладорой.
— Кошмары, Рит, — хмуро признался я, продолжая равномерно постукивать топором.
— Кошмары?
— Забей, не бери в голову, — тряхнул волосами я, отгоняя тяжелые мысли.
— Тогда поясни — как ты поднял то бревнище?!! — экспрессивно всплеснула руками она. Ладора дипломатично помалкивала, поглядывая на нас смеющимися глазами.
— Я ведь уже начал тебе рассказывать, что был не только в этом мире. Помнишь?
— Помню, — кивнула Рита. — Продолжай.
— Так вот, попал я второй раз уже далеко не так удачно, как в первый. Пришлось устроиться наемником на Стену, которая отгораживала от остального мира… Ты про Стругацких слышала? Их «Пикник на обочине»? Потом еще фильм сняли, «Сталкер» назывался?
— Знаю-знаю, — кивнула Рита. — Слышала, что скоро игра еще выходит такая… Причем тут это?
— Вот та Стена что-то вроде Зоны и отгораживала. Только там какая-то магическая катастрофа случилась, а не АЭС взорвалась.
— Что, и твари были? — с подозрением спросила она.
— Были… — хмуро ответил я, вспоминая как эти твари рвали в куски защитников во время штурма. — Так вот упал я с той Стены прямо в «Зону»… А там уже искусали мутировавшие пчелы. Я долго болел, а очнулся уже в третьем мире, где понял, что стал очень сильным… Оттуда уже попал назад в наш мир, прямо тебе под ноги.
— И насколько сильным? — прищурилась Рита.
— Даже не знаю… — почесал в затылке я. — Не проверял как-то… Машину подниму, пожалуй. А вот «боинг» уже врядли.
— «Машину» — это «Оку» или «БелАЗ»?
— Остановимся на «Лэндкрузере», — прикинул я примерно, поскольку и правда не проверял. Названный аппарат на одной,
