Вот и терпят фрицы. А сейчас — некого больше опасаться. Сколько было убежавших? Десять.
И пленных — десять.
Было.
Сейчас — восемь (как немцы думают).
Ну и пусть думают так подольше…
Быстро вытаскиваю из кармана носовой платок и увязываю им две М-24. Самое то, они в основном, фугасные, осколков не так уж и много, авось наших не зацепят. Да и кидать я их стану так, чтобы упали между фрицами и пленными.
Рискованно?
А то ж…
Только вот без этого риска у меня шансов нет. Совсем нет, ни одного.
Какой бы я ни был стрелок, хоть самый рассуперснайпер, а перебить этих гавриков поодиночке мне не светит. Нет, пару-тройку-то я завалю… не вопрос. Но этим всё и ограничится. Да и кто, собственно говоря, помешает им, отбегая в кусты от моих пуль, шарахнуть заодно и по пленным? Эти-то никуда не убегут — связаны.
Ну что — работаем?
Дергаю оба шнура.
П-ш-ш… пошло.
Обождём… у них замедление большое.
Двадцать один, двадцать два, двадцать три — нате!
И тотчас же, едва дымящиеся гранаты мелькнули в воздухе, разворачиваюсь к командиру.
Бах!
И рушится в песок Лотар — пуля пробила грудь.
Бах!
Вскочивший было на ноги командир фрицев получает пулю в бедро (а целил я — в плечо!).
Ах ты ж…
Бах!
Ну так-то лучше… не в это плечо, так в другое. Какая, в принципе, разница? Так даже лучше, стреляет-то он с правой руки!
Бу-бух!
Налево!
Сквозь дым от разрыва вижу остальных «охотников».
Один лежит ничком, мордой в землю — готов.
Второй опрокинулся на спину, и вместо лица у него кровавая каша — тоже не боец…
Третий схватился обеими руками за живот. Ранен? Был…
А где четвертый?
Четвертый где?!
Да вот же он!
Приволакивая левую ногу, он по-крабьи спешит к кустам, волоча за собою автомат. Ну уж нет, дорогуша, так мы не договаривались…
Бах!
Магазин бы сменить… некогда.
Длинными прыжками несусь вниз, фиксируя стволом винтовки командира фрицев.
Он ещё жив, что-то шипит сквозь зубы, а левая рука тянется к кобуре.
Останавливаюсь и вскидываю «Светку».
Бах!
Зачем будущему покойнику две руки? Ему и одна-то без надобности. Не завещание же писать?
А вот твой пистолет мне не помешает.
«Вальтер Р-38».
Между прочим — хороший агрегат!
Передергиваю затвор и стреляю в затылок Лотару. Хрен его знает, может он двужильный…
А вот командир фрицев — в шоке.
Увидеть тут н е м е ц к о г о солдата он явно не ожидал. В таком амплуа, разумеется, не ожидал.
— Поговорим?
Немец со свистом втягивает воздух сквозь зубы. Больно? А пленного по рылу бить — это как?
Кстати…
Привстаю и сдергиваю у него с шеи автомат.
— Значит, так. Я считаю до пяти. На счете шесть — простреливаю последнюю не раненную ещё ногу. Потом — снова считаю. И опять стреляю. Куда — найду. Всё ясно? Раз…
— Что вам надо?
— Как вы нашли это место?
— Собаки взяли след… еще от лагеря. Эти… — он презрительно кивает в сторону связанных бойцов, — совсем не умеют прятаться в лесу.
Блин! Точно я угадал…
— Где они?
— Собаковод довел нас до поворота дороги и вернулся назад. Лай собак мог спугнуть разыскиваемых… А их след был хорошо виден, они все время ходили одной тропой.
— Сколько ещё ваших групп в лесу?
— Пять.
— Такого же состава?
— Нет. Те больше — по десять человек.
— Вооружение аналогично вашему?
— Да…
— Задача?
— Ищем вас… неужели непонятно? Вы слишком уж наследили здесь в округе…
— В вашу группу входит восемь человек?
— Догадайтесь…
Пошевеливаю стволом пистолета.
— Я не слишком расположен к шуткам и загадкам.
— Заметно. Но вам… все равно… уже не уйти. Лес обложен, и наши группы рано или поздно вас возьмут. Наилучший выход для вас…
— Знаю, сдаться в плен. Спасибо, я уже видел ваш лагерь. Меня мало прельщают такие условия проживания.
А он не ответил относительно численности группы!
— Повторяю вопрос! Сколько человек в вашей группе?
В глазах немца неожиданно вспыхивает торжество! Он что-то увидел! Где?! Сидит ко мне лицом… за спиной? Внезапно он дергается, стонет…
Зачем?
Ему нравится боль?
Ага, ищи дураков в зеркале! Это он внимание на себя отвлекает!
Всё происходит одновременно.
Агапов, доселе молча сидевший рядом, толкает меня ногою в бок. И сам падает на спину.
Кубарем откатываюсь в сторону — он явно это сделал не просто так!
И верно…
Над головой, противно взвизгнув, проносятся пули.
И, кстати говоря, именно немцу и прилетает первому — он-то отскочить, по причине раненной ноги, никуда не успевает. Пули вспарывают куртку на его груди и отбрасывают егеря назад.
Но достается и Агапову.
Он как-то странно дергается и складывается пополам. Подтягивает ноги к животу…
А я уже разворачиваюсь в сторону выстрелов. Автомат командира группы дергается в моих руках, и первый из стрелков роняет своё оружие. Второй, бегущий в нашу сторону, останавливается и приседает на колено, передергивая затвор винтовки. Мы стреляем почти одновременно.
Его пуля взбивает песок прямо у моей морды, и тот летит мне в глаза. Но это уже не имеет никакого значения — выронив винтовку, немец медленно валится на бок.
Готов…
Все готовы — все десять.
И вот тут меня колотит мандраж… хороший такой! Отходняк…
Аж зубы скрипят!
Сажусь на задницу и перезаряжаю винтовку.
Надо встать, забрать у немца магазины к автомату, да и пистолет подобрать — обронил я его когда тут катался.
Нет.
Не это.
Встаю и, забросив за спину пустой автомат, подхожу к Агапову. Как он?
Плохо.
Не жилец — ему всадили в живот сразу несколько пуль. С такими ранами и в хорошей больнице-то выжить — та ещё проблема. А здесь, в лесу? Шансов никаких.
Он в сознании, смотрит на меня, прижав руки к животу.
— Ты… — спрашиваю я его, чтобы хоть чего-то сказать.
— Нормально.
— Да ладно…
— Всё-таки ты пришёл…
— Куда б я делся?
— Да так… думали тут некоторые.
Шорох сзади!
Оборачиваюсь, вскидывая винтовку. Нет, это наши подошли, прочухались-таки… поднялись. Выдернув из ножен штык, бросаю его им под ноги — пусть сами себя обслужат, не графья, небось!
— Ты это, не думай, мы тебя унесем! — трогаю Агапова за руку.
— Не надо. Я не лопух — вторую войну воюю. Без толку это…
Его лицо стремительно белеет — уходит кровь?
— Слушай, давай, руки свои убери, я тебя перевяжу!
— Поздно… бинт побереги, ребят тоже кого-то зацепило… слушай…
— Да?!
— Не уходи… больше не уходи, хорошо?
— Да куда ж я от вас теперь?!
— Руку дай! — неожиданно твердо говорит он. Его ладонь с силой стискивает моё запястье.
— Так вот же она!
Поздно. Он уже не понимает моих слов. Секунда-другая… его пальцы разжимаются. Всё…
Осторожно укладываю его руку вдоль тела.
Вот так.
А ведь был совсем незаметным. Молчаливым и спокойным. Что ж я, лопух такой, не разглядел в нём настоящего бойца?
Встаю.
Не оборачиваясь, говорю.
— Кружанков! Похоронить геройски погибшего бойца Агапова! У немцев лопатки есть, бойца тебе в помощь — исполнять!
— Сделаем!
— Ольгинский!
— Я!
— Собрать трофейное оружие! Вооружить бойцов! Куртки, брюки и ботинки с немцев снять, те, что годные — использовать.
— Понятно!
— Ляпичев!
— Здесь Ляпичев!
— Ты пулеметчиком был?
— Был. С ДП работать могу. И «максима» знаю!
— Осваивай трофейную технику. Что неясно будет, подходи — покажу.
Скользя сапогами по песку, сверху спускается Корчной. Идет он с трудом, но винтовку убитого Фридриха всё-таки подобрал, не зевнул. И на том спасибо…
— Старшина!
— Да?
— Оприходовать трофейное снаряжение. Бойцов перевязать, выставить пост. Об исполнении — доложить!
Он на секунду замирает. Останавливается и движение за моей спиной, народ осмысливает услышанное.
— Красовский! Ты что это себе позволяешь?! Чего раскомандовался? — удивляется наш командир. Б ы в ш и й командир, не могу больше его в этом качестве воспринимать. Да, нормальный мужик. Не трус и не нюня. Но для командира этого — мало! Хороший человек — не профессия!
Оборачиваюсь назад.
Все бойцы стоят на поляне, прекратив свою работу.
— Кто ещё так думает?
Они переминаются с ноги на ногу.
— Хорошо… — поворачиваюсь к старшине. — Командовать дальше хочешь? Ну так, для начала, похорони Флегонтова — он вон там, в кустах лежит. Ты ж его туда поставил? Вот он, один из всех — бой и принял. Против немцев, которые по вашим следам пришли! От лагеря пришли, где они вас всех выпасли, как слепых котят!
